Блеск чужих созвездий

— Разве я могу отвести вас в дурное место? — возмутился Тень.

— Я его не узнаю, — тихо признался Влад. — И мне это не нравится.

— А мне не нравится настоящий Мангон, — тихо ответила Таня по-русски. — Надутый мороженый индюк. Кстати, ты знал, что современные ученые считают, что динозавры — это не ящеры вовсе, а предки птиц. Может, и драконы — это просто стервятники-переростки?

— Это бы все объяснило, — улыбнулся Влад.

Тень шел впереди, беспечно пиная камушки, попадавшиеся на мостовой. Никто не смог бы подумать, насколько внимательно он вслушивается в чужую речь, еле слышно звучавшую за его спиной.

Центральная улица Илибурга, тянущаяся от ворот к небоскребам, разительно отличалась от темных дурно пахнущих двориков, жмущихся к стене. Вдоль широкой дороги горели ярким желтым светом фонари, толстые скрутки проводов тянулись от них, словно змеи, и ныряли в подстанции, где жадно впитывали тверань из больших баллонов. Чем ближе к центру, тем богаче становились дома. Они все дальше отодвигались от дороги, огорождаясь заборами и садами, смотрели на праздно шатающихся людей арками слепых окон и балконов, которые поддерживали извивающиеся кариатиды. Небоскребы с каждым шагом становились все ближе, возвышались над прохожими, словно пальцы, готовые в любой момент схватить их. Высотные дома тускло блестели медными боками в вечернем свете фонарей. Здесь располагались апартаменты для богатых и, самое главное, государственные учреждения, поэтому небоскребы были устроены так, чтобы в любой из них с легкостью мог попасть дракон. Многие венчались посадочными площадками, от которой вниз тянулась шахта, по которой дракон мог бы доползти на любой этаж. Вокруг некоторых тянулись уступы, словно весь центральный район был площадкой для громадных обезьян. Таня вспомнила дом Филлиона и круглое отверстие в потолке, через которое в дом залез изумрудно-зеленый дракон, испугавший их с Росси до полусмерти. Тогда Таня не думала, что огромные ящеры станут для нее обыденным явлением.

Таня вспомнила, как смотрела в окно тверамобиля, везущего ее в лапы дракону, и как красив был Илибург в спокойное время. Таня представила, что по центральной улице прогуливаются богато одетые люди, останавливаются, чтобы поздороваться, пожимают друг другу локти. Дамы в вычурных шляпках и платьях с объемными турнюрами, мужчины в дорогих костюмах с жилетами, в цилиндрах и, конечно, с тростью. По дороге неторопливо едет экипаж, запряженный вороным конем, или,может быть, тверамобиль, останавливается у особняка, в котором широко распахнуты двери, а из холла на темную улицу льется свет. Тонкой струйкой в особняк стекаются гости, предвкушая веселый вечер. Но сейчас ворота были надежно заперты, свет в комнатах, окна которых выходили на главную улицу, старались не зажигать, чтобы не возбуждать интерес сомнительных личностей, которые толпами бродили по мостовой. И даже экипажи старались объезжать Центральную улицу стороной.

Таня чувствовала себя одной из таких бесцельно бродящих людей. В основном они гуляли небольшими группками, возбужденные, они говорили громко и много двигались. Иногда их неуемная энергия выплескивалась наружу, и какой-нибудь несдержанный парень нападал на фонарь и бил, и гнул его, пока тот не становился похож на гору металла и не переставал светить. Тень, наблюдая за тем, как громят его любимый город, растерял остатки веселья, и теперь скользил вдоль стен, безмолвный и пугающий. Таня цеплялась за руку Влада, и они старались держаться рядом с Мангоном.

Они не дошли до дома Амина буквально пару кварталов и повернули направо, в Жасминовый переулок, одно из мест в городе, где располагались самые дорогие рестораны. В лучшие дни здесь горело много огней, заведения светились панорамными окнами, и было видно, какая шикарная публика вкушает внутри деликатесы и как лощеные официанты скользят между столами, словно угри в воде. Но сейчас стекла были закрыты деревянными ставнями, в одном из ресторанов окна были разбиты, кадки с цветами перевернуты, и земля высыпалась на дорожки. Чрево ресторана было разврочено и разграблено, лампы побиты, и лишь блестел медным боком бар у дальней стены, в котором не осталось ни одной бутылки.

Тень не смотрел по сторонам. Он шел мимо шикарных заведений в самый конец Жасминового переулка, туда, где располагалась старая таверна “Красный Петух”. Ею владела семья Дубовичей не одно столетие, и пользовался “Петух” отвратительной репутацией, но никакие силы не могли выжить его из этого фешенебельного района.

— Добро пожаловать в “Красный Петух”, — Мангон насмешливо поклонился, пропуская Влада и Таню вперед.

Вниз вела короткая лесенка. Стоило спуститься, как гость попадал в большой зал, где не было потолочного света, а на стенах висели канделябры, в которых коптили толстые свечи. Поэтому тут было дымно, жарко и темно. Пахло едой, табаком, потом и еле уловимо — воском. Откуда-то из глубины раздавались звуки расстроенной гитары, но их перекрывал гомон людских глоток. Кухня располагалась в глубине таверны, и двери ее постоянно распахивались, чтобы выпустить разносчицу с подносом.

Таня о таких местах только читала в книгах, и на деле все оказалось не так здорово, как на страницах. Несмотря на то, что таверна была не средневековая, пахло здесь все равно дурно, и заталкивать в легкие теплый пахучий воздух было тем еще испытанием. Тень же, по всей видимости, чувствовал себя в “Петухе” прекрасно. Стоило ему подойти к барной стойке, как его тут же узнали:

— Тень, дружище! — пророкотал огромный бармен, и голос, похожий на звук трубы, перекрыл даже шум толпы. — Сто лет тебя не было! Это кто же с тобой?

— Это Ролу, старый сапожник, и его молодая жена, Розетта, — прохрипел на ухо бармену Тень. Чтобы услышать его, здоровяку пришлось перегнуться через стойку.

— Здорово, что ты вернулся в город, — пророкотал бармен, потирая длинную курчавую бороду. — Скоро придут музыканты, настоящие, не то, что этот пройдоха, — он кивнул на гитариста. — У нас сегодня праздник.

— Вот как? Что празднуем?

— Как что? Ты из навозной ямы вылез что ли? — коротко рассмеялся бармен. — Кейбл сегодня объявил, что отдает столицу людям! Видать, испугался гнева народа. То-то же, столько лет драконы нами помыкали и наконец-то нас ждет свобода! Ну, проходи, вон столик в углу сейчас вам освободим. Там мародеры собрались, не люблю этот сброд, гнусные они.

Бармен отложил кружку, которую натирал все это время, и медленно подошел к дальнему столику. Что-то сказал собравшимся там мужчинам. Двое встали добровольно, еще троих пришлось выгонять пинками под улюлюканье толпы. Кто-то из завсегдатаев даже помог бармену и отвел душу на спинах посетителей, попавших под опалу.

— Ну вот, стол свободен, — добродушно сказал бармен, как будто не он сейчас раздавал подзатыльники и дергал за шкирку других людей. Пару привычных движений полотенцем, и стол снова чистым. — Сейчас скажу Анке, чтобы принесла тебе и твоим друзьям как всегда. Хороша у тебя женушка, — подмигнул бармен Владу и ушел, держа в каждой руке по три кружки.

— О чем это он? — спросил врач, усаживаясь рядом с Таней за стол.

— Не имею представления, — ответил Мангон. Таня чувствовала кожей, насколько он зол. Она не могла понять, почему именно, половины из происходящего она не осознавала, могла только слушать, смотреть вокруг и стараться уловить меняющееся настроение. Мангон поставил локти на стол, сцепил пальцы и упер в них подбородок. Он смотрел по сторонам, молчал и слушал, почти как Таня, только причиной тому было не ощущение, что тонешь в неведомом мире, как у нее, а желание понять, что на самом деле происходит в его городе.

К столику подошла Анка, невысокая девушка с круглым добрым, но усталым лицом. На подносе у нее стояло три огромные запотевшие кружки. И как она только донесла их, не пролив? Влад понюхал золотистую жидкость.

— Мед?! Мангон, ты с ума сошел? Тане нужно поесть. Девушка! — крикнул он Анке. — Принеси нам лучше вот что…

Вскоре на столе появились большие миски с густым говяжьим супом, блюдо с дымящимся жарким, луковая закуска, хлеб, нарезанный крупными кусками, и горшок тушеных овощей. Таня, чувствуя себя ребенком на взрослом празднике, отправляла в рот то одно, то другое, чувствуя греховное удовлетворение от того, как тепло и сытно становится в животе. Влад с удовольствием присоединился к позднему ужину, а Тень просто тянул мед, опустив маску под подбородок. Вскоре его кружка опустела, и он потребовал еще одну.