Клим

Глава 32

Клим

Я знал, что ставлю перед ней невыполнимую задачу. Но мне действительно было интересно посмотреть на то, как она будет с ней справляться. Девчонка боязливо тянула руку к животному, и вздрагивала каждый раз, когда косуля мотала головой, уворачиваясь от чужих прикосновений. Она боялась не меньше.

— Сомневаюсь, что у меня получится, — буркнула, сжимая утренний прохладный воздух в кулак и снова выпуская его.

— А ты не сомневайся, — моя выдержка трещала по швам, когда она была так близко. Дыша ей в затылок, я млел от её приятного запаха. Тихо втягивал аромат, пропитываясь им и запоминая.

— Ты не охотник, говоришь? — Кира обернулась. Взгляд как укол. — На лесника ты не похож.

— А на кого я похож, по-твоему?

Было интересно, на сколько всё запущено? Она считает меня монстром. Но хотелось бы хоть каких-то подробностей.

— На убийцу, — коротко фыркнула, пряча взгляд.

Моя улыбка не заставила себя ждать. Сложив на груди руки, я отступил от девчонки и бросил на неё снисходительный взгляд.

— Предсказуемо. Есть ещё версии?

Кира пожала плечами. Сложила ручки в замочек и отошла от животного. Я заметил, как облегченно она вздохнула, когда косуля так же как и она отступила на несколько шагов и принялась щипать длинную сочную траву.

— Я не думала об этом...

— Подумай.

— Хочешь поговорить о себе любимом?

— Хочу просто поговорить.

Кира несколько секунд молчала. Ставила печать на моём лице. Будто клеймо. Обжигающее и зудящее.

— Давай поговорим, — наконец, ожила, — давай поговорим о том, зачем ты снова привёз меня сюда. Для чего я нужна тебе...

— Нет, — не хотел говорить об этом. Просто потому что ответа пока не было. — Мы поговорим о тебе.

— Обо мне? — она нервно повела плечами, а затем, поправив рубашку на груди, начала заламывать тоненькие пальчики. — Я думала, что всё, что тебе нужно было, ты уже узнал.

— В какой семье ты родилась?

В моей башке уже скопилось немало вопросов. И я хотел, чтобы она сама рассказала о себе, а не сухое досье, что лежало у меня в кабинете.

— В хорошей, — тихо проговорила, поднимая на меня карие глаза.

— А подробнее?

— Мой папа был машинистом. А мама вела класс фортепиано в музыкальной школе. Они любили меня...

Её взгляд поменялся. Глаза источали тепло. Она даже не на меня смотрела, а куда-то вдаль. Будто представляя лица своих родителей. И улыбаясь им. Я засмотрелся...

— А ты? — спросила, продолжая смотреть за линию горизонта.

— Что я?

— В какой семье родился ты? В бандитской?

Я бы хотел сказать, что она мыслит не в том направлении... но доля правды в её словах всё же была.

— Мои родители были врачами.

Поймал на себе удивлённый взгляд. Да, маленькая рысь, всё не так просто...

— Врачами? — её сладкий голосок совсем немного дрогнул. — Почему были?

— Потому что были. Когда мне было двадцать, они погибли.

Кира недоверчиво покачала головой. Словно мои слова вызывали у неё сомнения. Но ведь такими вещами не шутят. Я ни с кем не поднимал эту тему. Да и не с кем, особо. Я не люблю ворошить прошлое. Это было так давно. Внутри уже не болит. Да и мысль о том, что виноватые наказаны — успокаивала. Я привык спокойно спать по ночам.

— Так ты тоже сирота?

— Сиротами становятся дети. Как ты. — Холодно произнёс, вытягивая из кармана помятую пачку сигарет, — а я уже был взрослый парень. На произвол судьбы меня не бросали. Я мог сам о себе позаботиться.

Кира внимательно посмотрела на то, как маленькое пламя лизнуло кончик сигареты. А затем, судорожно вздохнув, задрала голову к небу. Я сделал то же самое. Оно было таким чистым. Ни единого облака. Словно отутюженная шёлковая простынь.

— Почему тебя сдали в детдом? У тебя же была родня. И сейчас есть...

До моих ушей донёсся короткий смешок и я тут же вернул ей взгляд.

— Потому что некоторые люди слишком завистливы. И жадны.

— Всё дело в квадратных метрах?

— Моя тётка всегда недолюбливала мою маму. И меня прицепом. Не знаю в чём там причина...

Глубоко затянувшись, я протянул руку, мягко перехватывая хрупкий локоток. Потянул на себя, но почти в то же мгновение почувствовал сопротивление.

— Пошли, — кивком головы указал ей направление, — чего стоять на месте?

— Что изменилось, Клим? — Кира вырвала из моих пальцев свой локоть и замерла напротив, — к чему все эти разговоры? Что ты хочешь?

— Твою душу, — отшутился, перед тем как отвернуться от пытливого взгляда.

На самом деле всё было проще, чем ей могло казаться.

Я не помню с кем и когда в последний раз обсуждал что-то, кроме работы. Деловые встречи, отдых с партнёрами. Виктор... совсем не то. Он мало говорил о себе, да и я не особо хотел погружаться в далёкое прошлое.

Кира... бля, это что-то совершенно иное. Я не был уверен, что она не воспользуется этой информацией, но почему желание говорить с ней никуда не пропадало. Это всё её ведьминские глаза. Слишком тёплые. Будто растопленный шоколад.

— Мою душу? — произнесла громче обычного, — за неимением своей, забираешь чужие?

— Чужие? — моя челюсть машинально сжалась. Даже живот напрягся от очередной колкости, — только твою, Кира. Большего не нужно.

...

Сгустившийся воздух щекотал чувствительную кожу. Каждый шаг отзывался беспокойством под шкурой, каждый её взгляд пробирался незваной дрожью. Необъяснимой. Я время от времени незаметно качал головой. Будто это должно было помочь в изгнании наваждения. Раньше всегда помогало.

Но Кира... со мной творилось что-то неподдающееся логике и здравому смыслу.

Я несколько месяцев ждал нашей встречи. Я наказывал её в своей голове сотни раз. Самыми разными способами. Но почему, мать её, когда она оказалась рядом, моё желание показать насколько я зол, стиралось, словно рисунок мелом под проливным дождём? Почему мне достаточно того, что она просто рядом?!

Не так я планировал её наказывать...

А уж водить в заповедник... это на грани безумства.

Это моё место! Моя отдушина. Это почти святыня, чёрт подери!

И вот она здесь. Глаза такие же, как у косули. Глубокие, бездонные. Омут. Просто пропасть.

Сложив руки на груди, я мимоходом поглядывал на Киру. На то, как она хваталась за свою юбку, поднимая её до колен, лишь бы её ноги не путались в ткани и высокой траве. Эти сапоги ей действительно были малы, и девчонка то и дело останавливалась, поправляя их. Это выглядело забавно, пока я не понял, что неудобства превратились в боль. Её лицо кривилось, когда мои шаги становились шире и быстрее.

— Натёрла? — я остановился вместе с ней.

— Не знаю, — она закусила губу, встретившись с моим холодным взглядом, — да, наверное.

Я прилагал немало усилий, чтобы не выдать те эмоции, которые ещё сам не до конца понимал. Но её боль не приносила мне никакого удовлетворения.

— Тогда снимай, — шаг к ней, и песчинка страха в шоколадных глазах.

— Прям... снимать?

Она часто моргала, пытаясь понять, шучу я или нет. И стоило мне согнуть свою спину, с её губ сорвался тонкий писк протеста.

— Прям снимать, Кира. Ты никогда не ходила босиком по земле?

— Ходила, — мне показалось, что сейчас она начнёт заикаться, — но это всё не то...

Что именно НЕ ТО, я уточнять не стал. Глупости, которые порой срываются с её языка, я списываю на нервозность. Оно и понятно. Поэтому, ничего не отвечая на поставленный вопрос, я просто задираю её юбку выше. Не смотрю... стараюсь не смотреть на стройные ноги... нет. Блять. Мои руки помогают ей стянуть сапоги, в то время как глаза уже во всю обследуют бархатистую кожу её бёдер. Я едва не зарычал, когда Кира сделала смехотворную попытку одёрнуть эту идиотскую юбку.