Клянусь тебя ненавидеть

Глава 35

Я робко оборачиваюсь на бывшего мужа. Мужчина стоит у меня за спиной. Его движения всё еще не естественные из-за последствий недавних физических повреждений. И я вижу, как он пытается это скрыть. Как хочет казаться сильнее, чем есть на самом деле. Стоять ровнее, а идти увереннее. Держать марку. На секунду думаю – может быть в нашем браке он тоже всегда пытался казаться сильнее, чем есть? Только душой, а не телом.

В раздумьях закусываю губу.

- Дамир, не уверена, что это стоит делать прямо сейчас. – негромко, но мирно произношу.

На миг в глазах мужчины мелькает тень глубокого разочарования. А затем он берет свои эмоции под контроль и улыбается мне.

- Если ты так считаешь, то… Я соглашусь с тобой. Просто знай, что я бы очень этого хотел. И обещаю, что не причиню никакого вреда. Он ведь даже не поймет кто я, а значит и лишнего повода для волнений не будет. Тем более, врач тоже не имеет ничего против.

Я размышляю еще пару секунд, и так и не найдясь что возразить – соглашаюсь.

По взгляду вижу, как сильно Дамир хочет увидеть Тимура. Наверное, если бы сейчас он начал наставить – я бы уперлась еще больше, и ни за что бы не позволила встретиться им прямо перед операцией. Но, на мое удивление, Дамир открыто заявил, что окончательное решение только за мной. Его поведение меня подкупает. Заставляет вновь чувствовать себя значимой.

Кивнув, открываю дверь в палату и слышу в спину тихое «спасибо» от бывшего мужа. Улыбаюсь одними уголками губ и тут же въедаюсь глазами в сына.

Замираю на пороге, потому что мальчишка спит. До операции еще больше часа.

Дамир замирает вместе со мной. А затем сдавленно произносит, дрогнувшим от волнения голосом:

- Можно… я к нему подойду?

Пытаюсь отыскать внутри своего урагана из чувств хоть каплю протеста. Но ее нет.

- Да. – мягко давлю.

Волны беспорядочного смятения бьют по мозгам. Волей не волей, я представляла себе этот момент тысячи раз за короткую жизнь сына. Хоть в голове и сидела мысль – что Тим никогда не узнает отца, но сердце предпочитало верить в чудеса и тешить надежду, что однажды все поменяется.

Мысли и установки можно вложить в разум, рассудок. Но только не в душу. Ее не обманешь.

Пока Дамир аккуратно ступает по палате, все ближе подходя к сыну, я заламываю побледневшие пальцы рук. До боли. До хруста костей. От волнения мне хочется переключить душевные муки на физические страдания.

Подошва его дорогих ботинок оставляет в сознании громкое эхо. Шаг… Еще шаг…

И наконец мужчина останавливается возле кровати, на которой мирно посапывает Тимур. Дамир смотрит на него несколько секунд, превратившихся для меня в часы. Всё никак не может оторвать взгляд. Я не вижу его лица. Глаза упираются в напряженную спину. Бывший муж оборачивается и кидает растерянный взгляд на меня. Будто хочет что-то сказать, но слова никак не могут обрести реальную форму.

А затем улыбается. Его улыбка выходит тихой, спокойной. Но искренней.

Дамир садится на край кровати и со страхом прикасается к маленькой руке сына. Тимми тут же распахивает сонные глазки и непонимающе смотрит на мужчину перед собой. Он с опаской относится к любому незнакомому человеку. И даже его лечащие врачи из старенькой поликлиники не сразу завоевали доверие мальчика. Иногда я думаю, что он унаследовал это от отца – не подпускать близко никого. Никого, кроме меня.

- Здравствуй. – охрипшим, не ровным голосом произносит Дамир.

Тим внимательно и очень серьезно на него посмотрел. Глаза, цвета холодной стали просканировали мужчину с ног и до самой макушки. Застыли на лице и долго, сосредоточенно изучали.

А затем губы мальчика дрогнули в легкой улыбке. Это простая и незатейливая эмоция сразу стерла с лица земли все сомнения. Маленькие детские сердца способны чувствовать намного больше, чем сердца черствых взрослых. Почему-то я подумала, что Тим сразу понял, кто перед ним.

В ту же секунду я подошла к кроватке и не смогла удержаться, чтобы не обнять сына. Тим что-то лепетал на понятном только ему языке, а потом вдруг засмеялся своим звонким и беззаботным смехом. Так, как не смеялся уже очень давно.

- Можно... Я тоже его обниму? – нерешительно спросил бывший муж. Он выглядел слегка глуповато со своим мужественным лицом и растерянным голосом. Утвердительно кивнула в ответ и поддержала смех Тима.

Дамир все никак не решался притянуть сына к себе. Бесконечно долго сидел и просто смотрел на него.

А затем Тим сам протянул к нему маленькие детские ручки. Мой пульс рвано и почему-то отчаянно радостно застучал. Эти ведь Тимми, мой Тимми, который подозрительно относится к каждому постороннему человеку, сейчас сам потянулся к мужчине.

Я видела, как Дамир нервозно сглотнул и бережно обнял хрупкое детское тело. Так, будто боялся пошевелиться лишний раз, чтобы не навредить. Он зажмурил глаза и наслаждался этим моментом, пока я не могла оторвать глаз от них.

Они сидели так больше минуты. Спокойно и умиротворенно. Наслаждаясь осязаемыми прикосновениями друг к другу. И в который раз за последние дни, я захотела оставить этот момент в своей памяти до последней минуты жизни.

Наконец Дамир открыл глаза и свои мне пришлось со смущением отвести в сторону. Я увидела, как в его взгляде застыли слезы.

- Он моя копия. – ошарашенно произнес бывший муж.

Я затрясла головой, подтверждая. Подскочила со стула и принялась перебирать посуду на столе в уголке палаты. Слишком трогательным этот момент оказался для моего состояния.

- Да. Вы очень похожи. Я давно заметила. – отрывисто произнесла.

- И глаза…

- Только у тебя горячие, словно раскаленная лава. А у него… холодные. Будто он с самого своего рождения… - прервалась, нервно сглотнув и раздумывая стоит ли это произносить. – Будто он с самого рождения чувствует боль.

В палате повисло молчание. А по моим щекам потекли непрошенные горячие слезы. Начала еще усердней перебирать чашки, стоящие на столе, лишь бы не поворачиваться к мужчинам.

Но Дамир предпочел подойти сам. Положил ладони на мои плечи и крепко сжал. Он не сказал ничего, но почему-то этот жест был для меня дороже тысячи слов. Жест защиты, поддержки и мучительного раскаяния…

Мы провели в палате еще около часа, изредка переглядываясь друг с другом. Тим был по-особенному беззаботным этим солнечным утром. Хорошо позавтракал, а потом с усердием расставлял любимые игрушки в ряд на больничной койке.

В конце концов в палату зашел лечащий врач, Карим, и целая орава медицинского персонала. Все они поздоровались с нами и сказали, что мальчику пора готовиться к операции.

В тот момент мне показалось, что сердце остановилось. Думала, что оно не начнет стучать, пока мне не скажут, что все прошло хорошо.

В ином случае – никогда.

Скомкано обняв сына еще раз, я как можно быстрее ушла с его глаз. Понимала, что истеричное состояние, когда я вцеплюсь в Тима обеими руками и не отойду ни на секунду, слишком близко. Нужно держать себя в рамках разумного, как бы это не было тяжело.

Минуты потянулись, словно резиновые. Мне предстояло пережить самые страшные пять часов в своей жизни. Дамир почти силой отвел меня от дверей реанимации, куда отвезли Тимура и усадил на мягкий диван в комнате отдыха. Сам принялся мерить шагами квадратные метры. Но поняв, что так еще больше действует мне на нервы, все же сел рядом.

Я не могла говорить, и казалось, что даже дышать было мучительно больно. Изредка встречаясь глазами с мужчиной, мысленно отмечала его смертельную бледность и наполненные волнующим испугом глаза.