Жена по контракту

А ещё здесь была хорошая охрана. Впрочем, я и свою не просто так захватил — лишним не будет.

Мы вошли через чёрный ход, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, а парни остались на улице, следить за территорией. Так всем будет спокойнее.

Лану же провёл в свой кабинет, чтобы точно знать: с ней ничего не случится, пока меня не будет рядом. И пусть безопасность — понятие относительное, но я пока делал всё, что мог. Приставил одного из охранников к двери, и он точно знал: шаг влево, шаг вправо — расстрел.

Тишину в баре нарушала лишь музыка, льющаяся из колонок, задекорированных деревянными панелями. Слева от барной стойки, на экране огромной плазмы кривлялась и скакала юная нимфа, которая эффектно трясла задницей под неслышный мотив. Официант в чёрной рубашке с закатанными до локтей рукавами и джинсах в тон скучал, стоя у барной стойки, оперевшись на её полированную до блеска поверхность. Внимательно рассматривал девицу, наверняка, считая минуты до конца своей смены. “Парадиз” был тихим местом, потому посетители в это время суток не толпились в зале.

И хорошо, потому что лишние глаза и уши мне не нужны.

Я осмотрел зал и увидел сидящего за одним из столиков парня. Светлые волосы, модная бородёнка “до пупа” и нервный взгляд, который он время от времени бросал на большие круглые часы, висящие на стене. Сколько он тут уже сидел? Что его пригнало ко мне в такую рань?

В том, что это был именно Иван, я не сомневался.

Он постукивал пальцами по кофейной чашке, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Из двери чёрного хода я хорошо видел его, зато он не смог бы меня заметить даже при всём желании.

Что-то смутно знакомое мелькнуло в его внешности. Что-то неуловимое, ведущее в далёкое прошлое, в котором хранилось много всякого, о чём приличные люди даже не догадывались. Но это моё прошлое, и его, как ни пытайся, набело не перепишешь. Приходилось с ним жить, иного выхода же всё равно не было.

Чёрт, откуда же я мог знать этого суслика? Перебирал в памяти варианты, но ни один так и не удовлетворил. Но я точно где-то раньше видел его. Вспомнить бы ещё, где именно.

Когда я сел напротив него, бармен, лениво протирающий стаканы за стойкой вопросительно поднял бровь, а я поднял два пальца вверх, и тот понимающе кивнул.

Через пару мгновений передо мной и парнем поставили два бокала с коньяком, и так же бесшумно удалились.

Утро, блин, а я пить собрался, но последние сутки так долго тянулись, что совершенно не волновали ни ранний час, ни нормы приличия.

— Доброе утро, Иван. Выпьем?

Вот был бы номер, окажись это не он.

— Арманд Сергеевич, — проговорил Иван, переведя взгляд с моего лица на свой бокал. — Я за рулём.

— Значит, не пей. Делов-то, — пожал я плечами. — Что хотел от меня? Только быстро, у меня мало времени.

Я не собирался тянуть кота за яйца, потому что для всей этой херни не осталось ни сил, ни желания. Пусть выкладывает поскорее свои сведения, если он мне действительно не враг.

Ваня кивнул и полез в свою сумку, лежащую на соседнем стуле. Покопался в ней, извлёк наружу ноут и поставил его на столик перед собой. Распахнул крышку и развернул экраном ко мне.

Пара мгновений и на нём высветилась рожа того, кого так долго и усиленно искал Толик.

Только искал ли? Отчего-то я всё сильнее в этом сомневался.

— Узнаёте этого товарища? — спросил Ваня, а я кивнул. — Отлично.

И пусть мы ни разу не встречались, но Юра этот был тем, за чьё горло я так сильно хотел подержаться, потому рожу его узнал бы из тысяч похожих.

— Он прислал мне это видео, сегодня ночью, — сказал Ваня, отвлекая от разглядывания наглой физиономии. — Хотите посмотреть?

— Нет, но показывай.

Я сделал глоток коньяка, Ваня кивнул, а я достал сигареты. Шоу начиналось.

Ваня щёлкнул по клавишам, снял видео с паузы, а я чуть подался вперёд, чтобы не пропустить ни единой детали, и глотал горький дым, чуть дыша.

Сначала ничего не происходило. Юра пару раз покашлял, хмурясь, настроил камеру — наверняка, мобильного телефона, а мне показалось вечностью его молчание, хотя прошло не больше пары секунд.

Время в эти сутки вообще двигалось причудливо.

Когда я почти потерял терпение, Юра всё-таки начал.

“Меня зовут Юрий Ромашкин, и у меня есть очень важная информация, касаемо новой жены Арманда Шахова. Уверен, это станет сенсацией”.

Последнее слово он произнёс с каким-то странным нажимом, будто бы и сам себе не верил. Казалось, кто-то незримый стоял за его спиной и толкал в бок, вынуждая говорить всё это.

Дальше Юрий блеял о каком-то порочном прошлом Ланы, обещал предоставить фотографии, которые поставят крест на её репутации и, соответственно, моей. Также не обошлось без пурги, мол, сам Юрий рискует всем, делясь этим с прессой, но правда, кто бы мог подумать, важнее.



Прям не стукач, а борец за правое дело. Орден, что ли, захотел? Или премию?

— Дурдом, — сказал я, откидываясь на спинку стула, когда Ваня захлопнул крышку ноута. — Почему он именно тебе прислал это видео? Почему именно видео, а не позвонил? Зачем эти голливудские страсти?

Вопросы сыпались из меня сами собой, и я не пытался их сдержать, понимая: Ваня позвал меня не просто так. Что-то ему от меня нужно, и это я тоже планировал выяснить.

— Я в некотором роде самый скандальный журналист города, — хмыкнул не без самодовольства и всё-таки сделал глоток из своего бокала. — Ай, на такси уеду.

Махнул рукой и снова пригубил хмельной напиток.

— И что же ты, самый скандальный журналист города, пришёл ко мне? Ваял бы свою сенсацию, сделал всему городу сюрприз. Премию получил бы. Или что там у вас, у папарацци, принято. На повышение пошёл.

Я снова кивнул бармену, и очередная порция коньяка возникла передо мной. Ване больше не наливали, потому что мне он нужен трезвым, а о себе я мало волновался — слишком много мне нужно выпить, чтобы потерять контроль над собой.

— Арманд Сергеевич, — начал Ваня и замялся. Достал из сумки модную электронную сигарету, и через пару мгновений приторно пахнущий дыней пар окутал его облаком. — Вы не помните меня?

— А должен помнить?

Всё-таки не зря мне показалась знакомой его физиономия, но признаваться в этом не торопился. Иногда полезно прикинуться валенком, тогда люди легче идут на контакт. Ведь так приятно быть умнее и сообразительнее туповатого собеседника.

— Нет, конечно, не должны, — заметил с каким-то оттенком грусти, а я почему-то почувствовал себя сволочью.

— Так напомни, может быть, даже к груди прижму.

Ваня усмехнулся и сделал новую затяжку, а я чуть не чихнул, до того противным показался аромат пара.

— Только не говори, что ты мой потерянный сын. Могу не пережить такой радости.

Ваня мазнул по мне взглядом, вздохнул тяжело и всё-таки разродился откровением:

— Помните, очень давно, вы помогли мужчине, которому стало плохо? — Ваня подался вперёд, напряжённо вглядываясь в мои глаза, искал там ответов, стремясь быть узнанным. Я слушал его, складывая в голове факты, отсеивая лишнее. — Он в машине был, сердце прихватило. Помните? Тогда ещё лил дождь, началась гроза… а вы… вы остановились. Единственный!

Ваня изо всех сил старался достучаться до меня, а я напряг память, и то, давно забытое событие, всплыло на поверхность. Неужели?

— Ты мальчик из той машины, верно?

Ваня кивнул, но я и так уже во всех красках вспомнил и ту ночь, и огромные глаза парнишки лет десяти, который пытался как-то помочь своему отцу. Он не плакал, лишь ошалело смотрел по сторонам, пытаясь сделать хоть что-то. Но разве по силам ребёнку обмануть судьбу?

Не приведи меня судьба в ту ночь к их машине, его отец бы точно не справился. И мальчик бы не справился и, возможно, его судьба сложилась бы иначе.

Сколько лет прошло? Двадцать? Да, точно. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, и я рассекал по городу, весь из себя крутой, на разбитой девятке, на которую, между прочим, заработал сам. И пусть она была, в сущности, ржавым ведром, но я так гордился ею. И собой, что смог.