Страница 16 из 22
Ему нужно было то, что есть везде, в каждом наборе. Он погрузил руки в шкатулку и извлек из нее четыре черных камня, - голыши, обкатанные за тысячелетия морем. Черный, словно сама ночь, базальт, в котором изредка проявлялись ослепительно-белые прослойки.
Осторожно закрыв шкатулку, он отодвинул ее в сторону и положил перед собой круглые пластины.
Подняв золотую пластину над головой, он показал ее мальчику-Генту. Положил ее на стол перед собой и громко произнес:
- Как известно, господин верен людям, идет правильной дорогой воина, мудреца или искусника, крепок словом и поступает разумно, слушая ближних советников.
С каждой перечисленной добродетелью Сагами ставил один камень на золотое блюдо. Он умолк и перед ним на золоте воздвиглись четыре крохотные черные скалы.
Глава Гетанса молчал. Молчал яростный гигант Рамон Байе, обычно склонный к быстрым и поспешным решениям, тихо сидел хитрый и умный толстячок Ката Ёси, не произнес ни слова и худой первый помощник Алехандро Таромэ. Лишь один из сидящих по правую руку от мальчика-Генту едва слышно вздохнул - видимо учитель Такэда понял, куда ведет дорога Ника Сагами.
Молчали все.
Ханза на миг прикрыл темный глаз, блестя правым, янтарным. Продолжил:
- Я считаю, что господин мой не был верен мне. Я провел тайный обряд хатамо-ротатамэ и выяснил - мой господин употребил мою верность мне во зло.
Сагами взял черный камень с золотой пластины, подержал в руках и уронил его на серебро.
- Мне нельзя служить неверному господину.
Долгую и черную минуту стояла тишина. Потом вновь раздался голос ханза, холодный и равнодушный. Сагами на миг даже почудилось, что это не он говорит, что телом управляет кто-то иной. Что слова приходят откуда-то сверху, из такого далека, что даже звезды были ближе. Миг, - и наваждение прошло.
Он продолжил:
- Дорога, которой идет мой господин - это путь смерти. Но это не путь его личной смерти, как пристало воину - это смерть жителей Кинто, смерть всего мира. Это дурной путь. Он приведет лишь к позорному и недостойному завершению жизни.
Второй камень звякнул о серебро.
- Мне нельзя служить плохому воину и тени бесславной смерти.
Сагами взял в руки третий камень. Подержал его в руках, вспоминая застывшее в неслышном крике лицо археолога-северянина.
- Он совершает недостойные поступки, нарушает слово. Он не чувствует стыда и забыл о долге. Он потерял лицо в моих глазах.
Третий черный камень прокатился по светлому металлу.
- Мне нельзя служить недостойному человеку.
Четвертый кусочек тьмы оказался в руках Сагами. В тот же миг явилось воспоминание - разваливающаяся в воздухе скала, десятки стремительно летящих серых шаров и захлебывающийся хохот Гомпати.
- Одно может быть оправданием ему - мой господин безумен.
Сагами тихо опустил последний камень на серебряный круг.
- Но мне нельзя служить безумцу.
Он тяжело вздохнул. Вот и все. Он сделал это - прошел половину дороги.
Какое облегчение.
Сагами поднял и долго держал серебряную пластину обеими руками перед собой. Металл холодно блестел в свете светильников.
- Четыре камня. Четыре малые смерти. Моя верность господину Гомпати умерла. Я свободен.
Он опустил серебряный круг смерти на стол.
Молчание.
Надолго. Века и тысячелетия. Подобное многие из тех, что были в зале, видели впервые в жизни. Никто более не сомневался в серьезности слов Сагами.
Ник Сагами встал. Глаза - что ледяное пламя. Он взглянул на тринадцатилетнего главу Гетанса:
- И я пришел к вам, Великий Генту Вэнзей Титамёри, чтобы предложить вам мою верность. Прошу вас принять ее и позволить мне быть вашим советником. Я умею многое и знаю еще больше. Мой приход принесет Гетансу то, без чего ему не обойтись на пути к величию. И помните - моя верность не пустой звук и она останется крепкой, словно лучшая сталь до тех пор, пока вы будете верны мне.
Зал вздохнул. Задумался и вновь вздохнул.
Несколько долгих минут.
Чем ответит глава Гетанса на столь нежданные слова?
Вэнзей чувствовал всеобщее внимание. Он встал с кресла и подошел к Сагами. На хаори бывшего ханзы виднелись мелкие бурые пятна. Мальчик указал пальцем на одно из них и спросил:
- Кровь на вашей одежде?
- Это кровь моего помощника. Он был неверен мне и я его убил. Он послужил мне в обряде, которым я прошел вдоль Дороги Силы и Власти.
- Вы его убили, господин Сагами?!
- Да. Принес в жертву.
Вэнзей отдернул руку и сжал зубы. Он едва сдержался, чтобы не скривиться от отвращения. Но он постарался успокоиться и думать разумно. Он не маленький мальчик, который боится крови, он - Великий Генту!
- Если вдруг я решу принять вашу верность, вы должны будете забыть о таких действиях!
- Да, господин Титамёри. Если такова будет ваша воля…
Мальчик крепко сцепил руки за спиной. Помолчал и спросил:
- Зачем вам нужен был этот обряд?
- Я хотел узнать, кому принести мою верность. Кто из дейзаку окажется столь важен, чтобы я рисковал жизнью ради него. Кто подержит действием и мощью мои мысли и дела. Где мои знания и умения будут наиболее полезны.
- И что же вы узнали?
- Если Гетанс примет мою верность, он сможет вскоре сравняться в силе и влиянии с Шангасом при Водоеме.
Мальчик засмеялся и покосился в сторону ширмы.
- Это невозможно!
Сагами долго молчал, затем ответил:
- Так будет. Я это видел.
Смех резко оборвался. Вэнзей вздохнул и сказал:
- Это невозможно. Скорее море отступит от берегов. Шангас древен и велик. Гетансу нескоро представится возможность сравниться с ним.
Блеск янтарного глаза и короткая усмешка были ему в ответ. Жесткий прищур, короткий смех и холодный голос:
- Полный обряд Дороги Силы и Власти. Кровавая жертва. Или вы сомневаетесь в обряде?
Мальчик покачал головой и вернулся в свое кресло. Произнес, раздумчиво глядя на неожиданного гостя:
- Вы могли произнести слова верности только мне?
- Нет. Я мог принести верность Шангасу при Водоеме или Арронсэ Синего Солнца. Но они бы не приняли меня.
Вэнзей посмотрел влево, увидел знак и кивнул одному из своих людей. Ширму слева от кресла главы Гетанса убрали. В глубоких креслах, которые были едва ли не роскошнее трона самого Великого Генту, удобно устроились глава Шангаса при Водоеме Хёгу-шангер Чженси и его советник Киримэ.
Сагами и Киримэ внимательно рассматривали друг друга, ведь до сих пор они не встречались лицом к лицу. Пока Киримэ сидел за ширмой, он уже составил мнение - а вот бывшему ханза только сейчас представилась возможность взглянуть в глаза его противнику.
Уже не противнику. Возможному союзнику.
Чженси усмехнулся, наблюдая эту битву взглядов. Затем привстал и коротко поклонился. Киримэ и Сагами также поклонились друг другу.
Вэнзей обернулся к главе Шангаса и Киримэ и спросил:
- Посоветуйте, умудренные возрастом и знанием.
Хёгу-шангер и Киримэ переглянулись. Чженси прикрыл глаза, а Киримэ произнес:
- Это должно быть только вашим решением, Великий Генту. Сагами прав - он не должен отвечать за решения своего хозяина. Однако он мог и знать о готовящемся убийстве вашего отца. Поэтому только вам взвешивать на золотых весах его вину и его полезность.
Хёгу-шангер открыл на мгновение глаза и проговорил:
- Он может быть очень полезен Гетансу. Очень. Не знаю, станет ли Гетанс равен Шангасу, но Сагами - полезен.
Помолчав, добавил:
- Но какое бы решение вы не приняли - он должен быть свободен в возможности уйти отсюда. Он пришел сам, полагаясь на вашу справедливость и честь.
Вэнзей торопливо кивнул:
- Никто не сможет сказать, что глава Гетанса запятнал недостойным деянием свое имя.
Он повернулся к Сагами и в сотый раз спросил себя - что ответить этому странному человеку, который не различает добра и зла, света и тьмы.
Сагами молча стоял в центре зала. На лице его не отражалось ни малейшего движения мысли или эмоций. С холодным интересом он ждал слов Вэнзея. Что решит этот мальчик в столь трудной ситуации? Что он изберет - слепую месть за жестоко убитого отца или будущее величие Гетанса? Что Великое колесо положило ему, Сагами, в жизни - стать Левой рукой главы Гетанса, которая будет управлять всеми делами Танцоров, или прозябать пустой жизнью? А может мальчик прикажет его тайно убить?