Звёздный анклав

Из щелей в одной маске выглянули красные глаза, мерцающие янтарные сферы – из другой.

Они переглянулись и пожали плечами, потом кивнули и достали ручные арбалеты, поднимая их, пока орк разворачивал одеяло Доум’вилль.

- Нет, нет! – закричала она, поняв, что её ждёт. Она попыталась повернуться и сбежать, успев поставить одну ногу на снег и попытавшись соскочить с саней. Потом она услышала пару щелчков и ощутила ожог, когда два болта вонзились в неё.

- За что? – спросила она, повернувшись обратно к двум стройным существам.

Сила покинула её ноги, и она рухнула обратно на сани. Она ощутила холодный ветер, но потом всё куда-то растворилось.

Все её чувства отступили.

Доум’вилль упала внутрь себя.

- Почему не встаёт солнце? – задумалась она; последняя мысль на ледяной равнине.

Часть 1

Поиск цели

Моя маленькая Бри.

Большую часть жизни я был благословлён друзьями, а также ясным пониманием и чувством цели. Я видел мир вокруг, и всё, на что я надеялся – оставить его за собой немного более спокойным и ровным, чем те бурные воды, через которые мне пришлось пройти. Я стал сильнее в надежде на какое-то будущее товарищество, а затем – стал сильнее, когда наконец это товарищество нашёл. Нашёл и принял, и мой мир чудесным образом стал намного шире.

Это была хорошая жизнь. Не лишённая трагедий, не лишённая боли, но с чувством направления, пускай даже часто казалось, что тропа ведёт к призрачной цели, к манящему кольцу сверкающих алмазов, такому близкому, но каждый раз ускользающему из рук. Но да, хорошая жизнь, несмотря на то, что я много раз смотрел на мир вокруг и вынужден был усилием воли отгонять отчаяние, поскольку чёрные тучи часто закрывали небо надо мной, грязные поля подо мной, и страхи внутри меня.

Я пережил перемену – пережил плохо и едва не разрушил себя – когда утратил друзей, и в тот час небеса и поля моих мыслей были темны, как никогда прежде. В ту полночь моей жизни я утратил смысл, поскольку утратил надежду.

Но в конце я нашёл его снова – мне казалось, что то был конец, прежде чем изгибы судьбы и прихоти богини воплотили мою надежду на возвращение утраченных друзей. Той тёмной ночью на вершине Пирамиды Кельвина я мог погибнуть один с Гвенвивар.

И пускай. Я бы погиб довольным, поскольку снова стал тем, чего от себя требовал, и был удовлетворён, действительно успокоив многие воды в моём долгом и петляющем потоке.

Но затем – неожиданно – произошло столько всего. Возвращение товарищей, любви и дружбы, уз, выкованных за долгие годы путешествий бок о бок – во мрак и на солнечный свет.

И теперь – столько всего ещё предстоит.

Моя маленькая Бри.

Когда я влетел в ту дверь, чтобы впервые на неё взглянуть, когда я увидел её там, такую крохотную, среди моих самых дорогих друзей, среди тех, кто учил меня, утешал меня и странствовал со мной, в моё сердце хлынуло столько эмоций. Я подумал о жертве брата Афафренфера – никогда я не забуду, что он совершил для меня.

И никогда я не ожидал понять, почему он это совершил – но в то мгновение, когда я пересёк порог и увидел мою кроху Бри, мне всё стало ясно.

Я был ошеломлён – конечно, от радости, от обещания того, что может случиться. Но прежде всего я был ошеломлён тем чувством, которого не ожидал. Не в такой степени. Ведь впервые в жизни я знал, что меня можно по-настоящему уничтожить. В той комнате, глядя на моё дитя, итог истинной и долгой любви, я был, прежде всего, уязвим.

Но я не могу позволить этому чувству изменить мой курс.

Я не могу прятаться от ответственности перед тем, во что верю. Нет, совсем напротив!

Ради моей маленькой Бри, ради других детей, которые могут у меня быть, ради их детей, ради любых детей, которые могут быть у Реджиса и Доннолы, ради наследников короля Бренора и Вульфгара, ради всех тех, кому нужны спокойные воды – я буду продолжать идти вперёд к цели.

Это хорошая жизнь.

Таков мой выбор.

Пускай быстрый ветер сдует облака мрака!

Расти, зелёная трава, и укрой тёмные поля!

Прочь из головы, сомнения и страхи!

Это хорошая жизнь, потому что это мой выбор, и это лучшая жизнь, потому что я буду шагать целеустремлённо, решительно и без страха, чтобы успокоить тревожные воды.

– Дзирт До’Урден

Глава 1

Растревожив боль

Год Возвращения Звёздного Странника

1490 ЛД

Он чувствовал холод, только холод, похожий на гробницу из льда, сковавшую всё его тело, леденящую и давящую. Он чувствовал её страх, её рыдания, как будто застывшие, как физический мир вокруг неё, как будто она застряла в мгновении своей смерти.

Киммуриэль крепче стиснул рукоять оружия, выполненную в форме кошки, пытаясь физическим усилием укрепить телепатическую связь.

Напуганный вернувшимся образом, тем же самым образом, тем же самым чувством простого ослабевания… всего, дроу отступил на три шага, затем быстро взглянул на клинок, прежде чем положить его на стол перед собой.

- Ты как будто чем-то потрясён, - раздался неожиданный голос с другой стороны небольшого и тускло освещённого помещения. Киммуриэль взглянул туда и увидел хозяина, Громфа Бэнра, архимага Главной башни колдовства Лускана. - Я немного не привык видеть тебя таким.

- Мой разум не в силах полностью охватить чары на этом оружии, - объяснил Киммуриэль.

- Наверняка это лишь мелкий двеомер в великом замысле Пряжи Мистры и Паутины Ллос, - ответил Громф. – Меч ищет кровопролития и будет манипулировать носителем ради него.

Киммуриэль качал головой, пока Громф говорил.

- Это нечто большее, - ответил он. – Это… гордость. Этот зачарованный меч, прежде всего, желает быть орудием величайшего из воителей.

- Ради большего кровопролития.

- Я думаю, что не только.

- И эта мелочь заставила Киммуриэля Облодра, который обедает с иллитидами – кстати, что они едят? И как? – Громф замолчал и вздрогнул, когда его сбил с мысли порождённый буйным воображением образ. – Ты обедаешь с иллитидами, но испугался простого разумного оружия? Я могу за месяц зачаровать дюжину таких клинков, стоит тебе только пожелать.

- Дело не в Хазид’хи, - объяснил Киммуриэль. – Дело в связи, которая образуется с теми носителями, которых меч по-настоящему подчинил себе.

В ответ на это объяснение пренебрежительное выражение исчезло с лица Громфа, и он подошёл к псионику.

- Он чувствует Кэтти-бри, - объяснил Киммуриэль. – Когда я держу его и заставляю себя погрузиться, я чувствую то, что чувствует она. Или, может быть то, что она когда-то чувствовала. Не знаю точно.

- А это уже может быть интересно, - сказал с коварной улыбкой Громф, и Киммуриэль наградил его суровым взглядом. – Она – человек, и так слаба, - съязвил на этот уничижительный взгляд Громф.

- Не только Кэтти-бри, - сказал Киммуриэль, - Других тоже. Эльфийку и дроу.

Громф поднял бровь.

- Доум’вилль Армго, - пояснил Киммуриэль.

- Только не это злобное создание, - с тяжёлым вздохом ответил архимаг. – Она жива? – он фыркнул и вздохнул снова, покачав головой.

- Если ты хотел её убить, зачем просто изгнал? Почему ты не сделал это сам, в том месте в то время?

- Потому что это было недостаточно больно.

- Твой гнев, кажется, нацелен не туда, - Киммуриэль снова потянулся к Хазид’хи, подняв его к глазам. – Думаю, она была скорее жертвой, чем виновницей того, что вызывает у тебя подобную ярость.