Страница 5 из 10
— Ты сказал, что неделю здесь. — И снова эта унизительная жалость во взгляде.
Прекрасные глаза Арабеллы до краев наполнились сочувствием. В них можно было отчетливо прочитать ее мысли: «Всего неделю в доме терпимости, а тебя уже успели всему обучить и надрессировать?»
«Нет, нет, — хотел возразить Дьяр. — Я только с тобой такой. Доступный и согласный выполнять любые прихоти. Другие не дождутся от меня даже поцелуя. Знаешь, сколько времени я провел в комнате боли из-за своей несговорчивости?»
Он открыл было рот, чтобы оправдаться, но, вместо этого, стиснул кулаки и сухо сказал:
— Тебе будет хорошо со мной. Для первого раза я — лучший вариант.
Пусть хотя бы невинность она потеряет с ним. Пусть он станет ее первым мужчиной, раз замуж она, скорее всего, выйдет за другого. За какого-нибудь статусного богача, чинного аристократа, знатного лорда. Нарожает ему детей, отдаст свою красоту и молодость. А Дьяр продолжит гнить в борделе, ублажая развратных старух, и все, что у него останется, — воспоминания об этой ночи.
— Я пришла сюда не ради удовольствия, — покачала головой Арабелла, и Дьяр уставился на нее с недоверием. — И не чтобы… — она взмахнула рукой в попытке подобрать слова. — Мне нельзя. Нельзя до брака. Я — волшебница.
Дьяр нахмурился.
Если у человеческих девушек принято хранить себя до свадьбы, то, что Арабелла забыла в борделе?
— Ты не понимаешь, верно? — Замешательство собеседника словно предало Арабелле смелости. По крайней мере, она перестала так ужасно смущаться. — Ты ведь из расы драконо-людей? Эти полоски чешуи на твоем лице…
— Драконов, — мягко поправил Дьяр. На обеих щеках у него действительно серебрились две тонкие симметричные полоски чешуи. Они подчеркивали скулы, визуально делали лицо более худым и выразительным. — Мы не считаем себя людьми.
— Извини. Вы всегда жили очень закрыто. Мы почти ничего о вас не знаем.
Она осторожно опустилась на краешек постели, явно радуясь возможности отвлечь себя от неловкой ситуации разговором.
— У вас по-другому? Ваши девушки не берегут себя для мужа?
— Берегут. И мужчины, и женщины терпеливо ждут своих избранников. Но сначала получают опыт чувственных удовольствий, чтобы уметь порадовать любимых.
Взгляд Арабеллы остекленел. Она задумчиво уставилась в точку над плечом Дьяра.
— Вот как. А нас всю жизнь убеждают, что, потеряв невинность до свадьбы, можно лишиться магической силы. Получается, это неправда? — Тонкие крылья носа затрепетали, пальцы смяли ткань платья на коленях. — Так и знала, что это — очередная попытка манипулировать молодыми девицами. Принудить нас к целомудрию. После Кровавой бойни у Дома советов «Закон о непорочности» пришлось отменить, и они нашли другой способ контролировать женщин и их свободу.
Дьяр уставился на Арабеллу во все глаза. Секунду назад на постели рядом с ним сидел робкий, нежный цветок, но вот этот цветок ощерился шипами и словно покрылся металлической броней. Вид у Арабеллы сделался решительный, даже воинственный. С таким — бросаются на баррикады.
— Наши женщины не владеют магией, — сказал Дьяр, и из груди Арабеллы вырвался разочарованный вздох, словно ей очень хотелось возмутиться несправедливостью мира, но, к сожалению, отняли повод.
— Хм. Не владеют, потому что имели добрачную связь? Или не владеют в принципе?
Дьяр пожал плечами, и Арабелла тихо пробормотала себе под нос:
— Все равно это ничего не доказывает. Раньше был закон, а теперь они используют ложь, чтобы по-прежнему держать нас в цепях.
Девушка шумно выдохнула, и Дьяр поймал себя на мысли, что происходящее кажется ему все более и более абсурдным. Его ожидания не оправдывались, а истинная вела себя подозрительно и странно. Зачем покупать курто, если не собираешься с ним спать, если убеждена, что близость до брака превратит тебя из волшебницы в обычного человека?
— Что ты делаешь в доме удовольствий? — спросил Дьяр совершенно растерянно.
Вместо ответа Арабелла потянулась к его ошейнику. Сначала Дьяр этого не понял — решил, что любимая хочет к нему прикоснуться, к его широким плечам или рельефной груди. Он даже замер в предвкушении — наконец-то! — но изящные пальцы истинной опустились на ненавистную полоску металла вокруг его горла.
— Сложный узор, — задумчиво хмыкнула Арабелла, изучая оковы. — Я обратила внимание, что ошейники у всех курто разные. Это так?
Дьяр растерялся еще больше. Так и подмывало спросить, что происходит. Как-то резко беседа повернула в другое русло, а взгляд Арабеллы из смущенного сделался цепким и пристальным.
— Возможно. Я не всматривался.
Он осторожно выдохнул. От близости истинной, от ее запаха закружилась голова.
— Они ведь блокируют магию? — продолжала допытываться Арабелла, и у него сложилось стойкое впечатление, что эти странные вопросы она задает не просто так, не от скуки, не из праздного любопытства.
Какую цель она преследует?
— Блокируют, — подтвердил Дьяр и добавил с горечью: — Иначе как бы нас здесь удержали? Ошейник реагирует на любую попытку применить колдовство или физическую силу. Мы не можем навредить ни хозяйке борделя, ни охранникам. Чары, вплетенные в эти руны, — он провел пальцем по рельефной вязи на кольце металла, — не дают курто выйти на улицу. Или ты думала, что мы добровольно ублажаем всех этих мерзких каракатиц?
Что-то похожее на обиду закопошилось под ребрами.
— Нет, я так не думаю. — Арабелла отодвинулась, а потом сделала то, чего ни один курто не мог ожидать от клиентки, — ласково укрыла дракона одеялом.
Вообще-то он и без того был им укрыт. Частично. Но Арабелла расправила ткань таким образом, чтобы под одеялом оказались не только бедра, но и обнаженные ноги, и грудь. Так любящая жена кутает больного мужа, проявляя внимание и заботу.
От этого простого жеста внутри поднялась горячая, обжигающая волна, колючий ком застрял в горле, а на глаза навернулись слезы. В груди защемило — так вдруг стало приятно, тепло, светло.
За неделю в борделе Дьяр привык, что человеческие руки несут только боль, а тут нежность. Впору расчувствоваться.
Устыдившись собственной слабости, дракон отвернулся и украдкой вытер глаза, окончательно размазав по лицу черную краску.
— Хочу, чтобы ты знал, — прошептала Арабелла. — Я не одобряю «Закон о поганой крови». Это ужасно — то, что люди творят с представителями других рас.
«Закон о поганой крови». Из-за него Дьяр оказался в доме терпимости. И ему, можно сказать, повезло. Гномы, русалы, рогачи — все, кто в глазах людей не обладали привлекательной внешностью, шли в расход. Их истребляли, а вот драконов, эльфов и оборотней запирали в увеселительных заведениях. Спрос на экзотических любовников был огромен, за счет их необычной красоты пополняли казну.
Местный маг, захвативший власть, объявил всех нелюдей вне закона и решил очистить от них Иманию. Каратели чудом не успели добраться до Драконьего острова. Глава рода, прежний хранитель Огня, сумел отрезать этот маленький пятачок суши от большого мира. Он окружил остров петлей безвременья, невидимой границей, пересечь которую можно лишь изнутри. Чем Дьяр и воспользовался, совершив самую страшную ошибку в своей жизни. Покинув родину, он угодил в бордель. И встретил истинную. Только это уже не имело значения.
Арабелла продолжила свои подозрительные расспросы, и Дьяр окончательно понял, что на физическую близость рассчитывать не стоит. Понял и ощутил острый укол разочарования. Тело не желало успокаиваться. В присутствии истинной возбуждение становилось невыносимым, и Дьяру пришлось прикрыть пах подушкой: одеяло топорщилось домиком, это смущало.