Друидская любовь

— Пожалуйста, расскажи нам всю историю до конца, — тихо попросил Стивен. — Даже не верится, что Коллинз не смог выкрутиться. У него ведь была весьма длинная «мохнатая лапа», поэтому он и был таким высокомерным.

— Мне тоже интересно узнать, как все закончилось с Коллинзом. Ты прости за все вопросы. Мне просто стыдно, что я не замечал, как ты страдала.

— Вик, ну сколько раз можно повторять, что ничего сверх ужасного со мной не происходило? Рядом всегда была моя банда, и поверь, нам есть, что вспомнить, — ностальгически улыбнулась Лаки. — Ладно, доскажу вам в двух словах. Я прокралась в кабинет господина Бирна и залезла в шкаф. Есть там один такой — с мумиями.

— Бр-р, они такие страшные, — вздрогнул Стивен. — Ты восхищаешь меня все больше и больше, Лаки.

— Сама восхищаюсь собой, но другого подходящего места не нашлось. Оттуда все хорошо было видно и слышно. Короче, они втроем вошли в кабинет, и Макбрайд сразу доложил господину Галларду о нападении на декана Школы Оватов. К моему счастью, глава клана не стал вызывать их в свою резиденцию, а сам спустился в кабинет Макбрайда. Вместе с ним были и остальные члены Совета. Коллинзу предложили рассказать, как все произошло, и декан, брызжа слюной, стал кричать, что вчера поздно вечером на него напали четверо учеников. Кто именно, он не знает, потому, что нападавшие были в масках, поэтому требует, чтобы глава клана немедленно провел расследование и установил их личности. А с наказанием он сам разберется. Просто возмутительно, что в Дармунде творятся такие вещи, и кто надо в правительстве обязательно узнает об этих безобразиях.

Господин Галлард хладнокровно выслушал вопли декана, а затем подошел к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза. «Угостить тебя „вафельками“, падаль? Нас здесь пятеро, тебе вдоволь хватит», — прошипел он и ударил декана в солнечное сплетение.

Все прямо оцепенели от удивления. Коллинз упал на пол, а глава клана наступил ему на руку и приказал: «Быстро говори имена учеников. И не вздумай врать, убью на месте!» Декан, заикаясь, назвал имена трех учеников и семи учениц. Вот тогда я и полюбила твоего отца, Олиф, — хитро подмигнула своему любимому ученику девушка. — Услышав имя парня с вашего курса, он подскочил к Коллинзу и начал его мутузить. А Макбрайд как заорет: «Килпатрик, ты совсем очумел?» Подбегает к декану и давай сам его дубасить, приговаривая: «Вот так надо бить, чтобы следов не было». Отходили они его знатно, пока господин Галлард не решил, что Коллинз получил уже достаточно. Он прекратил экзекуцию и приказал ему: «Чтобы через час тебя не было в Дармунде. Узнаю, что попытаешься всунуться в какую-нибудь школу, сразу убью. А когда снова захочешь угостить „вафелькой“, то у тебя сразу начнется безудержный понос, я тебе это гарантирую. Пошел вон, и молись, чтобы я не сообщил твоему покровителю об увлечении его протеже. Представляю, как он отблагодарит тебя за такой подарок накануне предвыборной гонки».

Декан упал на колени и заканючил: «Я умоляю, сэр, не говорите ему ничего».

А господин Галлард брезгливо сказал: «Килпатрик, проследите, чтобы эта мразь убралась из Дармунда. А вы, господин Ардал, запротоколируйте все, что здесь было сказано. Если Коллинз хоть что-то где-то пикнет, тогда отправите протокол его другу-депутату».

Вот так и закончилась власть Коллинза. А мы возвращаемся к нашему уроку.

— Пожалуйста, расскажите о мадам Адамс, — с горящими от любопытства глазами попросил Грэди. — Она ведь та еще крыса была, вечно какие-то странные замечания отпускала. Вы ее тоже накормили?

— Ну, что ты, она все-таки женщина. С ней мы поступили совсем уже по-детски. Усадили на стульчик и слегка привязали к тому же шесту. Он стал у нас позорным столбом для всех, кого мы наказывали. Рот не стали заклеивать скотчем, чтобы не испортить ее чудесную кожу, а завязали шелковым шарфиком так, чтобы она сама смогла стащить его через некоторое время. В руки всунули игрушку — большую мохнатую кошку и записочку: «Поцелуйте мою киску».

Парни захлебнулись от смеха, а Лаки невинно продолжила:

— Мы не стали мучить ее ожиданием рассвета. Через час позвонили Килпатрику и передали ему ложный вызов явиться в Дармунд. Мадам уже стащила свой шарфик и увидев Аластара, заорала, что есть мочи. Но тот, наученный случаем с Коллинзом, не бросился спасать прекрасную даму, а срочно связался с Макбрайдом. Господин Бирн злой, как демон, примчался через пять минут с мощным фонарем и осветил им мадам, которая извивалась, словно змея, пытаясь столкнуть с коленей кошку. Но игрушка была надежно прикреплена. Макбрайд с трудом отодрал ее от юбки, а когда разглядел, что оказалось у него в руках, и прочитал записку, то выругался, как пьяный матрос. Они с Килпатриком действовали уже по схеме: отвязали мисс Адамс и потащили в кабинет на допрос. Мы с Шельмой прокрались за ними и спрятались в приемной под столом секретарши. Мадам сначала истерически визжала, а потом завыла, как белуга, о том, что ее оскорбили и унизили четверо подонков, здоровых, как лоси.

«Хорошо еще, что они меня не изнасиловали», — промокая глазки платочком, всхлипывала она, бросая кокетливые взгляды. Макбрайд слушал ее стенания, машинально поглаживая игрушку, которую держал в руках. И что-то промелькнуло в глазах мисс Адамс. Бирн сразу это просек и резко бросил кошку прямо ей в лицо, а затем схватил за волосы и зловеще произнес: «Знаешь, как раньше это лечили? Прижигали клитор! Сейчас мы с Килпатриком тебя и вылечим», — и приказал тому: «Разжигай камин».

— Я просто обожаю Аластара Килпатрика, — звонко засмеялась Лаки. — Он лишь хладнокровно спросил: «Что раскалить — кочергу или щипцы для угля?»

Мадам в ужасе закричала: «Не надо никакой кочерги, я сделаю все, что скажете! Вы останетесь довольными».

«Да кому ты нужна, кошка драная, — презрительно плюнул Макбрайд. — Быстро называй имена тех, кого совратила, и тех, кто тебе отказал! А ты, Килпатрик, готовь кочергу. Если память ее подведет, то поможем вспомнить».

Имен оказалось больше дюжины. А отказал только один — наш Каналья. Когда Макбрайд услышал его имя, то заревел, как медведь: «Так ты еще и парня подставила за свою вонючую „киску“! Пошла вон, шлюха! Чтоб через час и духа твоего здесь не было, а не то голой прогоню из Дармунда».

А папаша Олифа, поигрывая кочергой, недоуменно спросил: «Так, я не понял, мы сейчас лечить будем или через часок, напоследок?»

Мадам, как ужаленная, сорвалась с места и выбежала из кабинета. Через час ее уже не было в Дармунде, а через день и в Ирландии.

Ученики были не прочь услышать и третью историю, но Лаки решительно подняла перед собой руки.

— Все-все-все. Вы с таким интересом слушали байки восьмилетней давности, что, совсем уже забыли, о чем мы говорили. Так вот, возвращаемся к вопросу о минете, столь любимому многими мужчинами и столь же многими нелюбимому. Кстати, Вик, о своих ощущениях мне рассказал Ричард, попавший однажды в сети опытной вафлистки. С тех пор он навсегда потерял вкус к этому деликатесу, а, заодно, и к женщинам. Так почему же мужчинам нравится минет? — задала она риторический вопрос, абсолютно не рассчитывая на ответы учеников, а тем более, братьев. — Сексологи объясняют это двумя причинами. Первая и основная состоит в том, что мужчина получает оргазм, не прилагая к этому никаких усилий, в отличие от традиционного акта, где он главное действующее лицо.

Отсюда вытекает вторая причина — новые ощущения, которых так не хватает уже через год семейных отношений. Секс с женой становится неинтересным, и мужчина начинает искать яркие впечатления на стороне. Поэтому, чтобы не допустить измену, в семейной жизни не должно быть никаких запретов. Но, когда муж просит о минете, то ему обычно отказывают. Либо неохотно соглашаются, делая великое одолжение, что, несомненно, раздражает мужа и ставит под сомнение любовь жены к нему.