Страница 53 из 71
Но со временем и эти чувства сменятся меланхолией. Боль утихнет, ослабнет. Она не пропадет. Эта тупая боль в груди и комок в горле будут преследовать нас до самого конца...
Но придет и что-то хорошее. В памяти останутся только добрые моменты о тех, кого с нами уже нет. Перед глазами будут мелькать только те моменты, которые ты захотел бы снова пережить. Даже прошлые обиды будут казаться такой глупостью...
Терять семью, друзей, да кого угодно — это страшно до дрожи в коленях. Даже мысль о подобном сковывает сердце и перехватывает дыхание. Но мы не всегда властны над нашей собственной жизнью.
Нам остаётся только помнить о тех, кто ушел прежде нас и нести память о них до самого конца. Ведь пока есть те, кто помнит нас, то мы продолжаем жить.
Возможно, Кристина уловила отголосок той боли, что и я пережил в прошлой жизни. Быть может, она увидела отражение самой себя и тех мучений, что ей когда-то пришлось пережить. Иначе на то, почему она резко замолчала, я так и не нашел ответа.
— Ты спрашивал, чего от меня ожидать, не так ли? — отвернулась она, обняв себя за плечи, словно пытаясь унять дрожь.
— Да, — прохрипел я, проморгавшись, чтобы унять грохочущее эхо от стука сердца в ушах.
— Я твой классный руководитель. Им меня и считай. Я буду исполнять свой профессиональный долг до самого конца, как бы я не относилась к тебе и твоему роду. Пока ты студент «Куба» я не наврежу тебе и не совершу ничего неправомерного ни по отношению к тебе, ни к твоим близким. Я вряд ли смогу когда-то простить тебя, как и род Ливен, но я не стану вымещать личную ненависть, пока ты в стенах академии. Я понятно изъясняюсь? — спросила Рубцова, смотря в сторону выходящего на улицу окна.
Я же смотрел на ее одинокую спину, что, казалось, могла вот-вот сломаться под невидимым грузом, но, сжав костяшки до тихого хруста, всё же ответил.
— Предельно.
— А теперь прошу вас покинуть учительскую, господин Марк, — устало прошептала Кристина.
И я подчинился этому не сколько приказу, сколько просьбе.
Нам многое требовалось обдумать после произошедшего разговора.
Закрыв за собой дверь, я тихо выругался, не зная, отчего мне стало так паршиво.
От того, что я не получил в виде Рубцовой возможного союзника, или... от чего-то ещё?
Так и не поняв, что со мной происходит, я направился по ставшему каким-то мрачным коридору главного корпуса в сторону своей комнаты...