Страница 42 из 53
Её беззвучное заклинание распалось, и теперь женщина сидела, сгорбившись. Её дыхание с трудом пробивалось через морщинистые губы, покрытые маленькими каплями крови. Цена за чары оказалась высокой, ведь она использовала больше силы, чем того хотела. Подняв на племянника взгляд, старуха ждала ответы на вопросы, касающиеся того самого тёмного места, места, куда она не посмела войти.
Когда его собственная боль поутихла, Келмар открыл глаза и небрежно кинул:
– Его зовут Ксесиллидаугримм, для меня просто Мрак. Шипастый дракон. Я чувствую его голод, иногда вижу его глазами и ощущаю то, что ощущает он, но всё это ценой жуткой боли. Я не помню, как повстречал этого монстра, но просто знаю то, что знаю, – он смолк, посмотрев на родственницу.
– Есть что-то ещё, ведь так? – хлестнула она быстрым вопросом. – Что ты чувствуешь? Что ты знаешь?
Она ни разу не отвела взгляда от мягкого свечения амулета, теперь видимого под рубашкой.
Келмара передёрнуло от собственных мыслей; злость вскипела в нём, а губы скривились в тихой ярости, когда он ответил:
– Думаю, он забрал мою душу.
– Это возможно, но душу не так просто забрать. Особенно шипастому дракону, кто больше известен за так подходящие ему прозвища, нежели за владение изощрённой магией душ, – графу показалось, что тон её смягчился, и это вызвало у него подозрения, что женщина что-то скрывает. – Хотела бы я, чтобы моя сестра была жива – она как раз и была волшебницей душ, и больше знала в некромантии, чем я.
Затем она бросила на племянника косой взгляд.
– Ты снова будешь на него охотиться сегодня ночью?
Но решительный вид мужчины ответил на её вопрос даже до того, как она его задала.
Медленно, скрипя суставами, старуха поднялась с кресла. Дошаркала до старинного шкафчика, забитого бутылочками и мешочками, источниками смутного запаха, стоявшего в комнате. Вытащила оттуда пять шнурков, в которые были вплетены стебли чёрной травы без запаха. Вернувшись к креслу, она осторожно передала их племяннику.
– Обвяжи эти обереги вокруг рукоятей пяти мечей, крестовым узлом. Когда дракон вступит в битву, развяжи их и высвободи магию – она защитит тебя и твоих людей и причинит много вреда зверю.
Келмар недоверчиво осмотрел бечёвки, вспоминая лица мёртвых ассасинов, повстречавшихся с вирмом.
– И следи за этой безделушкой на шее, – добавила женщина. – Не знаю, где ты её раздобыл, но похоже она хочет свести тебя и Мрака вместе. Она найдёт дракона для тебя, хотя ты, возможно, хотел бы обратного.
Граф встал и кивнул своей тётушке, всё ещё считая, что она что-то недоговаривает – но решил, что у неё есть на то свои причины. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел из неуютного каменного жилища во тьму раннего вечера. Забавно, но засов за ним быстро вернулся на место.
Во тьме заброшенной лавки в Торговом округе, Мрак притаился, приняв стесняющую личину бедняка и оглядывая улицу из разбитого окна. Видения снова пришли, когда он здесь проснулся.
Он видел старую бабку в маленькой каменной халупе; она составляла свои маленькие человеческие колдунства из своих маленьких человеческих слов. Он почувствовал, как разум графа потянулся к нему, используя силу загадочного амулета. Боль от этих поисков была ошеломляющей, однако Мраку нравилось её ощущать. Кровь горела, а сама душа корчилась в агонии, пока он становился сильнее, могущественнее. Смертоноснее.
Запах страха снаружи и стук бьющихся сердец дал дракону понять, что граф нашёл его. И послал своих людей подготовить ловушку. Четверо убийц пытались укрыться в тенях окружающих зданий. Очевидно, Келмар так и не раскрыл им истинную природу Мрака. Тонкие, пепельно-серые губы растянулись в улыбке, открывая невозможное число острых зубов.
«Замечательно, – подумал он, – сейчас я им покажу засаду».
После чего встал и пошёл к двери хромой походкой, которую он отточил, будучи в теле нищего. Медленно добравшись до центра улицы, вирм остановился в свете Селуны, ожидая атаки охотников. Не почуяв присутствия графа, он тихо обругал Келмара за трусость.
Быстрые щелчки арбалетов повеселили Мрака; он ощутил толчки от болтов, ударивших в грудь и плечи. Яд на снарядах пах сильно и едко, но был бесполезен против него. Дракон стряхнул дротики – они лишь слегка оцарапали его прочную кожу.
Дразня ассасинов, он использовал свою способность подражать звукам и запел песенку, которую пела маленькая девчушка, на которую он охотился пять ночей назад. Детский голос плыл над тёмными улицами; бодрая и жизнерадостная мелодия охлаждала летний ночной воздух. Наёмники непроизвольно содрогнулись и крепче взялись за рукояти мечей, готовясь развязать верёвочки, выданные им графом.
Как только они коснулись магических оберегов, песня Мрака прервалась, а его игривое настроение улетучилось перед лицом этих чар. На его место пришла ярость; дракон выпрямился и сосредоточился – он не уступит высокомерию насекомых, ищущих смерти.
Они тихо набросились с четырёх сторон, окружая вирма. Быстрее, чем мог уследить глаз, Мрак ринулся навстречу ассасину слева, более не сохраняя человеческий облик. Границы тела размылись, когда оковы колдовства ослабли – хвост хлыстом вырвался из-под разорванной одежды, которая превратилась в крылья.
Дракон сменил опору, опустившись на все четыре конечности и повернув длинную шею к трём оставшимся ассасинам – четвертый оказался разрезан напополам несущим смерть хвостом. Мрак видел сияние магии на клинках, однако внезапный ужас замедлил их движения, когда дракон явил себя полностью.
Теперь он стал воплощением ночного кошмара; каждая чешуйка его двенадцатиметрового тела, казалось, служила только двум целям – резать и кромсать, а усыпанную клыками пасть окаймляла корона колючек и острых костяных наростов. Короткие крылья не годились для дальних полётов, но отлично справлялись с быстрыми ударами и прыжками. Приближаясь к нападающим, вирм подобрался, словно большая охотящаяся кошка, а его глаза засветились от ярости при виде их храбрости.
Человек слева, чья вера в магический клинок придала ему стойкости, бросился на врага. Но хвостовые клинки Мрака выбили меч из правой руки ассасина и аккуратно отсекли пальцы до самых костяшек. Несчастный едва только начал осознавать случившееся, как второй хлёсткий удар выпустил ему кишки.
Пока Мрак ненадолго отвлёкся, охотник справа неслышно проскользнул вплотную к ящеру, взмахнув зачарованным оружием и нанеся глубокий порез на правом плече, около сочленения с крылом. Мрак взревел от боли, вызванной магией, и рефлекторно полоснул обидчика; погрузившись глубоко в незащищённую доспехами грудь ассасина, его когти отправили того в полёт, превратив в кровавое пятно на ближайшей стене.
Все чувства оставили Мрака, когда боль в плече стала тупой и пульсирующей. Он вновь взревел, высвобождая драконовый ужас, до сих пор сдерживаемый внутри. Ощущение безысходности накатывало на последнего ассасина волнами, в такт биению мощного драконьего сердца, сокрушая волю человека.
Убийца повернулся бежать, бросив меч. В этот момент Мрак бросился, болезненно взмахнув крыльями, и приземлился на спину беглеца. Его тяжесть легко выдавила жизнь из обречённого бедолаги, но охваченный жаждой крови дракон все равно растерзал тело на кусочки, ломая кости и разрывая нежную плоть своими крепкими когтями.
Затем остановился, услышав приближающийся шум за спиной – звук шагов человека, уверенно идущего в сторону жуткой сцены. «Наконец-то, – подумал Мрак, – сам граф пожаловал лично принять мою работу».
Завернув с северной улицы, одинокий стражник остановился, когда лунный свет выявил брызги крови и обезображенные трупы. Его желудок перевернулся при виде подобной жестокости. Взглянув налево, мужчина застыл, увидев, как приближается Мрак.
Дракон мысленно обругал себя за шум, которым сопровождалась кровавая вакханалия. Он привлёк внимание стражи. Скоро за этим одиночкой прибудут и многие другие.