Люби, Рапунцель

– Охотно верю. – Даня постучала кулачком по локтю дизайнера. Изливая на нее свою вдохновенную тираду, он снова вздернул руку вверх, будто взывая к небесам. А кому-то ведь нужно было возвращать его обратно на грешную землю.

– Однако хочу предупредить. – Фаниль прошмыгнул поближе к Дане и обнял ее за плечи. – Лубякин выглядит наиболее расслабленным из всех, но на самом деле подмечает все детали.

«Рыбка-ёжик». – В голове сразу же всплыло данное Яковом прозвище.

– К счастью, это касается только работы и творческого процесса. В остальном он как наивный хомячок, – продолжал разглагольствовать Фаниль. – А вот Гружина сложно заинтересовать.

«Попугайчик корелла».

– Гружин кажется ведомым, потому что гусеночком следует за Лубякиным и Потцевым и участвует в их развлечениях, а также восхищается тем, чем восхищаются они. Но это вслух и на публику. По результатам же выдает собственное мнение, которое часто идет вразрез с тем, о чем он пел ранее.

– Неплохой объем сведений, – оценила Даня. – Думала, ты только сегодня с ними познакомился.

– Так и есть. – Фаниль самодовольно улыбнулся. – Но как же я буду играться с мужчинками, которых прежде досконально не исследую от потненькой макушки до пахучих носочков? В общем, поспрашивал малость у знакомых, да и в узких кругах эти господа очень даже известны. И, кстати, Потцева остерегайся. Любит все прелестное. А щупательная активность развита на высшем уровне!

– Кто бы говорил, – хмыкнула Даня.

– Мне можно! – Фаниль выпятил грудь. – Все прелестные места бамбинок только для меня!

– Да-да. – Протестовать тут точно было бесполезно.

– В любом случае они постелятся к ногам Якова мягкой подстилочкой. – Блаженное выражение лица Фаниля в один миг стало озабоченным. – Но есть проблемка. Серый жеребец у нас только очаровательный и жутко солидный Владимир Севастьянов.

– Может, ты хотел сказать «темная лошадка»? – давясь смешком, предположила Даня. – Или «серый кардинал»?

– Нет, бамбинка. Именно… жеребец. – Фаниль горестно вздохнул. – Не знаю о нем ничегошеньки. Его появление в жюри для меня полная неожиданность. А еще, по-моему, он не запал на нашу Принцессочку!

– Не вижу проблемы. Вот и возможность для Якова показать, что он не просто смазливая пустышка. – Даня пожала плечами.

– Но ты-то знаешь, что он не пустышка!

– Я – да. А другие не знают. И да, подтверждаю, Владимира хлопаньем ресничек не проймешь.

– О-о-о… – У Фаниля от любопытства вытянулось лицо. – Влади-и-и-имир? Только по имени зовешь? Твой знакомый, о, моя роковая бамбинка? Знаешь, как он на тебя зыркал!..

– Прости, но тот факт, что мы с ним знакомы, не поможет выиграть конкурс. Он будет судить справедливо.

Предупреждая последующие расспросы, Даня отправила Фаниля за соком, а сама устроилась на стуле у стены.

«Платье помялось. Надеюсь не слишком видно. – Даня сильнее закуталась в пиджак. В сидячем положении волны легкой ткани съезжали с бедер, открывая слишком много оголенной кожи. – Ничего, если я подольше продержу у себя бирюзовую шкурку? Мне нужнее. Я тут почти голышом рассекаю!»

– А вот и я! – Фаниль протянул ей высокий бокал.

– Долго. Кого успел помучить по дороге?

– Обижаешь, бамбинка. Спешил к тебе со всех ног.

– Угу. – Даня, задумавшись, пригубила сок, а, почувствовав сладковатую прохладу, растекающуюся по пересохшему горлу, разом осушила весь бокал.

Внезапно перед ней возник взъерошенный Петро. Подскочил к стулу и отобрал бокал.

– Что случилось?! – Даня обеспокоено вытаращилась на него.

– Выпила? Полностью? – Он с волнением потряс опустевшую емкость. – Черти тебя дери, Фаниль!

– А что? Я ничего. Я мимо проходил. – Дизайнер невинно захлопал глазками.

– Ты крокодил, вот кто!

– Да что такое? – Во рту появился какой-то странноватый привкус. Даня уставилась на бокал. – Это точно ананасовый сок был?

– Агась. – Петро со стуком поставил бокал на стол. – А еще миллион добавок. Дьявольский алкогольный коктейль от Фаниля.

Глава 8. СТЕПЕНЬ ВАЖНОСТИ

Глубокое дыхание. Вдох-выдох. Полегчало? Не поплохело – значит, хорошо.

Уже целую минуту мотивация Дани носила именно такое содержание. В течение этой же минуты Фаниль в подтверждении полного раскаяния пытался бухнуться ей в ноги. От воплощения в реальность непотребной сцены его удерживал только Петро.

– Прости меня, раскаиваюсь, молюсь и в который раз уже хочу упасть на колени, – канючил Фаниль, обеспокоенно тряся пенным хохолком. – Я не знал, ей-богу, не знал.

– Сделал дело и сделал, что тут еще сделаешь, – откликнулась девушка. Секундой позже на ум пришла мысль, а не является ли применение тавтологических конструкций признаком того, что ананасовая бурда «от Фаниля» подействовала – в самом что ни на есть пагубном смысле?

«С другой стороны, тот факт, что я все еще воспроизвожу в мыслях выражение типа «тавтологические конструкции», указывает на то, что мыслю я пока вполне ясно. – Даня прижала ладонь к губам и сглотнула, наверное, уже в сотый раз. – Может, пойти проблеваться? Класс, потом точно на ногах стоять не смогу».

– Ты и правда никогда раньше не пила алкогольные напитки? – недоверчиво спросил Петро.

Чуть ранее и он, и Фаниль, услышав эту откровенность, впали в настоящий ступор. Видимо, редко видели такие чудны́е экземпляры, как Даниэла Шацкая.

Даня кивнула.

– О-о-о, – только и протянул Петро. – Наверное, тяжко придется.

– Спасибо, твоя поддержка безумно помогает, – пробурчала Даня, на всякий случай прикрывая ладонью еще и нос.

– Прости-и! – Фаниль все-таки рухнул на колени.

Даня неопределенно пожала плечами. На самом деле она вовсе не была спокойна. Внутри ее трясло и болтало, как в лихорадке. Не от алкоголя. Она была не просто зла, нутро пылало и выжигало от ярости. Ее только что напичкали тем, что она ненавидела всей душой.

Однако снаружи она оставалась невозмутимой. Метать молнии и бить чьи-то разукрашенные морды было бессмысленно.

«Сама виновата, – рассудительно решила Даня, сжимая свободную руку в кулак. – Всегда была начеку. Вечно на стреме. Вынюхивала каждый стакан и отказывалась от предложенных бокалов. А тут расслабилась – взяла и залпом. Безголовая Шацкая. Как можно так тупить?!»

– Ты в порядке? – сочувственно поинтересовался Петро. – Знакомого моего, агась, после стопарика с непривычки как топором срубило однажды.

– Нормально. – Даня выдохнула.

– Может, ее не возьмет? Устойчивая, а? – с надеждой промямлил Фаниль.

– Прости еще раз. И за него тоже. – Петро снисходительно похлопал расстроенного дизайнера по прическе. – Он не со зла, агась. И не из-за гадостного характера. Хотя сахаром характер тоже не назовешь… Говоря проще, он из добрых побуждений, агась.

– Добрых? – усомнилась Даня, наблюдая за тем, как Фаниль, вымаливая прощение, трется подбородком о ее коленку.

– Такой дикий микс он делает только тем, кому симпатизирует. Для особенных, то бишь. Любит которых.

– Угу, – плаксиво подтвердил Фаниль.

– Просто дураля никак не поймет, что не все такие же устойчивые к алкоголю, как он. – Петро возвел глаза к потолку. – Он десятку разом хлебнуть может, и его даже не скрючит, агась.

– Как же скрючит, а? – Фаниль ухватился за Данин подол и обиженно выпятил нижнюю губу. – Там же всего понемножку. Не скрю-ю-ю-ючит.

– Молчи уже, недоразумение, – вздохнул Петро. – И поднимись.

Окружающие уже в отрытую пялились на них. Слишком много внимания тоже может навредить.

– Встань. – Даня снова сглотнула, но привкус ананаса и горьковатых добавок так и не удалось победить. – Я сержусь. Но простить тебя готова.

– Правда? – Фаниль весь просиял.

«И как на него злиться?» – Даня кивнула.