Страница 4 из 10
Слезы сами собой тут же высохли, и я резво вылезла в окно, к которому на такой случай всегда была приставлена лестница. Очень уж мне полюбился этот способ доставки себя любимой сразу в комнату, минуя холл. Это и удобно, когда я в ночах прихожу, чтобы не вызвать волнения старушки и не будить ее почем зря. А по ночам я часто брожу по засыпающему городу и спокойному берегу моря, вглядываясь в горизонт. Очень здорово бывает подумать о вечности и всяком таком душещипательном, когда ты считай один на один с черным небом и яркими звездами, а слух ласкает тихий плеск волн и приглушенный зов ветра, и шелест листьев над головой. И где-то там, далеко, едва слышится неспящий курортный город, а в моем мире, о котором знают только местные, тихо и легко. Эта часть пляжа спрятана от посторонних глаз и можно не опасаться, что кто-то потревожит твой покой.
В общем спустилась я с лестницы, и с опаской пошла к забору. С опаской, потому что в принципе не люблю сюрпризы в виде всяких кротов, с которыми теперь черт знает как бороться. Еще редиску мою сожрет не дай бог, или, что еще хуже – арбузы. А вот интересно, кроты арбузы едят?
Занятая такими мыслями, приблизилась к ямке и тут же с криками ужаса опрометью бросилась в дом, чем изрядно напугала Христофоровну.
– Там…там… – с выпученными от ужаса глазами указывала на забор, не в силах вымолвить больше ни слова.
– Да что такое? – проворчала Сандра и тут же обратилась к Сашке, – Я ж говорю, совсем малохольная, вот гляди, приступ начался. Сейчас в припадке биться начнёт и считай все…кранты…
– Да какой приступ! Какой припадок! – заорала я, – Там ребенок. Ручка детская в саду… – последние слова я прошептала и наконец-то потеряла сознание.
Очень вовремя, между прочим!
***
В себя пришла от пары неслабых оплеух, и даже что-то возмущенно пропищала, но руки у бабушки оказались волшебными. Уже через минуту я стояла на ногах и даже что-то там грозно шипела в сторону Христофоровны за весьма ощутимые пощечины, но бабуля только отмахнулась.
– Очухалась, малахольная?
Я задохнулась в очередном порыве высказать все, что думаю по этому поводу, но тут заметила, что у Христофоровны что-то болтается в руках и только приглядевшись, поняла, что ЭТО.
– А-а-а… – завизжала я, отпрыгивая в угол комнаты, подальше от своей страшной находки в саду.
А Сандра, вместо того чтобы… чтобы хоть что-нибудь сделать, вдруг рассмеялась и двинулась прямо на меня. Да она с ума сошла! Боже. Как я раньше этого не замечала?
– Да уймись ты, бесноватая! Кукла это. Ну ужели не видишь?
Я не сразу поняла смысл ее слов, а когда сознала, то даже не поверила.
– Как кукла? В смысле кукла?
Христофоровна закатила глаза и протянула мне грязную находку, с которой до сих пор падали комья земли.
С опаской вновь попятилась, но, немного посомневавшись, все ж таки взяла куку. Оснований не доверять бабушке у меня не было, но все-таки странные, неприятные чувства охватили вдруг.
Кукла оказалась большой, ростом с трехлетнего ребенка, не меньше и от того выглядела еще более жутко. Желтые волосы сбились в колтун, один глаз отсутствовал напрочь, второй закатился. Нос был кем-то старательно обгрызен, а щеки изрядно потёрты и расцарапаны. Зловещая улыбка довершала образ, и я постаралась поскорее отбросить страшную игрушку подальше от себя. Жуть она навела знатную и хотелось поскорее вымыть руки и вообще избавиться от нее.
– Кому могло прийти в голову закопать куклу в огороде? -только и пробормотала я.
– Кому? Да пацаны поди закопали. Небось от девчонок прятали, играли значит так, – послышался тихий голос сзади, я обернулась и тут только заметила, что кроме нас в гостиной по-прежнему находится Саня. Сейчас он, хвала богам, не улыбался, а в задумчивости пялился на игрушку. В задумчивости? Однако…
Мысль о том, что Саня может думать как-то сразу отрезвила и устыдила. Мы тут считай человека вылечили, у него вон даже подобие мыслительной деятельности на лице появилось, а все благодаря найденной игрушке.
– Может и так. Но выглядит это все жутко, – поёжилась я, и попросила его вынести игрушку на улицу. – На помойку лучше сразу, а то я сразу куклу Чаки вспоминаю. Надеюсь, наша кукла не смотрела тот фильм.
Сандра ухмыльнулась и отправила меня за веником и совком, и мне ничего другого не оставалось, кром как выполнить свои обязанности.
– Долго я в обмороке провалялась?
В обед мы уже почти забыли утренний инцидент и теперь с наслаждением уплетали холодную окрошку, сидя за накрытом столом прямо на веранде.
– Да ну… – протянула Сандра, – и минуты не продержалась. Ты только хлобысь, и сразу зенки свои отворила.
– Ну конечно, – не поверила. – За минуту Саня и куклу разрыл и притащил ее в дом? Нет уж, дудки. Минут пять как минимум!
– Как-будто это важно… – пробормотала она, аккуратно макая хлеб в солонку. – Хрен где?!
– Обязательно за столом выражаться?
– Столовый хрен, так понятнее?
– А… – я всплеснула руками и бросилась в дом. И уже через мгновение принесла любимый бабулин продукт.
– Ты бы еще беленькой захватила… – заискивающе улыбаясь, протянул она. Но я тут же погрозила кулаком.
– Даже не думайте! Это еще что такое? На дворе белый день, жара несусветная. А вы водку жрать изволитес?
Христофоровна понуро склонила голову, и беззлобно ответила:
– Это в ваших кукуевых жрут, а я, между прочим, кушаю!
Так мы еще попререкались с полчаса, и разошлись по своим углам. Сандра в спальню, я в гамак, где благополучно и проспала пару часов. Сонная тишина летнего сада убаюкивала не хуже колыбельной и спалось мне ну очень сладко вплоть до того момента, как кто-то гаркнул так громко, что я даже подскочила с гамака, и не удержавшись свалилась на землю. Больно ударилась коленкой о какой-то сук и даже немножко выругалась.
Над головой раздался противный и до боли знакомый смех. Посмотрела наверх и ожидаемо увидала Николаича. Да не одного, а с рупором. Вот почему несмотря на то, что от забора, разделявшего наши владения, здесь было довольно далеко, я так явственно услышала издевательский крик. Сосед обзавёлся новой игрушкой и решил испытать ее пока я сплю.
– Совсем сдурел, старый?! – без всякого уважения к сединам Николаича сердито крикнул я в ответ. – У мня может сердце больное, вдруг от испуга померла бы?!
Николаич задумался ненадолго, приложил губы к рупору и заорал:
– Ведьмы от сердца не мрут! Если только сжечь ентот орган…
И вновь мерзко захихикал, скрывшись от метко брошенной в его сторону груши.
Гад ползучий! Ну я тебе покажу!
Я уже собиралась уходить, как вдруг услышала за забором:
– А чего хоть откопали? Клад что ли?
– Не твоего ума дело!
И про себя добавила:
«Чтоб тебя от любопытства разорвало!»
3
– Говорят, что тутоньки, в паре огородов от вашей усадьбы, бабки живут непростые! – пробасил молочник, который нежданно-негаданно нагрянул к нам на обед и теперь с удовольствием за обе щеки уплетал вчерашний борщ.
– Говорят, что кур доят! Что за бабки, выкладывай! – потребовала Христофоровна, указывая мне подложить гостю добавки.
Ну точно решила замуж за него меня выдать. Во всей значит красе перед Саней меня вертит. Да вот только на кого ж я ее покину? Она без меня даже из дома не выйдет, не то, что жить одной-одинёшеньке.
Саму что ли ее за кого выдать?
А что? Идея показалась мне настолько увлекательной, что я пропустила часть диалога веселого молочника с Сандрой. А зря.
– Женька, егоза, да не вертися ты! Сюда слушай, что наш сладкоголосый поёт!
Я закатила глаза и сложила руки на груди, что означало «я вся внимание».
– Дак я и говорю вот, бабки-колдуньи живут тут уж какой год. То ли сестры, то ли это… – тут он вдруг покраснел, аки малец при виде обнаженной женской ножки, и запнулся.
– Ну ясное дело, можешь не краснеть. Бледнеть тоже не надо. Ведьмы говоришь?