Весенние дни

- Это не служащий, - тихонько сказала она. – Это сын хозяина лавки.

Инна хотела немедленно порасспросить её на тему: «Пристаёт?» Но сообразила, что в первый день знакомства может просто напугать Мелинду своим напором. Поэтому ограничилась только констатацией факта:

- У него весьма грубые манеры.

И с любопытством начала ждать либо ответа, либо ещё какой-то реакции на этот вывод. Но Мелинда прошла рядом с ней с десяток шагов, а потом слегка склонила голову набок, будто уступая, и откликнулась:

- Не всегда.

Хм. И что бы это значило? Между этим сыном лавочника и Мелиндой были отношения, после которых они поссорились? Или рыжий захотел чего-то большего, чем просто свидания, например? И думал, что обедневшая девочка позволит ему… Инне стало очень неуютно, когда она представила в воображении, как могла отреагировать Мелинда и как это сказалось на её чувствах, если она боялась даже днём, даже при свидетелях входить в эту лавку. Инна сама не заметила, как с языка слетел вопрос:

- И ты ходила в другую деревню за продуктами?

Явно не понимая поворотов её логики, Мелинда тем не менее ответила:

- Ходила.

«Подлец», - заключила Инна.

О здешней ветви Даремов господин Лэндонар рассказал ей немного. В основном потому, что, рассказывай он ей подробно, пришлось бы углубиться в детали местных выплат обедневшим дворянским семействам. А так, обобщённо, Инна теперь знала: дед Дарем – бывший военный, а потому ему выплачивают военную пенсию. Мелинда, его внучка, потерявшая много лет назад родителей из-за прошедшей в этом крае жестокой эпидемии. А поскольку отец, вынужденно прихватив с собой её мать и оставив девочку на попечение своих незамужних сестёр, много лет служил в королевском дворце, то его дочери тоже была назначена… что-то вроде пособия, или пенсии по потере кормильца – как это называется в мире Инны. Но такая махонькая, а ко всему прочему выдавалась она раз в полгода!.. И, как бы ни старалась экономить девушка наличные деньги, но старый дом требовал своего. Последний ремонт съел почти все деньги, которые Мелинда так отчаянно рассчитывала продлить до летней выплаты. Тётки были на иждивении деда и его внучки. Но и они старались сделать хоть что-то, лишь бы восполнить траты своего проживания в доме, прекрасно понимая, что в лучшем случае попадут в приют для обездоленных, где вряд ли выживут… Поскольку в ближайшем городе имелась дальняя родня – увы, не родовитая, зато промышляющая мелкой перепродажей, то все милые когда-то сердцу домашние безделушки ушли в мелочную лавку этой самой родни – и помогли продержаться семье до внезапного приезда внезапно щедрой кузины!

Всё это Инна знала. Но одно дело – знать, другое – видеть собственными глазами. Поэтому она не стала настаивать, чтобы Мелинда поведала ей о всех своих горестях, а перевела разговор на другое, не менее злободневное:

- Мы ведь гуляем очень долго. Обед прошёл. Что будем готовить к ужину?

Мелинда чуть не споткнулась от неожиданности.

- А разве ты…

И смутилась, не договорив. Но Инна сообразила, о чём она.

- Мои Даремы, - улыбнулась она, намекая на недавний смешной рассказ о своей семье, - настолько экономны, что предпочитают не платить прислуге за то, что умеют сами. Так что можешь спокойно заводить меня в свою кухню. Уж что – что, а варить, жарить, запекать, тушить меня научили.

Далее беседа потекла о том, какие продукты были закуплены и что из них можно сотворить для деда, учитывая его состояние и возраст, а также для тёток. Девушки хором решили, что будут готовить только в расчёте на старших Даремов, поскольку сами съедят всё, что угодно.

Когда они дошли, со двора, который оказался за домом, уезжали две телеги возчиков-углежогов – их провожала одна тётушка. Вторая, стараясь быть аристократически бесстрастной, но с живо блестящими глазами следила, как работники лавки переносят продукты из более лёгкой повозки в дом, на кухню. Судя по всему, третья командовала парадом именно там.

Когда все посланцы лавки и магазина покинули маленькое поместье, выяснилось, что тётушки взбодрились после неожиданно насыщенного обеда и готовы сами похозяйничать на кухне перед ужином. Насколько поняла Инна, таким образом они подсказали Мелинде побольше позаботиться о добросердечной и щедрой гостье.

- Кузина, я помогу вам… ой, тебе! – улыбнулась Мелинда. – Получше устроиться в твоей комнате. Только зайду к дедушке. Ему, наверное, понравится услышать последние новости о том, как всё изменилось в нашем доме.

- А можно и мне зайти к нему? – неуверенно спросила Инна. – Как-то неудобно, что он меня почти и не увидел. Хочу выразить ему своё почтение. Первое-то моё посещение было слишком… поспешным из-за его болезненного состояния.

- Конечно! – искренне обрадовалась Мелинда.

А Инна втихаря усмехнулась способу выражения своей речи: известные, правда мало употребляемые слова даются о-очень сложно. Но она начинает привыкать к этой велеречивой лексике.

Дедушка «здешний Дарем» (как его называла Инна про себя) выглядел тоже достаточно бодро и встретил двух сестёр с радостью. Сам он сидел в том же старом кожаном кресле, рядом с которым Инна углядела трость. Близко к нему стоял небольшой столик, в современном Инне мире названный бы журнальным. Но этот был инкрустированным лакированным деревом – Инна ещё подумала: «Вовремя меня сюда прислали, а то тёти Мелинды и этот столик загнали бы в той мелочной лавке! Если они, конечно, понимают его ценность!» Сейчас на этом столике высились две кипы – толстенных книг и, кажется, старинных рукописей. Одна из книг была в руках деда – при появлении девушек перекочевав на колени старика.

Девушки быстро сели перед дедушкой на стулья и немного поговорили с ним. Они рассказали ему о прогулке в деревню и по лавкам, о том, как хороша весенняя природа и погода. А старик всё косился на плащ Мелинды, на её шляпку-капор, который она держала в руках. И не спросил ни о чём, что бы его беспокоило в связи с прогулкой внучки. Из чего Инна сделала два вывода: либо старик Дарем не знал о рыжем, либо не хотел спрашивать о нём в присутствии неожиданной гостьи. Причём, скорее, было первое: Мелинда наверняка не рассказывала ему о своём обидчике. Не выглядела она человеком, который старается сбросить свои горести на другого.

Посидев приличное для посещения время, девушки, переглянувшись, встали и, откланявшись, пошли было к выходу, как вдруг дед позвал:

- Мелинда, немного позже ты поможешь мне со следующей книгой?

- Конечно, дедушка, - отозвалась Мелинда.

Когда девушки вышли из библиотеки-кабинета и принялись подниматься по узкой лестнице на второй этаж, Инна спросила:

- Ты помогаешь господину Дарему? А в чём, если это не тайна?

- Что ты, Инесса! Нет никакой тайны. Дедушка восстанавливает книги – особенно рукописи, а я помогаю там, где он не может разобраться с записями, - улыбнулась Мелинда. – Мне нравится это занятие. Это так интересно. А ты говорила, что любишь читать – какие книги ты предпочитаешь?

- Я люблю стихи, - «призналась» Инна, стараясь угадать с главными предпочтениями здешнего мира.

- Это замечательно! Я тоже люблю поэтические строки! У тебя есть гитара, - заметила Мелинда, когда они вошли в комнату гостьи. – Ты умеешь играть на ней?

- Только самые примитивные аккорды, - засмеялась Инна и осторожно уточнила: - А дедушке ты помогаешь с книгами, где тоже стихи?

- Нет. Он старается восстановить книги с магическими текстами.

Последние слова Мелинды заставили Инну мысленно развести руками: в магии она ничего не понимала, несмотря на то что господин Лэндонар на всякий случай снабдил её парочкой расхожих магических умений – для человека, который обладает магическими силами, но не хочет их развивать. Единственное, что задело в словах Мелинды: семья умирает с голоду, но старик занимается восстановлением старинных книг – собирается ли он продавать их? Выгодно ли это дело для выживания одной бедной семьи? В воображении она увидела, как старик вместе с внучкой склеивает листы и прописывает тексты там, где они, скажем так, выцвели. Хм. А если в этом мире и в самом деле ценятся книги подобного рода? Впрочем, эта тема – зыбкая почва для человека, не сведущего в магии, так что Инна откинула мысли о ней и перешла к насущным вопросам.