Страница 53 из 68
Но если он слушает лекции на левом берегу, какие же у него дела на правом? Дела у него – в Национальной библиотеке, где хранятся некоторые нужные ему редкие книги. Где эта библиотека? В двух шагах от Биржи, поэтому не так уж глупо идти туда по Севастопольскому бульвару. Этот крюк вызван другими побуждениями. Но побуждения остаются сокрытыми. Жерфаньон не хочет ухаживать слишком бурно – такой поклонник может страх нагнать.
Хорошо бы было совершить вместе обратный путь сегодня вечером; разумеется, при условии, что это не стеснит ни ее, ни его. "Разве вы проведете весь день в библиотеке?" "Почти весь день". И все на этом свете так удачно складывается, что он может рассчитать время и оказаться на углу бульвара и улицы Тюрбиго как раз к тому моменту, когда она там будет проходить. ("Не должна же она знать, что Национальная библиотека, если бы я даже туда пошел, закрывается в четыре".)
Девушка останавливается.
– Расстанемся здесь. Так мне удобнее.
– Значит, до свиданья, мадмуазель… Как вас зовут?
– Жанна. А вас?
– Жан.
– Правда? Вы это не только что выдумали?
– Уверяю вас, что меня зовут Жан.
Этим она, по-видимому, поражена. (Ей сравнительно мало нужно было для установления гармоний в судьбах.)
– Итак, мадемуазель Жанна, я буду ждать вас здесь в половине седьмого. Он смотрит ей вслед. Фигура ее уменьшается и становится зыбкой, углубляясь в уличную сутолоку. Другие фигуры с нею сплетаются, заслоняют ее, уподобляются ей. Каждый шаг ее послушен чисто человеческим законам этого оспариваемого пространства. С волнением, вкушаемым впервые, Жерфаньон видит, как исчезает в Париже существо, которое ему уже немного дороже, ближе, чем остальные прохожие; с которым он надеется свидеться, не смея сказать себе, что он в свидании уверен, – уже немного его собственная Элен.
Он поворачивает назад. Направляется снова к левому берегу. И тут лишь замечает, глядя на Севастопольский бульвар и на переулки, что он прошел в обществе этой девушки значительную часть пути, по которому бродил недавно вечером, – ту самую, быть может, которая показалась ему тогда особенно скорбной.