Не злите артефактора

Пока хозяин пил с магом молодое вино со своих виноградников, Дани поручили помочь девушке проверить партию тунгрилов. Ему было не привыкать обслуживать капризных клиенток и терпеть из придирки, но все оказалось иначе. Девушка была вежлива, не кидала презрительных взглядов, не морщила брезгливо хорошенький носик, смотрела и слушала с интересом. Будто не раб перед ней, а такой же свободный человек. Дани сам не заметил, как увлекся разговором, и опомнился только, когда пришла другая покупательница, быстро напомнившая его место.

Весь следующий год Дани вспоминал ту девушку и украдкой мечтал о новой встрече.

Реальность оказалась лучше любой мечты. Эйлин снова приехала, и не только не забыла его, но и обрадовалась, как старому другу. Пожалуй, те три часа, что девушка и ее учитель провели в их лавке, стали для парня по˗настоящему счастливыми.

Следующий год тянулся как обычно: хозяин капризничал и обещал продать, покупатели придирались и сыпали оскорблениями. В такие моменты Дани вспоминал девушку с ласковыми серыми глазами и говорил себе, что через год она снова приедет, улыбнется ему, и все наладится.

Все рухнуло, когда старый хозяин объявил, что уезжает жить в поместье, будет растить виноград, а все дела передает сыну. Дани умолял хозяина взять его с собой, чувствовал, что ничего хорошего от молодого Васима ждать ему не приходится. Но хозяин был непреклонен. Раб остается в лавке и будет служить новому господину.

С того момента, как за спиной старого Васима закрылась дверь, спокойная жизнь Дани закончилась. В лавке он продержался всего неделю. Он прекрасно знал, что раб не должен лезть с советами к хозяевам, но глядя, как новый продавец вместо изумрудов упаковывает в заказ хризолиты, не выдержал и попытался указать на ошибку. За наглость получил по морде. А на следующий день, когда известный ювелир и их давний покупатель разъяренный пришел в лавку, всю вину свалили на него, мол, глупый раб перепутал ящички.

Неугодного раба высекли и отправили выполнять самые тяжелые и неприятные работы по дому. Недели не проходило, чтобы новый хозяин не находил повода для наказания. Порки, ночи в колодках слились в одну кошмарную полосу. Чтобы не сойти с ума, он, как за соломинку, хватался за единственную светлую мысль: «Она приедет, и все наладится».

Дани был рабом с рождения. Его воспитывали с мыслью, что хозяин всегда прав, что нужно покорно принимать любое наказание. Но в какой˗то момент даже он не выдержал и попытался сбежать. День он слонялся по улицам, искал способ выйти за ворота города мимо охраны. А вечером его схватили и приволокли, привязанного к лошади, к злорадствующему хозяину.

Публичная расправа над беглым рабом в назидание остальным, это не закон, а скорее традиция. Хозяин мог бы наказать его сам, но предпочел сразу избавиться от строптивого раба.

Ночь Дани провел в вонючей камере в подвале городской стражи, а уже утром принимал положенные пятьдесят ударов кнутом у позорного столба на площади. Палач в городе искусный. Может убить быстро, а может и растянуть наказание на потеху толпе. Вот и Дани не сдох под ударами и даже остался в сознании. Потом его заклеймили, привязали, практически подвесили за руки лицом к зрителям, и оставили стоять на солнцепеке.

Убедившись, что развлечение закончилось, большинство зрителей разошлись. Остались скучающие мальчишки и затеяли соревнование, кто удачнее попадет камнем по живой мишени. Не способный увернуться или как-то закрыться, Дани все надеялся, что кто˗нибудь попадет ему в голову, и все закончится, но и здесь ему не повезло. Наконец мальчишкам надоела забава, и он ушли, оставив избитого раба мучиться от боли, жажды и укусов насекомых.

Вечером чуть живого парня отволокли на рабский рынок и продали за пару медяшек, как бросовый товар.

Дани не помнил, сколько часов или дней провел в бараке. Сознание плыло, оставляя только отдельные воспоминания, разрозненные и расплывчатые. Когда он увидел, как через решетку на него смотрят глаза цвета грозового неба, то даже не понял, правда это или ему чудится в бреду.

Следующее воспоминание, как его вытащили из клетки и бросили на землю. Потом девушка склоняется над ним и с рук исчезает тяжесть кандалов.

Потом он идет, зацепившись взглядом за стройные ножки в шелковых шароварах. Ему очень важно идти за этими ногами и не упасть, ни в коем случае не упасть.

В рот льется холодная вода, вкуснее которой он ничего не пил в жизни. В голове немного проясняется и совсем близко обеспокоенное девичье лицо.

˗ Дани, ты меня помнишь?

Потом провал, и он уже сидит в большой деревянной лохани, а Эйлин поливает его из ковша водой. Она действительно мыла его сама?

Последнее, что он сумел вспомнить, это как мягкие руки втирают что˗то ему в спину, и от этого боль уходит, и от облегчения сознание снова уплывает, погружается в сон.

Неужели госпожа Эйлин все˗таки приехала и даже купила его?! От этой мысли Дани дернулся и открыл глаза. От резкого движения сломанные ребра обожгло болью, вызывая невольный стон. На кровати напротив кто˗то зашевелился.

˗ Дани?

˗ Простите, госпожа, — голос звучал хрипло, а в горло как будто песка насыпали.

*

˗ Простите, госпожа, ˗ голос звучал хрипло, но вполне осознанно, похоже, Дани пришел в себя.

Эйлин встала взглянуть на пациента:

˗ Болит? Наверное, действие обезболивающего закончилось. Сейчас, потерпи.

Она зажгла крохотный огонек над столом, налила в кружку воды, накапала зелье из флакона и дала ему выпить.

˗ Спасибо, — пробормотал он смущено. — Мне бы встать надо.

Девушка удивилась, но потом сообразила и принесла ночной горшок, поставила его поближе к мужчине, а сама, чтобы не смущать, ушла за ширму, где пряталось подобие уборной. Журчание и удовлетворенный вздох, показали, что полуночные дела успешно выполнены.

Вскоре Дани снова уснул. Эйлин тоже легла досыпать, убедившись, что жара у него нет.

Весь следующий день парень проспал. Даже бульон, которым хозяйка поила его каждые два˗три часа, выпивал, не открывая глаз.

За день Эйлин успела сделать несколько вылазок в город, прошлась по лавкам, купила одежду. Обойдя несколько аптек, собрала все, необходимое для лекарства. Аптекари упорно пытались продать ей готовое зелье, но она только презрительно фыркала, не оценив жиденькую субстанцию, которой здесь лечили открытые раны.

Заходила Эйлин и в ювелирные лавки, но нужного количества тунгрилов ни у кого не нашлось. К тому же цену продавцы взвинчивали в два, а то и в три раза, по сравнению с той, за которую продавал им камни Васим. Возвращаться с пустыми руками в академию не хотелось, и у девушки появилась на этот счет одна идея, напрямую связанная с Дани.

Поговорить с мужчиной удалось только на следующее утро. Когда Эйлин проснулась и начала вставать, раб тоже дернулся и испуганно открыл глаза, но увидев девушку, заметно расслабился. Эйлин ушла за ширму приводить себя в порядок, а когда вернулась, ее ждало неожиданное зрелище. Парень успел натянуть штаны и ждал хозяйку стоя на коленях посреди комнаты, руки сложены на бедрах, глаза в пол, идеальный раб, радость рабовладельца. Какой клоп укусил его ночью?

˗ Как ты? — не зная, как реагировать на такую демонстрацию покорности, девушка села на кровать и осмотрела своего подопечного.

За сутки он, конечно, не выздоровел, но хотя бы перестал выглядеть умирающим.

˗ Все хорошо, госпожа. Я могу приступить к работе, ˗ тон у него при этом был такой уверенный, будто и впрямь готов немедленно встать и отправиться выполнять любое поручение.

Вот только бодрый тон Эйлин не убедил. Под скептичным взглядом хозяйки Дани смутился и уточнил:

˗ Мне, правда, гораздо лучше, госпожа. Я хороший раб, могу выполнять любую работу. Вы не пожалеете, что купили меня, ˗ к концу фразы он совсем сник, но теперь, по крайней мере, стало ясно, что его беспокоит.

Дани снова проснулся под утро. Даже сумел дойти до горшка в углу, не разбудив хозяйку. Вернувшись в постель, он задумался над новым вывертом своей судьбы. Вместо смерти в клетке у работорговца или на каменоломнях, он выжил. Более того, девушка, которая столько времени занимала его мысли, стала его хозяйкой. Вот только для хозяина раб — расходный материал. Его используют, пока он нужен, а потом продают без капли сожаления. И хорошо, если просто продают, а не пускают на корм собакам. Думать так об Эйлин не хотелось, но он давно уже не ребенок, чтобы верить в сказочки про добрых господ.