Друидская любовь

— Я приставила нож к горлу Линч и спросила, хорошо ли она слышит, или надо улучшить ее слух. И для убедительности нажала на кончик ножа, слегка поранив ей кожу. Хейли закатила глаза от страха, боясь пошевельнуться. Ее подружки в ужасе отползли подальше, а ученики, игравшие во дворе, сбились в кучку и испуганно таращились на нас. Я глянула на окна нашего корпуса. В них мелькали лица взрослых, но никто не захотел ввязываться в нашу разборку, все ждали развязки. Только двое: воспитательница младших девочек и воспитатель мальчиков-подростков решили вмешаться, пока дело не зашло слишком далеко. Увидев их, я быстро отбросила нож в траву и отошла в сторону, а когда воспитательница спросила у меня, что произошло, я ответила, что Хейли Линч поскользнулась и упала в лужу. А Хейли, захлебываясь от унижения и злости, завопила: «Эта шавка хотела меня зарезать! У нее был нож!» и потребовала, чтобы меня немедленно схватили и наказали.

Воспитатель пошарил в траве, нашел нож и быстро спрятал его в карман, а затем спокойно произнес: «Ты ошиблась, девочка, здесь нет никакого ножа».

Хейли заорала со всей мочи: «Вы врете! Я пожалуюсь отцу, и он растопчет вас, как таракана! — и тыча пальцем в порез, спросила уже у воспитательницы: — Вы тоже слепая и не видите это?»

«Покажи, что там», — обеспокоенно попросила воспитательница.

Хейли с высокомерным видом милостиво разрешила осмотреть рану. Но воспитательница не оправдала ее ожиданий. Она смочила носовой платок зельем из флакончика, висевшего у нее на шее, и приложила его к царапине. Ранка затянулась буквально на глазах. «Все нормально, Хейли, не переживай», — с ободряющей улыбкой «успокоила» она мою соперницу.

Видели бы вы, вспыхнувшие от восторга глаза воспитателя. Это было начало большой любви, — засмеялась Лаки. — Именно он назвал меня Ангелом, искренне полагая, что я помогла им лучше разглядеть друг друга.

Девушка легкомысленно взмахнула рукой, закрывая тему. Она немного интерпретировала события и не рассказала братьям всей правды. Ангелом ее назвал лучший друг Крыса, двенадцать лет назад, в первый день их знакомства. Но время открытия всех секретов пока не наступило.

— И чем же закончилась эта история? — живо поинтересовался Стивен, замечая, что сестра не намерена продолжать. — Не думаю, что вы сразу все помирились и взявшись за руки, пошли обратно в корпус.

— Нет, конечно. Не знаю, сколько бы еще орала Хейли, если бы к нам не подошел Макбрайд и не спросил, что произошло. Линч с пеной у рта обвиняла меня в нападении, а воспитатели утверждали, что она сама случайно упала. Самое удивительное, что это подтвердили и все ученики, ну, кроме ее подружек, конечно. Дети были разного возраста, но все дружно твердили одно — эта девочка упала сама. Тогда Бирн обратился к самому старшему из них, а им оказался Эйлин Келли, и спросил, почему тот не на уроке и что он, вообще, видел. И Келли, который довел своего воспитателя до белого каления, и тот тащил его к самому Макбрайду, с честными глазами ответил: «Мы с мистером Смитом шли в библиотеку за книгами и увидели, как Хейли упала».

Бирн сделал вид, что поверил и этому объяснению, как откуда ни возьмись, появилась преподавательница по зельеварению мисс Адамс, и стала кричать, указывая на меня: «Я видела, как эта бандитка напала на бедную девочку! Ей место на помойке, среди таких же отбросов, без роду и племени. Заставьте этих, так называемых, воспитателей, сказать правду. Пусть не покрывают преступницу, если не хотят, чтобы их выгнали с позором».

Реакция Макбрайда стала неожиданной для мисс Адамс, да и для всех остальных тоже. Он смерил тяжелым взглядом Линч и ее подружек и сказал: «Вы все трое исключены из школы за неуспеваемость. Приказ уже подписан. А ты, детка, лучше смотри под ноги».

Хейли стала кричать, что расскажет отцу, и он им всем покажет, в том числе и самому Макбрайду.

«Мне тоже есть, что показать твоему отцу, Хейли Линч, — спокойно ответил Бирн, — и вашим, кстати, тоже, — кивнул он ее подругам. — У нас везде стоят камеры наблюдения. В ваших же интересах, чтобы родители считали своих дочурок просто тупыми. Собирайте вещи, через час вас развезут по домам. А с вами, мисс Адамс, мы продолжим разговор в моем кабинете. Расскажите, что вы видели».

— Она все-таки донесла на меня, и на следующий день я предстала перед великим и ужасным господином Галлардом, — иронично усмехнулась Лаки. — Он выразил крайнее недовольство моим поведением и отвратительными манерами. Приказал забыть бандитские замашки и вести подобающим образом, иначе, меня определят в городской приют. Сказал, что предупреждает об этом первый и последний раз. А я разглядела вблизи его бирюзовые глаза и поняла, что имею к нему какое-то отношение, но какое, именно, узнала только через год.

— Хороший прадедушка, — с сарказмом произнес Стивен. — Как это он тебя еще не выгнал из Дармунда за ту Линч?

— Бирн спас, как всегда, — засмеялась Лаки. — Переселил нас с Рикой в двухместную комнату на втором этаже, и попросил ту воспитательницу лично присматривать за нами, а заодно уговорил маму Рики взять на попечение девочку, у которой ужасные манеры, потому, что у нее нет матери. Оливия Каллахан сразу же согласилась, и маленькая дворняжка постепенно стала превращаться в породистую собачку. А по ночам начало орудовать братство Ангела.

— Но, как все-таки просьбы доходили до Ангела? — недоуменно спросил Вик. — Не дуб же их передавал, в самом деле?

— Именно дуб. Мы же друиды, и под нашим покровительством всегда находились священные дубовые рощи. Только умение разговаривать с деревьями, когда подходишь и прикладываешь щеку к стволу дуба, а он шепчет тебе на ухо все тайны, к сожалению, почти утрачено.

— Но такое умение приходит лишь с годами, а ты владеешь им почти с детства. Я не перестаю восхищаться тобой, — с гордостью произнес Стивен.

— Спасибо, ты всегда высоко оцениваешь мои способности, — скромно потупив глазки, поблагодарила Лаки, одновременно подпуская шпильку в адрес другого брата, — в отличие от некоторых.

— Ну, почему же? Некоторые тоже не перестают восхищаться талантами своей сестры. Особенно ее предприимчивостью, — в тон ей ответил Викрам.

— Ты намекаешь на тотализатор? — без всякого смущения уточнила Лаки.

— Даже не намекаю, а прямо говорю. Как-то неприятно узнать, что твоя собственная сестра зарабатывает на тебе деньги.

— Я предложила запустить тотализатор на Бельтайн семь лет назад, когда Стивен крупно влип. Помнишь свой карточный долг и угрозы, если ты не вернешь его через три дня?

— Как же, забудешь такое, — хмуро ответил Стивен. — Меня насильно напоили какой-то гадостью и принудили играть. А потом сказали, что я проиграл три тысячи, и если не отдам их после Бельтайна, то моей сестре не поздоровится. Я не знал, что делать. Попросить у отца наперед мои карманные деньги я не мог, потому, что он с мамой в то время был в Испании. А к прадеду, само собой разумеется, обращаться было нельзя. Тогда, не видя иного выхода, я подошел ночью к дубу и попросил Ангела помочь.

— Ангел понял, что срочно нужны деньги, только где их взять? И тогда мы с Крысой запустили тотализатор, сделав ставки на количество «побед» Вика на «празднике цветов». У нас получилось привлечь внимание желающих легко заработать. В результате наш выигрыш полностью покрыл твой долг, даже еще немного денежек осталось. Вскоре мы стали запускать тотализатор на любое событие в Дармунде. Деньги потекли понемногу. Игра у меня в крови от дедушки Лаутензака, и мои ставки всегда выигрывали. Часть денег шла на нужды братства, а остальные мы стали вкладывать в игру на бирже, и заработали за три года два миллиона, которые стали основой моего состояния. Вот откуда взялись деньги на покупку дома, на фирму «Лау», и на твой продюсерский центр, Вик. Так что, сначала ты помог спасти Стивена, а потом вы оба помогли нам всем разбогатеть.