Страница 51 из 80
В конце концов, обдумывать дурные идеи было его работой.
Обнаружение предателей в рядах Братства погрузило бы разум в мрачную тьму, если бы у Эйрхауна ум не был бы таким с самого начала.
Холодный ветер свистел в пустые окна, шевеля мертвые, сухие ветви под давно заброшенным гнездом горихвостки. Ни одна птица не была достаточно смелой, чтобы посетить башню сейчас, из-за темного пения его подопечных. Не было никого живого.
Поэтому ужасный искалеченный волшебник Жентарима приходил в эту забытую часть крепости высоко в Штормовых рогах, когда хотел побыть один. Создать магию, или спрятаться, или найти полное уединение для размышлений.
Или все это вместе, как сейчас. Его четыре глаза, словно блестящие бледные гроздья, плыли вокруг его безглазой головы. Его пустые глазницы вообще ни на что не смотрели, но его только что вылеченная рука ужасно зудела – но, что еще хуже, проклятие Аластриэль действовало. Несмотря на все чары, которые он мог придумать, его отросшие пальцы, как и прежде, были крошечными извивающимися змеями. Теперь они лениво и беспокойно кусали друг друга, отражая настроение своего хозяина и даже крадя у него его старую привычку барабанить кончиками пальцев по подлокотнику его стула.
И все же он полагал, что ему повезло, что он может сидеть где угодно и беспокоиться о чем угодно. Волшебный огонь настиг его через изрядную часть Фаэруна, несмотря на то, что его настоящая цель – Хеспердан – отразил его с силой, достаточной, чтобы разрушить цитадель Эйрхона – дюжину великих пещер, сердце горной вершины, с сотнями переплетенных чар, стражей, оберегов и щитов. Он подвергнулся удару магии, более сильной, чем все, что когда-либо чувствовал раньше, даже когда сам Ужасный Бэйн ходил по Фаэруну ... более сильной магии, чем предполагалось.
Волна агонии? Возможно. Некоторые говорили, что девушка умерла. Однако все, кто жадно преследовал ее в поисках волшебного огня, были мертвы, а построенный лагерь для караванов давно превратился в дымящийся кратер. Те, кто утверждал, что Шандрил Шессаир мертва, на самом деле были выжившими, которые благополучно шли позади на безопасном расстоянии, посылая других, чтобы захватить волшебный огонь ... и чтобы их убили.
У выживших теперь была очень веская причина заявлять о ее смерти: спасение их собственных шкур. У них были свои повелители, которые могли приказать им вместо этого попытаться заполучить волшебный огонь и так же быстро отыскать могилы для себя.
Даже у него, самого страшного Жентарима, был повелитель. Однако до сих пор у него не было посланий от Маншуна, ничего, что могло бы побудить старого Эйрхауна отправиться на поиски волшебного огня. И все же знание правды было частью его работы. Как еще можно было выявить предателей?
– Было бы хорошо узнать, что случилось с Шандрил из Хаймуна.
Необходимо взглянуть, просто взглянуть. Не настолько, чтобы пришлось тянуть руку – вернее змей – к свету, чтобы по глупости схватить огонь, пожирающий магию.
Тем не менее, если он не взглянет и не разузнает, он мог упустить шанс заполучить волшебный огонь. Волшебный огонь, который мог сметать с лица земли всех Маншунов, Гесперданов, Эльминстеров и Ларлоков, мог покорить Фаэрун и сделать одинокого человека, которого «они» называли искалеченным волшебником, настолько могущественным, насколько он того заслуживает.
Достаточно могущественным, чтобы устранить его уродство, привязать к себе всех женщин, которых вообразил и навсегда избавиться от одиночества.
Кхм.
Конечно, это мечты могущественных новичков, с которыми связаны их самые глупые – и часто фатальные – провалы.
Однако просто смотреть и узнавать также не более чем благоразумно...
...и исполнение своих обязанностей...
…в конце концов, было тем, что не могло причинить никакого вреда.
И поэтому ... Да.
Нарм напрягся, когда что-то коснулось его разума, как мягкий и ищущий червь.
– Какого-? – ахнул он громко, подняв руку так, будто мог попасть в голову и стереть... что-то...
Аластриэль из Серебристой Луны выбросила вперед длинную руку со скоростью поражающей змеи и положила кончики длинных пальцев на плечо Нарма. Она нахмурилась, увидев то, что почувствовала. Вцепившись ногтями, она притянула к себе юного мага. Он погрузился в сон, даже не подозревая об этом. Аластриэль повернулась и улыбнулась своей сестре Лаэраль. Это была недобрая улыбка.
Мысли мелькали между ними, глаза в глаза.
Было достигнуто молчаливое соглашение, и их умы соединились вместе...
Итак, этот неуклюжий парень был на самом деле девчонкой Шандрил, ее разум, конечно, усыплен Избранной Мистры!
Да ведь хитрые ведьмы! Серебряного огня им мало, а? Теперь им нужно иметь волшебный огонь!
Что ж, возможно теперь, в их ближайшем будущем уместно ожидать небольшой сюрприз. Эти напыщенные Сестры слишком долго безмятежно и высокомерно шествовали, прикрываясь щитом Мистры. Однако, несомненно усыпленный разум молодой послушницы-мага противоречил учению Леди Тайн? Как может плененная волшебница, которого насильно усыпили, а тело приняло облик другого, распространять и использовать магию?
Да!
Пусть доставят сюда служительницу Хаймуна – сейчас же! [расцвет плетения заклинаний, всплеск удовлетворения] [яркий момент, победа, успех!] [улыбается]
А теперь найдите меня, сереброволосые уродины! Ваше сокровище украдено, ха-ха! Попробуйте отыскать могущественную руку, схватившую ее, и ничего не найдете.
Зал был огромным, темным и пыльным. Невероятно высокие и тонкие статуи женской формы плавно поднимались с пьедесталов или лежали тут и там в щебнях среди потрескавшихся и наклоненных плит ... камни огромных размеров и былой потрясающей гладкости. Поистине Зал Мертвых Королев.
Эльфы, или люди, похожие на эльфов вкусом, телом и высокомерием, создали это место в мягко кружащихся тенях за скрытым порталом задолго до того, как прапрадед Эйрхауна Соундэрила впервые вздохнул. Искалеченному волшебнику показалось, что когда он случайно нашел его, он был заброшенным, и его чары исчезли задолго до его рождения.
Ни вода, ни солнечный свет не касались этого места, поэтому оно не подходило в качестве убежища. И все же люди менее подозрительные и нелюбимые, чем Эйрхаун, искали укрытия и тайники, в которых можно было хранить свою магию, и этот казался идеальным для обоих целей. Сюда искалеченный волшебник складывал заклинание за заклинанием, соединив исчезающую магию прошлых лет с сильными новыми чарами, изобретенными им самим. Безмолвная, полупрозрачная паутина, которую он соорудил, подчинялась только ему и лежала во тьме, прислуживая с холодным сознанием, которое соответствовало ее создателю.
Он делал его сильнее и сильнее, пока его сводчатые тени не заполнили комнату, разлетаясь веером с разбитых пьедесталов, подобно толстым ветвям мрачно гудящей магии. Предметы, захваченные или найденные в гробницах, он погрузил в сеть, чтобы спрятать, пока они ему не понадобятся – и он уже давно с некоторым удовлетворением объявил ее клеткой, достаточно прочной, чтобы вместить любого архимага. Кости некоего Жентарима, считавшего себя умным и могущественным в искусстве, парили среди шепчущихся оберегов, доказывая их силу.
Конечно, он мог удержать одну девушку, извергающую волшебный огонь, если ее разум был скован дремотой Избранной ...
Тени сместились, и Эйрхаун встал среди них, закутавшись в их усики, как в огромный плащ, принимая на себя командование огромной холодной паутиной чар.
Присутствовало еще одно мерцание, кружившееся в самом темном углу. Прямо там, куда он положил. Он осторожно протянул руку, исследуя...