Страница 8 из 11
–Ей не нужно,– шутливо-строго произнес Демид,– я ее бабушке обещал что верну в целостности и сохранности принцессу…
Светка лишь хмыкнула, пригубив светящуюся рубиновым на фоне света от костра жидкость.
А я поежилась.
Мгновение- и он сел рядом, приобнял за плечи.
–Замерзла, Русалочка?-его горячее дыхание, смешанное с хмельными парами, обожгло щеку и ушную раковину.
Взял обе мои руки в плен своих больших ладоней. Растер.
–Ты как? Какая-то вся закрытая, скучающая…
–Нет, всё нормально,– улыбаюсь я искренне.
Его запах обволакивает и, правда, согревает. И мне, конечно, лестно, что такой, как Демид, со мной. Со мной же?
–Давай-ка отойдем, красавица,– чувствую, как слегка сжимается его рука на моей талии.
Оставляем ребят, которые, за энтузиазмом своих песнопений даже и не заметили, как мы удалились за соседний хребет дюны.
Стоило нам только скрыться от посторонних глаз, Демид резко прижимает меня к себе, от чего дыхание спирает.
–Русалочка,– шепчет он и находит мои губы.
Я дрожу, но не отстраняюсь. Потому что мне самой хочется. Любопытно. Интересно.
Я думала о том нашем несостоявшемся поцелуе. И дала себе слово, что впредь буду посмелее. Даже если придется преодолевать себя. Потому что пришло время взрослеть, а не жить иллюзиями несбыточного из книг.
Он сначала просто нежно касается моих губ, а когда чувствует, что сопротивления нет, протискивается языком внутрь. Его дыхание хмельное и горячее. Это так странно- вот так целовать другого человека, чувствовать вкус его слюны, утопать в его запахе.
Демид вжимает меня в себя. Я ощущая исходящий от его тела жар, а еще- то, как его руки скользят по моей фигуре через свитер и джинсы. Он сжимает мои ягодицы собственнически, опоясывает талию. Его вторая рука просачивается под одежду и находит бюстгальтер. Большая шершавая рука касается теплой кожи полушарий- там, где никто никогда не касался. Я сжимаюсь, дергаюсь и невольно охаю на выдохе. Вот она, запретная черта, за которой настоящая жизнь, а не книги. Вот она, взрослая Аврора…
–Ты очень красивая, Русалочка…– шепчет он мне в губы,– башку рядом с тобой сорвало…
Я делаю шаг к нему, но мне все еще сильно страшно. Мы набрали скорость слишком быстро. Я начинаю немного паниковать, потому что его напор пугает. Черей край в нем мужской силы, которая может сломать, навредить… Это какой-то подсознательный страх, интуитивный. Как когда нужно зайти в лифт с подозрительным незнакомцем, а в подъезде нет света.
–Демид,– пищу, пытаясь немного отстраниться.
И он отступает. Глубоко дышит, прижавшись лбом к моей щеке, несколько ослабляет хватку.
–Нам завтра в поход.– шепчет, нежно целуя в щеку,– я перед походом обычно ухожу в загул, потому что в море тяжело без женщин. Но ты… Как тебя встретил, никого не хочу и ничего. Только с тобой…– заглядывает в мои глаза, гладит по волосам.
–Аврора, дождешься меня?-это даже не вопрос, это звучит как констатация факта.
Я лишь киваю, потому что в горле ком волнения. Ловлю каждый его вздох, каждый слог.
–А писать будешь?
–Буду… Куда только, скажи, пожалуйста, адрес…– хрипло и нелепо, а он снова гортанно смеется.
–Ага, с голубями будешь присылать…-снова гладит по лицу,– на мыло, куда же еще…
–А интернет разве там у вас есть?
–Я организую, об этом не волнуйся… Ради твоих писем не проблема…
Глава 7
Для любого жителя наши краев гавань-особое место. Место силы. Место начала и конца в самом правильном смысле этих слов. Семьи моряков провожают и встречают заход и отход кораблей именно там. Как говорила моя бабушка, гудок корабля, который слышит без преувеличения весь город, для каждой женщины звучит по-своему… Когда ты провожаешь или встречаешь своего мужчину, ничто не сравнится с этим звуком по глубине эмоций, которые он будит.
Когда я родилась, дед уже вышел на пенсию, так что встречать и провожать мне было некого. Какое-то время, правда, мы играли с мамой в такую игру- ходили к пирсу и представляли, что приходит мой отец. Вернее, в нее играла я, а мама меня поддерживала. Много позже у нас в городе появится памятник жене моряка- красивая фигура девушки, держащей в руках ребенка и смотрящей на море. Бабушка с гордостью сразу заключила, что он был списан с нас с мамой- больно красивая она была, хоть и несчастливая… Опять же, ее слова. Я же в один прекрасный день, когда в очередной раз услышала бабулины причитания относительно непутевости моего отца, перестала его ждать. Засунула глубоко подальше в сердце свои наивные мечтания. И утешала себя мыслью о том, что настанет день, когда буду ждать вот так на пирсе мужа. Или провожать его- с гордостью и тоской, слившимися воедино в сильнейшее чувство…
Демида мы тоже пошли провожать на пирс. Я и Светка. Она сама вызвалась, ну а я и рада была. Все-таки в компании приятнее и легче как-то. Все эти эмоции для меня были пока очень уж чужды, непонятны, неизведаны… Присутствие рядом, по правую руку, уверенной в себе подруги успокаивало…
–Хорош, конечно, этот твой Демид, хоть и моряк…– хмыкнула она, когда корабль уже успел поднять якорь.
–А что плохого в том, что моряк?
–Ну а что хорошего?– снова кривая усмешка,– что хорошего в моряках-то? Зарплаты копеечные, дома их вечно нет, кто там у них- на других берегах-то, какие болячки тебе привезут из походов вместе с французскими духами и тефлоновыми сковородками в подарок…
Я сейчас точно знала, что говорит это, конечно, не она, а ее мать. Вот уж точно кто ждал десятки моряков на своем берегу вдали от семей и домашних очагов…
– Со стороны жизнь военных моряков кажется сказкой, и жёны их прекрасные елены все, а на деле… Трудно уходить в походы на девять месяцев и полностью доверять партнёру. Короче, дурочка ты, Аврорка, что связалась с этим каплеем (Прим.– военно-морской жаргонизм, «капитан-лейтенант»), но… Для первого раза сгодится… Неплохой такой экземплярчик…
– В смысле для первого раза?– опять спросила у нее я.
– Ну, первый мужчина, все дела. Офицер, тужурочки, погончики, звездочки, вкус французской булки… Что еще надо для красивых воспоминаний? А потом, как поумнеешь и подрастешь, присмотрись к таким, как Лёша из ДК- вот у кого и бабки, и влияние, и жизнь как у Христа за пазухой.
Я лишь отмахнулась от ее слов. Не хотелось сейчас ни о Лёшах, ни о будущем. Смотрела на море, на то, как удалялся из виду военный корабль- и никак не могла понять, что на душе. Сердце щемило, как от тоски, да вот только не понятно, почему. Мы еще не так прикипели друг к другу с Демидом. А может быть, я путала это чувство со страхом неизвестности? Что будет дальше? Чего он будет ждать от меня по возвращении? Да и когда это возвращение… На мои вопросы точно он отвечать не стал. Сказал, так не принято. Мол, военная тайна. По опыту знала, что поход может длиться и две недели, и девять месяцев… Конечно, через деда всегда будет возможность узнать, но как-то неудобно было в это еще и дедушку вовлекать…
Деда вовлекать не пришлось. Обо всем хлопотала бабуля. От нее я и узнала, что корвет «Резвый» ушел в поход на полтора месяца, что у них на корабле новый капитан – молодой, но очень строгий и принципиальный, поэтому вся команда ходит на цыпочках.
Бабушка, казалось, говорила обо всем этом, словно Демид уже стал частью нашей семьи. Словно бы она уже все решила за нас с ним- и что пара мы идеальная, и что впереди у нас общее светлое будущее. Несколько раз, при ее разговорах с подружками, я даже слышала краем уха, как она про сына Директора Бурсы говорила как о «нашем женихе», а ведь никаких таких заходов не было еще и в помине… Да и как вообще об этом можно было так серьезно говорить? Мы знали друг друга от силы десять дней!
–Ну и что? А ты в курсе вообще, что твой дед влюбился в меня с первого взгляда, когда мы в одном троллейбусе ехали? Подошел ко мне и сказал- хочу на Вас жениться, красавица! И мы поженились через месяц, понятно? И никаких годов совместной жизни, «чтобы присмотреться», как это сейчас у вас модно, когда сначала сожительствуют годами, а потом расходятся, как чужие люди! Тьфу, стыд и аморальщина!