Страница 2 из 5
Однако, когда вопрос встал не о внедрении отдельных станков с ЧПУ, а о ГПС, то решение такой задачи силами наладчиков было нереально. В отделе станков с ЧПУ были только технологи-программисты, разрабатывающие программы для устройств ЧПУ, и их квалификации было недостаточно для реализации проекта по созданию ГПС, где, кроме отдельных станков должна быть задействована центральная мини-эвм для общего управления всей системой.
В той ГПС, которая была на БелАЗе, было две мини-эвм, но они фактически были только для украшения, потому что на заводе просто никто не знал, как их можно использовать. Однако для немецких производителей оборудования именно этот вопрос был принципиальным, поскольку если бы он хоть как-то был решён, то их продукция могла бы реально квалифицироваться как ГПС, а иначе это всё было бы просто фикцией, за которой скрывается самая обычная серийная поставка станков с ЧПУ, что фактически и имело место на БелАЗе.
Для производителей из ГДР этот вопрос был ещё особо важным потому, что речь шла о создании первой ГПС, не имеющей мировых аналогов и созданной в рамках сотрудничества социалистических стран Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Поэтому немцы организовали через советское внешнеторговое предприятие «Станкоимпорт» дело так, что в конкурсе на получение оборудования ГПС участвовали все ведущие предприятия в машиностроительной отрасли СССР.
Директива из министерства пришла в отдел станков с ЧПУ, где на тот момент не было ни одного инженера-технолога с опытом работы в механосборочном производстве, способного разработать техническое задание на поставку ГПС. Это нашло своё отражение в том, что волею судьбы я перешёл на работу в этом отделе, после чего все побегушки, сельхозработы и стройки ушли в прошлое и у меня появились реальные возможности заниматься серьёзными делами.
Сразу выяснилось, что ГПС на БелАЗе создавалась не по техническому заданию (ТЗ), а только по чертежам корпусных деталей, переданных на фирму Toshiba. Для проведения опытных испытаний туда были отправлены все заготовки деталей, которые в обработанном виде были возвращены вместе с поставленным оборудованием.
Вся технологическая документация вместе с программами ЧПУ была разработана только одним японским инженером, что по сравнению с работой наших технологов выглядело совершенно невероятно. Но ничего удивительного в этом нет, т.к. там был капитализм, а у нас социализм, и от такой безмерной эксплуатации наши люди были защищены.
К слову сказать, в начале 70-х годов, несмотря на такую социальную защищённость своих граждан, СССР по всем экономическим показателям превосходил не только Японию, но и США, и при желании мог бы диктовать свои условия всему западному миру, который находился тогда в тяжелейшем кризисе. Однако уже к концу 70-х годов стало ясно, что высшие эшелоны советской власти были поражены неизлечимой болезнью, которая в ближайшее десятилетие уничтожит не только СССР, но и всю созданную им мировую социалистическую систему.
Что же касается конкурса на получение оборудования из ГДР, то объективно у МАЗа не было никаких шансов его выиграть, потому что все решения принимались в Москве, а там Минавтопром был просто карликом по сравнению, например с Минприбором или Минстанкопромом и другими машиностроительными гигантами. Как выяснилось позже, в самом Минавтопроме не питали никаких иллюзий по этому вопросу и даже своевременно не позаботились о финансовом обеспечении проекта.
Когда мне было поручено разработать техническое задание на ГПС, я воспринял это так, будто это чисто технический вопрос, который любой технолог должен решать без всяких проблем. Когда документ был написан, то я был очень удивлён тем, что на нём очень быстро появились подписи всех нужных начальников. Тогда я сразу понял, что моё ТЗ никто не читал, иначе хоть кто-то из них задал бы какой-нибудь вопрос. По всей видимости, никто из начальников не верил в то, что там написано, и считал это пустым фантазёрством.
Однако случилось так, что этот документ, попав в «Станкоимпорт», оказался единственным, который приглянулся немцам. Очень было похоже на то, что в других технических заданиях их разработчики ограничивались только данными по составу и количеству оборудования, а в документе МАЗа был ещё подробный список задач для мини-эвм. Даже если бы это было чистой фантазией, далекой от реальности, то всё равно этот факт мог бы иметь решающее значение для определения победителя конкурса.
Ошибка других министерств, которые не смогли этот конкурс выиграть, состояла в том, что они неверно оценили ситуацию в ГДР, где решение по этому вопросу принималось не в Берлинских министерствах, а в саксонском городе Карл-Маркс-Штадт (ныне Хемниц), в котором находился проектный институт под названием Rawema, курирующий этот проект на промышленных предприятиях в разных городах Саксонии.
Очевидно, что поставка оборудования россыпью, а не комплексно в виде ГПС, делает этот институт ненужным, а цену оборудования сильно заниженной, поскольку «Станкоимпорт» обосновывал цену опираясь на рыночные аналоги из капстран. Отсюда понятно, почему ТЗ, полученное от МАЗа, имело неоспоримое преимущество перед ТЗ из других министерств.
Кроме того, делегация от Rawema, посетившая МАЗ и БелАЗ, воочию смогла убедиться, что новый производственный корпус для ГПС уже построен, а на БелАЗе они смогли убедиться, что их оборудование ничем не хуже японского, поскольку основные комплектующие (шаговые двигатели для силовых установок и устройства ЧПУ) были из ФРГ, а механические шариковинтовые пары, с огромной точностью перемещающие массивный рабочий стол станка, изготавливались на знаменитом немецком предприятии точной механики и оптики Карл Цейс.
Неповоротливая советская бюрократическая система в «Станкоимпорте» работала очень медленно и на то, чтобы подготовить и подписать договор на поставку ГПС потребовалось несколько лет. Однако в начале 80-х годов на меня неожиданно свалилась новая работа и опять связанная с мини-эвм. В то время советской разведке удавалось успешно тырить технологические секреты Запада, в данном случае это были чертежи мини-эвм американской фирмы Data General.
В Белорусском Госуниверситете нашлись умельцы, которые по этим чертежам могли лепить вполне работоспособные образцы этих машин. Об этом было доложено наверх и оттуда появилось указание передать эти образцы для использования на Минских предприятиях. На МАЗ в приказном порядке была передана одна из таких мини-эвм по цене 150 тыс. советских руб.
Это было совсем не дёшево, т.к., например, токарный станок стоил тогда 20 тыс. руб. На МАЗе уже был свой Вычислительный Центр, использующий большие ЭВМ, для размещения которых требовалась площадь целого зала. Поскольку мини-эвм на ВЦ никак не вписывалась, он была передана в отдел станков с ЧПУ. Появилась даже новая должность заместителя начальника отдела, приглашённого с ВЦ, а также две должности инженеров- программистов.
Когда мне было предложено заниматься этим вопросом, то сразу возник конфликт, потому что лишний начальник мне был не нужен. Это выглядело как бунт на корабле, но я ведь не отказывался от этой работы, а всего лишь настаивал на том, чтобы мне никто не мешал и только просил дать мне немного времени, чтобы продемонстрировать результат. Когда результат появился, то всё сразу успокоилось, потому что ничего подобного на заводе раньше не было.
Во-первых, сбылась давнишняя мечта начальника отдела о том, чтобы предоставлять в Отдел труда и зарплаты (ОТиЗ) расчеты по снижению трудоёмкости производства деталей на освоенных и переданных в эксплуатацию станках с ЧПУ. На основании этих расчётов сотрудникам отдела должны выплачиваться премии. Эта работа была автоматизирована и сводилась только к сбору и обработке данных по компьютерной программе, в результате чего появлялась распечатка всех расчётов для одного станка в форме итоговой таблицы.
Во-вторых, была автоматизирована работа по расчёту экономической эффективности каждого станка с ЧПУ, сданного в эксплуатацию. Эта задача выглядела в то время, как абсолютно нерешаемая, поскольку официальная методика требовала учёта только прямых затрат, поэтому было очень трудно получить подпись начальника экономического отдела, который считал все эти расчёты фикцией.