Принцесса

— Шона, если это шутка, то лучше признайся сейчас, — он одарил сестру хмурым взглядом.

Но женщина смотрела на него с лёгкой недоумённой улыбкой, искренне не понимая подобной реакции брата.

— Прошло всего-то полгода с момента, как погибла Симона. Мы ведь с тобой вместе тогда решили, что лучше Астерии ещё какое-то время побыть в башне. Ты сама настаивала, что ещё рано объявлять подданным о том, что обе младших принцессы живы. Уверяла, что виновным может оказаться кто угодно, и опасность может поджидать абсолютно всех! А теперь ты с таким непринуждённым видом предлагаешь пригласить в дом непонятно кого?!

Лерион даже не пытался скрыть своего раздражения.

— Не непонятно кого, а мальчика из хорошей семьи, который сможет стать Астерии опорой, — сухо ответила Шонель.

— А поселим мы его, видимо, с Астер сразу в башне? — Лерион сердито поджал губы. — Об этом не может быть и речи. У Астер обязательно будет возможность самостоятельно выбрать себе мужа.

Шонель скептически покачала головой, откидываясь на спинку дивана и пристально глядя на брата.

— И вообще, коль ты так озаботилась женихами, то лучше подумай о Лонесии. Ей почти шестнадцать! К Корнелии в этом возрасте слали уже десятки писем, а к Лоне — ничего. Или, может, ты хочешь, чтобы твоя племянница тоже всю жизнь жила неприкаянной?..

Лишь сказав эту фразу, Лерион понял, что перегнул. Шонель сжала губы в тонкую полоску, так что они буквально побелели, и вскинула подбородок.

— Значит по-твоему я живу неприкаянной? Или раз Лона бастард, то ей и жить по указке теперь? Без возможности выбрать хотя бы что-нибудь самостоятельно. Да даже Артемии ты позволил больше, чем Лонесии!

— Мия моя дочь, — Лерион нахмурился.

— Во-от значит как. Как лишить её имени, статуса и, фактически, всех шансов на полноценную жизнь — так сразу дочь. А Лонесия, видимо, так — псина приблудившаяся? Держи, девочка, кость и не гавкай, так, да?!

С каждым следующим словом голос Шонель становился громче, а последнюю фразу она и вовсе буквально прокричала, глядя брату прямо в глаза и гневно дыша, словно с трудом удерживаясь от того, чтобы перейти от слов к рукоприкладству.

— Это ведь ты и предложила, спрятать одну из близняшек в башне, для большей безопасности, — процедил король.

— Ах! Ну конечно! Теперь — Шона виновата! — она театрально всплеснула руками. — Конечно же! Вини сестру! Ты ведь у нас король, а короли, безгрешны, да, лысого оборотня тебе в постель?!

Лерион хлопнул по столу обеими руками и встал, точно так же сверля сестру взглядом.

— Ты переходишь границы.

— Нет, брат, это ты переходишь границы! — скрипнув зубами, Шонель чопорно поджала губы и приподняла голову, взглянув на короля сверху вниз. — Корона лишила последней совести, видимо.

— Шонель!

— Поговорим, когда ты осознаешь, что был неправ, — процедила женщина. — Если, конечно, в тебе ещё осталось что-то от моего Лерика, а не только прожжёный политик, готовый идти по головам собственных родных! Которому какая-то писулька от тех самых «непойми кого» дороже собственной семьи!

Вскинув подбородок, женщина величественно покинула кабинет. И мужчина шумно выдохнул сквозь зубы и, поборов желание что-нибудь разбить, отошёл к окну, стараясь дышать медленно и размеренно.

Он был зол на сестру. Невероятно зол на то, как вывернулся их разговор. И, особенно зол на то, что виноватым вновь оказался он! Но в то же время, где-то в глубине настойчиво билась мысль, что сестра ещё ни разу не сделала ему ничего плохого.

И зачастую Шонель всё-таки оказывалась права.

Глава 18

О, Арион, за что мне всё это?

Основной приём остался позади и я этому малодушно радовалась. Пусть там присутствовали лишь избранные — самые близкие, самые доверенные: друзья Териона и их ближайшие родственники… А ещё те, кого просто нельзя было не позвать: послы дружественных стран.

Но сейчас — остался лишь ужин. Последняя, заключительная часть нашего прощания с Тери перед его отъездом. Исключительно для семьи.

Для друзей Териона так же была предоставлена возможность прощального ужина со своими семьями. Всё-таки не только мой брат сегодня отправлялся на учёбу, но и вся его свита. Но их трапеза была отдельно, в ином зале.

И хотя ужин был обычным, ощущался он по особому. И отец улыбался чаще обычного, и тётя Шонель сказала что-то ободрительно-напутственное. И даже Лонесия, на удивление, была почти мила.

Я негромко вздохнула.

— Жаль всё же, что Академия находится в другом городе.

Лонесия поморщилась, взглянув на меня с пренебрежением, словно я сказала какую-то несусветную глупость. Хотя по её мнению наверняка так и было: по ощущениям, для неё Терион всегда был скорее соперником, чем братом. Впрочем, они ведь по возрасту ровесники — Лона младше всего-то на пару месяцев. Не удивлюсь, если она наоборот радовалась, что Академия находится так далеко.

— Отчего же, сестрёнка, — Терион мне широко улыбнулся. — Наоборот — хорошо. Будет время соскучиться, и тогда каждая встреча будет приятнее. А я собираюсь приезжать на все возможные праздники. Так что ты даже и не заметишь, что что-то поменялось!

Брат весело мне подмигнул, да и звучало весьма уверенно, что я невольно улыбнулась в ответ, заражаясь его энтузиазмом.

Отец хлопнул в ладоши, привлекая внимание, и слабо улыбнулся.

— Сын… — улыбка стала чуть шире и мягче. — Я верю, что ты не посрамишь честь нашей семьи.

— Конечно, отец.

— А теперь — пора. Лошади уже готовы.

— Терион, ты уезжаешь в ночь? — я удивлённо посмотрела на брата.

— Нет… Не совсем, — он подал руку, помогая мне встать из-за стола так же, как отец помог тёте Шонель. — Эту ночь мы проведём в одном из трактиров города. А утром уже оттуда отправимся. Потому что дорога и так займёт три дня.

Я задумчиво кивнула. Три дня, на конях — как будто не так уж и много.

До ночи ещё, казалось, достаточно времени, но на улице уже зажгли фонари.

Осёдланные уже лошади нетерпеливо переступали на месте и недовольно ржали. И вся свита Териона — те трое его друзей, которые будут учиться вместе с ним и в Академии, — уже стояли здесь.

Тётя Шонель и Лонесия остались на крыльце. Так же как и отец, который лишь молча хлопнул Тери по плечу. А я спустилась вместе с ним и подошла к коням. Мне хотелось, чтобы наше прощание было всё же чуть менее формальным.

Было до жути неловко, когда я робко обняла брата. Я физически почувствовала на себе удивлённые взгляды. И лишь когда Терион обнял меня в ответ, немного успокоилась. Отстранившись, сделала шаг назад и исполнила глубокий придворный поклон. И посмотрела на брата с улыбкой.

— Пусть ваша дорога будет лёгкой, брат мой.

Я кротко улыбнулась друзьям брата прежде чем вернуться к отцу на крыльцо.

Лишь после этого, подчиняясь кивку короля, слуги пришли в движение — приблизились к лошадям, успокаивая их, чтобы всадникам было проще.

— Доброй учёбы. Пусть дорога будет лёгкой, а боги милостивы.

Голос короля звучал громко и торжественно, с самой толикой светлой грусти. Очень воодушевляюще и так… Правильно?

Всадники коротко поклонились прямо в сёдлах и, подчиняясь короткому свисту наставника, направили коней прочь по дороге.

— Вот ты и снова осталась одна, — певуче произнесла Лонесия и усмехнулась, поймав мой непонимающий взгляд. — Ка-ак же ты теперь, без своих вечных защитников.

Моё недоумение стало лишь ещё сильнее. Лона меньше всего походила на человека, которого будут волновать мои чувства.

— Лона!

Короткий, полный недовольства взгляд тети достался моей сестре, и у той сразу обиженно надулись губы. На её лице прямо-таки читалось «как ты могла променять меня на неё».

Но я отвела взгляд, не желая ещё сильнее накалять обстановку.

Тем более, что Лона всё равно не права. И слова её меня в этот раз ни капли не задели. Потому что я то знаю, что я не одна… Но Арион по-прежнему останется только моим секретом.