Страница 14 из 40
Всё! Я отбросила дневник. Пусть сами разбираются! Покойная Алина Королькова лично у меня не вызвала симпатии. Неврастеничка и дурочка, большую часть жизни плывшая по течению. Если призрак - она, мне нет дела до её страданий. Не стану помогать. Ни за какие коврижки! Лучше воспользуюсь советом загулявшей питомицы: займусь бабулей и таинственной историей с браслетом. В конце концов, с Ариадной рано или поздно придется столкнуться нос к носу, стоит заранее выяснить, с чем имею дело.
****
Остаток вечера я ломала голову над предлогом нагрянуть в гости к Мартыновне, задавалась вопросом, как начать разговор. Простой интерес к здоровью истеричной подружки показался бы бабке подозрительным. Но, как вскоре выяснилось, она сама была озабочена теми же думами и моему звонку на следующее утро обрадовалась несказанно.
- Я пироги прикупила: мясной и лимонный, - проворковала Мартыновна в трубку, едва я начала мямлить слова приветствия. - Бросай дела, и дуй ко мне. Я чайник поставила.
Отключив связь, я весело хмыкнула. Чайник, значит, вместо бутылки горячительного. Ну-ну. Бабуля желает оставаться в здравом уме и трезвой памяти.
Встретила меня неуемная родственница при полном параде. Волосы накручены, уложены прядка к прядке, ногти подпилены, губы подкрашены темно-красной помадой. Неудивительно, что поклонники вокруг до сих пор вьются. Начала Мартыновна издалека. Принялась расспрашивать о личной жизни близнецов, о переезде Ярика и последних завоеваниях Яськи.
- Надеюсь, они потомством обзаводиться не планируют, - объяснила бабка интерес, ставя передо мной тарелку с пирогом, подогретым в микроволновке. - Я женщина молодая и к появлению нового поколения Светловых не готова.
- Можно подумать, они спросят, коли соберутся, - проворчала я, с аппетитом оглядывая угощение. - Дело нехитрое.
- Янина! - Мартыновна погрозила вилкой. - Что за девица эта Регина?
- Понятия не имею, - я прищурилась, раздумывая, с какой стороны подступиться к угощению. - Я «швабру» в глаза не видела.
- Раз твой брат вещи собрал, значит, зацепила она его чем-то.
- Ага, - я отломила кусок, наслаждаясь пока исключительно запахом горячего мяса и сдобы. - Отдельной жилплощадью.
- Думаешь, у них несерьезно? - взгляд Мартыновна стал очень пристальным, и я чуть не подавилась.
- У Ярика вряд ли, - выдала я сердито. - Но с планами девицы не знакома. Может, она мечтает подарить тебе правнука. А у Яськи, - я нарочно проигнорировала грозное сопение родственницы, - на личном фронте затишье. Отходит от романа с Игорьком.
Это была полуправда. Ярослава отложила наполеоновские планы по завоеванию будущего мужа, кем бы тот ни являлся. Но причиной стал не нарцисс обыкновенный, пытавшийся штурмом взять нашу квартиру, а Семочка, чуть не убивший на злополучном форде и себя, и даму сердца. С того вечера сестренка перестала таскать домой парней для многоступенчатой проверки. Если с кем и встречалась, мы об этом не слышали.
- А мама? Общается с Валерой?
- По скайпу. Дополнительным потомством обзаводиться точно не собирается.
- Яна! - бабка пошла багровыми пятнами. - Прекрати ёрничать!
- А ты ходить вокруг да около, - я отодвинула тарелку с пирогом. Потом поем или с собой заберу. - Говори, зачем позвала. Дело в Ариадне, так?
Но бабку было не просто пронять.
- Могла бы справиться о здоровье пожилой дамы, - попеняла она.
Я едва удержалась от хохота. Ага, Мартыновна у нас - женщина молодая, а подружка-ровесница - почти старушка. Нестыковочка, однако.
- Сама виновата, - фыркнула я презрительно. - Нечего было нападать и истерить на пустом месте. Не ошпарилась бы.
- Может и так, - согласилась бабка, отпивая чай. - Но всё равно нехорошо дурно отзываться о пострадавшей. Лучше расскажи, где глупый браслет взяла?
Но Мартыновна не учла, что я являюсь её же внучкой.
- Сама не знаю, - я небрежно повела плечами. - Нашла недавно, когда старые вещи разбирала. Кто-то подарил. Лет сто назад. Прикольная штучка, правда? - я вытянула руку, делая вид, что любуюсь ключиками.
- И травмоопасная, - подметила бабушка.
Я хихикнула, вспомнив не задавшийся день рождения. Особенно глаза Николая Дмитрича, когда моя кисть хлестнула по его щеке.
- Ладно-ладно, - вздохнула я покорно. - Знаю, не смешно. Но, согласись, повела себя твоя подружка странно. Чем ей мой браслет не угодил? Колись. Ариадна, наверняка, с тобой поделилась.
Бабка медлила с ответом. Принялась открывать сигаретную пачку, затем раздражающе щелкать неработающей зажигалкой.
- Рассказывай, - снова велела я, доставая из шкафа спичечный коробок. - Иначе уйду.
- Ой-ой, напугала, - поддела Мартыновна, прикурив, наконец, сигарету. - Сама потом от любопытства изведешься. И не смотри сердито! Я с мыслями собираюсь. Мерзкая это история. Адочка о ней никогда не говорит. Противно.
Я смиренно села за стол. Поняла, скрытничать бабка больше не будет, а выпендривалась исключительно для поддержания репутации.
- В общем, слушай. Познакомились мы с Адой девочками четырнадцатилетними. Она новенькой пришла к нам в класс. Худенькая была, болезненная. Другие ученики её невзлюбили, а я решила под крыло взять, чтоб не трогали. Грустной показалась, как котенок брошенный.
Я улыбнулась, отмахиваясь от окутавшего кухню густого дыма. Мой прадед Мартын Ковалёв был директором школы, где училась бабка. Раз Олимпиада взяла шефство над странной чужачкой, никто бы не посмел её обидеть. Даже отъявленные хулиганы. Надо же, я не знала, что с Ариадной Мартыновна дружила со школьной скамьи. Всегда считала, всё началось с их отцов.
- Ада стала бывать у нас дома. Понравилась родителям: скромная, воспитанная, училась хорошо. Но была в ней скрытая печаль. Сначала я списывала всё на смерть её матери. Аглая Арсеньева умерла за несколько месяцев до этого. Но всё оказалось гораздо сложнее. И неприятнее.
Бабка примолкла, отвела взгляд, став непохожей на себя. Однако трагический образ ей шел не меньше буйного веселья.
- Только не говори, что мать Ариадны убили.
- Нет. Хотя... Летом следующего года твой прадед озаботился поиском учителя истории. Предыдущий к детям в другой город перебрался, старый был, решил, хватит жить одному. Адочка у нас сидела, когда папа жаловался за обедом, что учебный год на носу, попробуй нового педагога найти, все пристроены. Ада вдруг и говорит, что её отец в старой школе историю вел. Сказала и сама испугалась, сжалась, как воробышек в зиму. Пробормотала, что больше папа учителем не работает.
- Выгнали? - я, наконец, запихнула в рот кусок остывшего пирога, не ставшего от этого менее вкусным.
- Можно и так сказать, - проворчала Мартыновна. - Чая мне плесни, если еще теплый. А лучше заново вскипяти. В общем, папа насторожился из-за Адиного поведения. Решил выяснить, в чем там дело. Ну и всплыла некрасивая история. Работали оба родителя Ариадны в школе. Он вёл историю, она литературу. Семья была образцово-показательной, как и полагалось в учительской среде. И вдруг скандал. Пропала Аглая. Сначала решили - беда. Позже открылись подробности. Подруга-предательница (тоже из их школы) отрапортовала в деталях. Влюбилась мать семейства. Рассказывала, жизнь опостылела, муж надоел, а там та-а-акой мужчина! Всё отдать готова, чтоб только с ним! Сбежала иными словами. Супруг потом покаялся, признался, что Аглая записку оставила: прощай, никчемный муж. Сначала не показывал никому, стыдно было.
- Тогда его из школы и погнали? - констатировала я грустно.
- Вежливо попросили, - сгладила непростую истину бабка. - Мол, не авторитет он теперь ни для коллег, ни для учеников. Семейная трагедия «чудеснейшим» образом стала достоянием всей школы. Ада учебный год там доучивалась. Натерпелась бедняжка. И от школьников, и от педагогов. Потом к нам перешла. Отец, как уволился, работу новую найти не мог. Устроился грузчиком, представляешь! А ведь настоящий интеллигент был.