Ледяной палач (сборник)

«И зачем человек приехал? За свою карьеру опасается или по-настоящему переживает за ситуацию, за людей, которые в праздники оказались убитыми и захороненными вот так цинично и нагло – в снежных телах сказочных героев? Скорее за себя и свое место волнуется, – наблюдая за суетой мэра, который взялся с излишним энтузиазмом руководить погрузкой снежной фигуры, думал Лев Иванович. – Иначе зачем все время упоминать слово «скандал»? Тут впору не о скандале думать, не о своей репутации, а о тех людях, чьими родственниками были убитые».

Лев Иванович нахмурился, опустил голову и задумался об Ащеулове и о его последних словах, которые он сказал Гурову перед тем, как выйти из кабинета. «Я не знаю, как мне теперь с этим жить. Я потерял вместе с Леной часть себя, большую и важную часть. Часть, которая имела в этой жизни хоть какой-то смысл».

– Лев Иванович. – Гуров очнулся, почувствовав, как Варежкин теребит его за рукав. – Поедемте. Надо ехать. Уже погрузили, – словно издалека раздавался голос капитана.

– Да-да, едем, – кивнул Гуров. – Я немного задумался…

Выгрузив и аккуратно поставив Щелкунчика на заднем дворе управления, Варежкин с Гуровым, оставив служебную машину на стоянке, направились к автобусной остановке.

– Все никак руки не дойдут машину купить, – пожаловался капитан. – Вроде бы и деньги есть, и на права давно уже сдал, а вот своей «кобылкой», как мой дед называл все авто, – улыбнулся Антон, – никак не обзаведусь. Всякий раз думаю: вот в отпуск пойду, так и куплю. Но то одно мешает, то другое…

– Ты далеко живешь? – устало спросил Гуров.

– Нет, остановки три на автобусе. Чаще пешком хожу, чем на транспорте, – ответил молодой оперативник.

– Пока молодой, не покупай машину, – посоветовал Лев Иванович. – На работе служебная есть, а еще лучше – ногами работай. И в форме хорошей будешь, и к людям ближе. Я и сам по молодости больше ногами работал. До полковника дослужился, но частенько и сейчас ногами приходится двигать, – рассмеялся он.

У Гурова заиграл телефон, и он решил, что это Станислав. Но оказалось, что звонила Мария.

– Лева, ты сегодня вернешься? – спросила она.

– Нет, – вздохнув, ответил Лев Иванович. – Похоже, что я надолго застрял в славном городе Суздале.

– Все так серьезно? Ты где ночуешь? Как там Станислав? – засыпала его вопросами жена.

– Станислав уехал во Владимир. Ночевать я сегодня буду у коллеги, а вот завтра… Даже и не знаю, куда меня расследование заведет. Сама понимаешь, это не театральные гастроли, чтобы все заранее распланировать.

– Не намекай, – рассмеялась Маша. – Просто я скучаю без тебя.

– Вот и поскучай немного. Я ведь без тебя чаще остаюсь. Это полезно – скучать друг по другу. – Лев Иванович покосился на Варежкина, но тот, похоже поняв, что разговор личный, не прислушивался и даже отошел подальше.

Поговорив с супругой еще немного, Лев Иванович решил позвонить Станиславу, но тут подошел нужный автобус, и Гуров с Антоном поехали на квартиру к молодому оперативнику.

Разговор с Крячко состоялся только поздно вечером, когда Станислав сам позвонил Льву Ивановичу. На вопрос друга, найдено ли еще одно тело, Гуров ответил:

– Темно. Нужно топить снег аккуратно, чтобы ни улики, ни тело не повредить, если вдруг кто-то в снежном Щелкунчике будет спрятан. Да и эксперты только утром придут. Опять же, с понятыми проще будет. Сам знаешь, как такие процедуры выполняются. Ты мне вот что лучше скажи. Что ты узнал по поводу пропавших? Были такие заявления поданы на праздники?

– Были, – ответил Станислав. – Не считая Ащеуловой – еще двое. Первая пропавшая – пенсионерка Альбертина Лаврентьевна Кошелева, шестидесяти девяти лет. По словам родственников, бабушка страдала Альцгеймером и ушла из частного дома престарелых первого января. Заявление второго числа написала дочь Кошелевой. И еще… – Лев Иванович услышал, как Станислав шуршит какими-то бумагами. – Заявление на Проппа Кирилла Исаевича. Это зубной врач, как мне сказали. Заявление написала жена. И написала она его… так… четвертого января. Я сейчас тебе список и фотографии на телефон вышлю, посмотришь сам.

– Четвертого? – задумчиво переспросил Гуров скорее сам себя, чем Крячко. – Утром четвертого числа Русалочку и Щелкунчика установили на площади в Суздале, – сказал он. – Или третьего поздно вечером. Во всяком случае, по той информации, что мы сейчас имеем, где-то в этот период.

– И о чем это говорит? – поинтересовался Станислав.

– Пока что ни о чем. Высылай все, завтра посмотрим, что и как.

– Во сколько думаете начать завтра? Ведь если окажется, что у нас двойное убийство, то, скорее всего, расследование нужно будет переносить во Владимир и там искать концы. Или начало…

– В восемь думаю начать. Но как там получится, пока не знаю. Скорее всего, часам к десяти только все выясним.

– Ладно. Как только все узнаешь, так сразу мне звони, – попросил Станислав.

А затем он рассказал Гурову все подробности о расследовании похищения девушки, которые он узнал от Сладкова. Обсудив детали, решили, что в деталях уже есть как минимум одно совпадение – марка автомобиля, – и это хотя и небольшой, но шаг вперед. Эксперты в Суздале и во Владимире определили, и их мнения совпали, что девушку увезли в автомобиле марки «Ленд Крузер». Возможно, в нем же и убили.

Глава 11

Утром девятого января начальник уголовного розыска города Суздаль Петровский вошел в свой кабинет, огляделся, удивленно сказал: «Не понял!» – и снова вышел. В коридоре, как и в кабинете начальника, никого не было – не сновали оперативники, не проходили мимо и не здоровались с ним другие работники. Только в приемной сидела секретарша Лидия Матвеевна и невозмутимо печатала на компьютере всеми десятью пальцами.

– Лида, а где, собственно, все остальные? – тихо закипая от возмущения, вкрадчиво спросил Петровский секретаршу. – У нас что, все еще праздники продолжаются? На планерку почему никто не пришел?

Секретарша ответила не сразу. Она старательно допечатала какую-то фразу и только после этого с интересом посмотрела на босса.

– А вы разве не в курсе? – удивленно спросила она. – Все на заднем дворе, Щелкунчика растапливают. – Она закатила глаза так, словно была удивлена такой его неосведомленностью, и, склонившись над клавиатурой, снова принялась печатать.

Петровский некоторое время непонимающе смотрел на Лидию Матвеевну, словно ждал от нее продолжения объяснений, но, так и не дождавшись, неловко кашлянул и снова вышел в коридор. Он подошел к окну, которое вело на задний двор управления, и посмотрел вниз. С третьего этажа ему отлично было видно, что все его сотрудники, включая водителей и лаборантов из экспертного отдела, собрались внизу и с интересом наблюдают за действиями двух парней в сварочной робе и с горелками в руках.

Петровский недоуменно покачал головой и пошел к лестнице. Теперь он понял, что привлекло внимание его сотрудников, и решил тоже спуститься и посмотреть, как будет проходить процедура изъятия тела из снежного Щелкунчика.

«А был ли мальчик? – подумалось Петровскому, но сразу же он сам себя одернул: – Почему ты решил, что должен быть мужчина? Может, будет еще одна девушка? Или вовсе никого в этом Щелкунчике не будет. Было бы хорошо, если бы никого не было».

Но как ни надеялся Петровский, да и не он один, а тело в снежном сказочном герое все-таки обнаружилось. Это было тело мужчины за пятьдесят, с густыми, но совершенно седыми волосами, чисто выбритым подбородком и большим носом – крючковатым и длинным, словно клюв у ястреба.

Когда Петровский подошел к толпившимся людям, снег на фигуре Щелкунчика растопили уже наполовину, и видно было, что мужчина, лежащий в снежном саркофаге, был полностью, если не считать черных мужских носков, раздет.

– Что за цирк вы тут увидели?! – рявкнул Петровский и оглядел всех таким взглядом, что народ молча и быстро начал расходиться. Вскоре во дворе осталось только несколько человек – один из сварщиков, Гуров с Варежкиным, судмедэксперт и несколько экспертов-криминалистов, занятых своим непосредственным делом – сбором нужных улик.