Страница 96 из 111
Все предыдущие рассуждения достаточно рисуют также и отличие рассматриваемого способа подчинения от косвенных вопросов и косвенной речи. Дело в том, что косвенные вопросы и косвенная речь тоже возникают после глаголов мышления и речи и тоже до некоторой степени обладают мыслительно-волевым характером. Однако здесь есть коренное различие. Косвенный вопрос и косвенная речь, как бы они ни отличались от прямого вопроса и прямой речи, все же сохраняют и свое подлежащее в именительном падеже и свое сказуемое в виде verbum finitum. Это свидетельствует о том, что подчинение в косвенном вопросе и в придаточных предложениях косвенной речи оставляет значительную свободу для этих предложений. Здесь не столько мыслительно-волевое подчинение известных действий главному предложению, сколько просто сообщение о них. Это сообщение, конечно, придает им такой вид, который бы свидетельствовал о том, что они стали именно предметом сообщения, и потому несколько деформирует их модально и темпорально. Но accusativus cum infinitivo не просто деформирует сказуемое придаточного предложения, а с корнем уничтожает и подлежащее соответствующего придаточного предложения в именительном падеже и его сказуемое в виде verbum finitum. Поэтому термин «мыслительно-волевой» мы предпочитаем оставить за инфинитивным способом и не распространяем его на способ модально-временной.
Изложение анализируемого нами оборота в традиционных учебниках тоже отличается низкими качествами. Это изложение сводится к перечислению тех глаголов, которые требуют после себя accusativus cum infinitivo. Однако это перечисление никак не может удовлетворять своему назначению, потому что все зависит от контекста, в котором употребляются данные глаголы, и от их конкретной семантики, столь непохожей на их отвлеченные значения, перечисляемые в словарях.
Так, обычно говорится, что этот оборот ставится после verba dicendi et cogitandi. Дело, однако, здесь совсем не в самой речи и не в самом мышлении, а в такой речи и в таком мышлении, в котором имеется объективирующий акт мысли. Ведь если совершается ряд умозаключений, то никакой логический акт сам по себе еще не есть объективирующий акт, ибо иначе для нахождения и утверждения бытия было бы достаточно только одних логических дедукций. Чтобы фиксировать какой-нибудь предмет бытия, кроме чисто логического акта, необходимо так или иначе связать эту мысль с объективной действительностью, то есть, короче говоря, совершить объективирующий акт мысли. Если мышление только абстрактно и происходит без всякой связи с действительностью, то после таких глаголов мышления оборот accussativus cum infinitivo совершенно невозможен. И, прежде всего, невозможен после глагола cogitare, поскольку этот последний говорит гораздо больше о вращении мышления в самом себе, то есть о получении той или иной цепи умозаключений, чем о направленности на какой-нибудь внешний для него предмет. Говорят об употреблении этого оборота после verba sentiendi. Однако, если эти глаголы понимать в буквальном смысле слова, то есть как выражение непосредственного восприятия, чувственного или духовного, то после них опять невозможен никакой accusativus cum infinitivo, но нужно ставить винительный с причастием. Если мы говорим video patrem csribere – «я вижу, что отец пишет», – то тут меньше всего имеется в виду непосредственное восприятие пишущего отца. Это есть констатирование известного факта, которое делается в контексте того или иного рассуждения. Если же мы хотим выразить именно непосредственное восприятие пишущего отца, то по-латыни надо будет сказать video patrem scribentem. Точно также говорят об accusativus cum infinitivo после verba affectuum. Но мало того, что тут же следуют всякого рода исключения и оговорки, в латинском синтаксисе имеются целые главы, противоречащие этому утверждению. Стоит перевернуть несколько страниц традиционного учебника, как мы вдруг находим твердое учение о том, что после verba timendi всегда ставится ut с конъюнктивом. А что же, спрашивается verba timendi не есть verba affectuum? То же надо сказать и о постановке accusativus cum infinitivo после verba voluntatis.
Другими словами, традиционные учебники латинского языка поступают слишком внешне, поверхностно и механистично, когда в главе об accusativus cum infinitivo перечисляют группы глаголов, после которых этот оборот как будто бы ставится. На самом же деле каждый из таких глаголов нужно брать в его живом контексте, из которого было бы ясно его конкретное значение. Если этот контекст подчеркивает в этих глаголах момент объективирующего акта абстрагирующего мышления, тогда эти глаголы требуют асc. с. inf., будь то глаголы речи, мышления, чувствования, воли и т.д. Если же этого момента нет, и глаголы эти выражают либо непосредственное отношение к предмету, когда не ставится никакого вопроса об абстрагирующем мышлении, либо замкнутое в себе психическое состояние, когда отчетливо не ставится вопрос о направленности мысли на тот или иной объективный предмет, тогда accusativus cum infinitivo совершенно невозможен и нужно употреблять придаточное предложение с союзами ut, quod, cum и т.д. Таким образом, один и тот же глагол, выражающий состояние сознания или действие мышления и речи, может употребляться и с этим оборотом и без этого оборота, смотря по тому, имеется ли в виду направленность абстрагирующего мышления на предмет или не имеется.
Нечеткость и расплывчатость обычных изложений анализируемого оборота исключает всякую возможность не только понять сущность этого способа подчинения, но даже вообще понимание того, что это есть именно способ подчинения и не что-нибудь другое. Как мы показали выше, это есть именно способ подчинения, и притом очень острый, очень интенсивный, и для латинского языка весьма оригинальный. Можно сказать, что в своем законченном и регламентированном виде он только и есть достояние латинского языка, и притом достояние классического латинского языка, так что в таком виде ни до этого, ни после этого он никогда не появлялся.
5. Итог
Итог нашего обзора основных способов подчинения придаточных предложений в латинском языке ясен сам собою. Эмпирически исследуя все главнейшие типы придаточных предложений и отмечая характерные для них способы подчинения, мы нашли, что этих способов подчинения, в основном, совсем не так уж много. Мы находим возможным свести их всего только к четырем типам.
Если расположить их в порядке нарастающей интенсивности, то наиболее естественным будет сначала выдвинуть тот простейший способ подчинения, который никак не отражается ни на времени, ни на модусе придаточного предложения, а выражается только при помощи союза, вводящего данное придаточное предложение, или заменяющей его какой-нибудь другой части речи. Далее мы выдвигаем тот способ подчинения, который уже отражается на модусе придаточного предложения, но еще оставляет свободным время этого последнего. Это – модальный способ подчинения. Естественно заговорить о таком подчинении, которое касается уже не только времени, но и модуса придаточного предложения. Такой способ мы называем модально-временным, и он выражен по-латыни при помощи consecutio temporum. Наконец, имеется еще один способ подчинения, наиболее глубокий и наиболее интенсивный, при котором придаточное предложение уже теряет свой нормальный вид, превращая свое подлежащее исключительно только в объект для управляющего глагола, то есть в аккузатив, а свое сказуемое – только в абстрактное представление без всякой личной инициативы, то есть в инфинитив. Это – знаменитый латинский оборот accusativus cum infinitivo, который, как видим, является самым острым и самым резким завершением всякого подчинения придаточного предложения главному.
В таком виде можно было бы представить обзор основных способов подчинения в латинском языке.
Приступаем к приближенному решению второй задачи из поставленных выше, именно к вопросу о классификации придаточных предложений в латинском языке с точки зрения их подчинения главным предложениям.