Страница 58 из 75
— Я расширяю границы танца, — объясняю я, вращая посох бо и тут же мгновенно вскидывая его, чтобы отразить ленивый удар Рика. — Как Мулань.
После целого часа ловких экспериментов у меня кружится голова. Другому парню давно надоело бы скакать наобум, но Рик приноровился, и мы бросались друг на друга, как два тигра, размахивая посохами, кружа, заполняя пространство между танцовщицами. И между нами было напряжение, энергия, потрескивающие разряды…
— Только не палочный бой. Это потрясающе. Но вы двое… — Дебра указывает на Рика и меня. — Кто-то должен это сказать. Мы на «Корабле любви». Если вы расстаетесь…
— Мы не встречаемся! — Я уворачиваюсь от удара Рика, нацеленного мне в живот.
— А у меня волосы голубые от природы. Вы, ребята, выясняете отношения, и это убивает шоу, ради которого все мы рвали себе задницы!
— Брось, Деб. — Лина-миротворица обнимает одной рукой за шею меня, а другой — Дебру. — Теперь все супер, ты сама сказала.
— И мы не выясняем отношения.
Я вращаю посох с немыслимой скоростью, даже волосы развеваются на ветру.
Дебра поворачивается к Рику:
— А ты что скажешь, когда парни будут дразнить тебя за то, что ты танцуешь с девчонками?
— Марк уже дразнил. — Рик тоже начинает крутить свой бо и роняет его. — На протяжении шести миль вверх и вниз по Цзилуну.
— Правда, что ли?
Я в смятении опускаю посох.
— Я ответил, чтобы он тоже подыскал себе танцевальный коллектив и не завидовал.
Я смеюсь, но Дебра, закидывая сумку на плечо, по-прежнему хмурится.
— Скоро проверка перед отбоем, Эвер.
Когда Дебра и Лина уходят, я оглядываюсь на Рика, который все еще похохатывает.
— Именно этого нашему танцу и не хватало. Все равно что вставить в часы последнюю шестеренку.
Рик снова крутит посох, и он снова выскальзывает.
— Я все-таки научусь, — клянется он.
Я опять проворачиваю посохом полное колесо.
— Ты такой настырный.
Мы направляемся к общежитию, Рик подбрасывает и ловит посох.
— Я не хочу портить твой номер.
— А ты и не портишь.
Рик широко разводит руки и заключает меня в самые влажные объятия в истории.
— Фу, ты весь вспотел!
Я отпихиваю его, он хватает меня за руку и трясет своими потными волосами, а я визжу:
— Рик! Перестань!
С тихим скрипом открываются двери вестибюля. На улицу выходит Ксавье, ускользая из-под света ламп в ночной сумрак. Он смотрит вниз, в его руках альбом. Ветер треплет волнистые черные волосы, падающие ему на лицо, на черную рубашку. Затем взгляд Ксавье встречается с моим, и я вырываюсь из объятий Рика.
— Ксавье…
Он поворачивается на пятках, и альбом выпадает из пальцев.
— Ксавье, подожди! — кричу я, но его уже и след простыл.
— Мне жаль. — Посох Рика замер у него в руках. — Это из-за меня. Я приведу его к тебе.
Мои руки дрожат, когда я поднимаю альбом Ксавье и пытаюсь его открыть.
— Нет, это я виновата. Надо было раньше с ним поговорить.
* * *
— У меня хорошие и плохие новости, — сообщает Софи, пока парикмахер выливает на ее сухие волосы гору вспененного шампуня. — С каких предпочитаешь начать?
Мне тоже массируют кожу головы, и это потрясающее ощущение. Салоны массажа головы, подобные этому, — еще одна тайваньская диковинка. Мы завалились сюда, чтобы отпраздновать окончание факультативов и наш последний вечер перед поездкой по югу острова.
Что касается хороших и плохих новостей, то плохие заставляют меня вспомнить про последнюю, до сих пор не найденную фотографию. Хотя Рик и девочки помогают мне в поисках, никто не в курсе, куда она запропастилась.
— Начинай с хороших, — выбираю я.
— Твой наряд для соло почти готов. Портной согласился взять половину оплаты рекламными площадями, так что цена вполне доступная. Наряд красный, как мы и решили, — ты будешь секси.
Видимо, мне не дают покоя мои снимки, так что я не хочу выглядеть на сцене секси, когда на меня будут устремлены все взгляды. Жаль, что я не контролирую пошив костюмов, но все, что я успела между репетициями и завершающимися занятиями, — переслала понравившиеся фотографии из интернета Софи.
— Вырез низкий? А юбка насколько короткая? — Я совсем как мама. Но на этот раз говорю от своего, а не от ее имени.
— Я прослежу, чтобы с этим не перестарались. Обещаю.
— А плохие новости?
— Национальный театр полностью забронирован. Дядя Тед пытается втиснуть нас в утреннее представление в качестве разогрева, но это не вдохновляет.
Я разочарована сильнее, чем ожидала. Три яруса, почти полторы тысячи обитых бархатом кресел — Национальный театр мог бы стать самым масштабным из моих свершений. Звездный час для последнего танца Эвер Ван.
— Мы можем что-то сделать, чтобы уговорить их?
Софи мотает головой:
— Я спросила дядю Теда, можно ли нам выступить в будний день. Он ответил, что мы могли бы получить место в понедельник, но тогда там будем только мы. Никакой публики, кроме дяди Теда и тетушки Клэр.
Я закусываю губу.
— Твои дядя и тетя знают, что танец поставила я? Поддержат ли они нас в таком случае?
— Я им не сказала, — признается Софи, и мы обе смолкаем.
Парикмахеры ополаскивают нам волосы теплой водой из ручного душа, каким-то образом умудряясь не забрызгать нас. Когда волосы вытирают полотенцем, я замечаю:
— Если нам предоставят понедельник, мы могли бы провести в театре все шоу талантов целиком. Драконша ухватится за эту возможность.
— Все шоу целиком? — поджимает губы Софи. — Ни одно цзяньтаньское шоу талантов еще ни разу не проводили в театре.
— А может, и следовало бы. Майк готовит стендап, который передавали по местному телеканалу у него дома. Дебра познакомилась с пианистом, который выступал в Карнеги-холле. Здесь пятьсот ребят, среди них уйма талантов!
Моя улыбка гаснет. Ксавье тоже должен продемонстрировать свою работу. У меня остался его альбом, в котором много шедевров, но еще больше пустых страниц. Я пыталась застать его на китайском и каллиграфии, но теперь его очередь бегать от меня. Он не станет со мной разговаривать, даже чтобы сообщить, что вчера сдал последний экзамен, — я узнала об этом, когда Драконша вывесила наши оценки. Этот экзамен на двадцать процентов состоял из устного китайского, которым Ксавье владеет в совершенстве, а я сдала благодаря его помощи.
Мы успели подружиться, а теперь я его потеряла.
— Я переговорю с Лиханем. И с театром. — Софи хмурится. — Нам понадобится согласие Драконши. Я имею в виду, она должна согласиться, но если это будет исходить от нас…
— Драконша не откажется от того, что полезно для «Цзяньтаня». ^Впрочем, я тоже беспокоюсь. — Давай решать проблемы по мере поступления.
Мы прерываем беседу, чтобы поблагодарить мастеров и вручить им чаевые, после чего возвращаемся в лагерь.
— Знаешь, у тебя хорошо получается, — говорю я. — Заключать всякие сделки и договариваться.
— Думаешь? — Софи убирает планшет в сумку.
— Наверное, это наследственное. — Мне вспоминается Рик с его бесконечными состязаниями, чемпионатами и даже поездкой в Гонконг. — Ты обожаешь этим заниматься — не меньше, чем примерять наряды. Или торговаться.
Я улыбаюсь, но Софи не смеется.
— Мама или тетушка Клэр сказали бы… — Ее губы кривятся. — Что девушке неприлично командовать.
Будем ли мы когда-нибудь свободны? Я крепко обнимаю подругу:
— Приличия слишком переоценивают.
* * *
Поездка по югу острова проходит на головокружительных скоростях.
Мы с Риком занимаем задние сиденья одного из одиннадцати роскошных автобусов, которые возят молодежь «Цзяньтаня» по всему острову. Наш караван движется по шоссе на высоких бетонных сваях, так что мы парим над кронами деревьев. Над соседними городами, с их современными зданиями, увенчанными традиционными ярусными кровлями, поднимаются столбы дыма. Городской пейзаж сменяется сельскими угодьями и мерцающими дюнами теплиц. Бетонные дамбы перекрывают серебристо-голубые русла рек. Горы похожи на гигантские зеленые шарики мороженого.