Страница 4 из 70
— Джозеф, присмотри за Сорией,— попросила Марта. Вернее, приказала, но в вежливой форме.
Джозеф, ее старший сын, поднял голову от составном картинки-загадки, которая лежала перед ним на стол для бриджа. — Хорошо,— сказал он и снова занялся своей игрой.
Марта ничего другого и не ждала услышать, но все-таки ей было приятно получить положительный ответ. Она знала, что он присмотрит за ребенком, позовет ее в случае необходимости, поднимет яблоко и даст его девочке, даже несколько раз, если потребуется. Она вытерла руки о свои шорты из джинсовой ткани и устало вздохнула. Это была полная женщина, страдавшая от жары сильнее других. Она часто завидовала худым женщинам, которых видела по телевизору и в журналах, рекламировавших всякую всячину, о которой иногда и подумать-то грех. Но она завидовала им не из-за их сигарет, их кофе или их пива. И даже тому, что они будто бы очень нравятся мужчинам, она не придавала большого значения. Она в это не верила. Со своими полными руками и ногами, короткой талией и широкими плечами она все-таки еще была привлекательной. В конце концов, у нее был Джаред. Но она завидовала этим изящным моделям потому, что они не страдают от жары. Она была уверена, что они переносят ее легче.
Марта окинула взглядом маленькую гостиную и опять вздохнула. Она решила, что приведет ее в порядок после того, как уложит детей спать. Она хотела, чтобы комната выглядела безукоризненно, когда Джаред вернется поздно ночью в пятницу из Солт-Лейк-Сити. Она направилась было в заднюю часть дома, но по дороге остановилась, зашла на кухню и сказала дочерям — Ирам и Мории, которые сидели на полу и занимались приготовлением мороженого:
— Как только загустеет, вынимайте из мороженицы и кладите в холодильник. И тогда можете идти смотреть телевизор вместе с Питером.
Таким образом, все пятеро были заняты делом, и Марта рассчитывала выкроить пятнадцать минут свободного времени. Этого было достаточно, чтобы принять ванну перед ужином. Потом ей нужно было уложить детей спать и приняться за уборку. Возможно, это и выглядело странным, но она считала, что заниматься уборкой вечером легче. Вечером прохладнее, да и дети не болтаются под ногами. Родить пятерых за одиннадцать лет — это неплохо и лучше для детей. Поскольку их отец в рабочие дни не был дома, они постоянно нуждались в ее внимании и обществе, особенно во время летних каникул. Марта не завидовала Эстер — второй жене Джареда [Марта и Джаред принадлежат к религиозной секте мормонов, в которой бытовало многоженство], жившей в Солт-Лейк-Сити. Правда, Эстер виделась с Джаредом на протяжении всей недели, с понедельника до пятницы, но все эти дни он работал. К тому же Эстер была старшей женой. Такова была судьба Марты, и она ее приняла и была достаточно благодарна ей за то, что Джаред проводил с ней субботу и воскресенье, когда он мог приезжать сюда и отдыхать вместе с ней и детьми.
Марта вошла в ванную комнату, закрыла дверь на защелку и стала наполнять ванну водой, покрутив горячий и холодный кран, чтобы добиться нужной температуры. Она уже начала было расстегивать бумажную блузу, но вспомнила, что забыла взять ритуальное одеяние, которое лежало в спальне. Марта взглянула на ванну, стараясь прикинуть, сколько времени понадобится, что-» бы она заполнилась, и решила, что вполне успеет. Она вышла из ванной комнаты в спальню и там взяла чистый выглаженный ритуальный хитон. С ним вернулась в ванную комнату и положила его на корзину на достаточно близком расстоянии от ванны. Затем разделась и, помогая себе зубами и правой рукой, повязала снятый с себя хитон на левое запястье. Марта подумала, что в Солт-Лейк-Сити есть женщины, добрые мормонки, которые уже не носят ритуальных одеяний из-за новой, более открытой моды. Многие оставляют их дома, когда надевают раздельные купальные костюмы. Она была рада, что у нее не было такого искушения здесь, в Тарсусе, И пожалела о том, что ей пришло в голову сравнивать свою жизнь здесь с городской жизнью Эстер. Не то чтобы она действительно верила в силу этой священной одежды, похожей на рубаху, которая якобы защищает от огня и несчастья того, кто ее носит. Это была скорее дань традиции: она облекала свое тело в хитон, подобно тому как душа облекается в веру. Марта полагала, что в Солт-Лейк-Сити священная одежда нужнее, чем где-либо в другом месте. Должно быть, думала она, воспитывать детей в городе труднее. Ей казалось, что немормонский дух имел там большее влияние на молодых людей. Безусловно, Великий храм находился в городе, но масштабы города сами по себе представляли угрозу обычаям мормонов.
Марта вошла в ванну и опустилась в теплую воду. Ока критически осмотрела свое тело. По ее мнению, для тридцатитрехлетней женщины, родившей уже пятерых детей, у нее была еще неплохая фигура. По крайней мере, у нее не было узловатых вен, которые уродуют столь многих женщин после неоднократных родов. Теперь, когда Сорни исполнилось два годика и она перестала нуждаться в материнском молоке, грудь Марты приняла нормальные размеры. Правда, может быть, теперь она не была такой упругой, как одиннадцать лет тому назад, когда Марта впервые пришла к Джареду, но все же она была лучше, чем у Эстер.
Она хотела бы знать, ожидал ли Джаред этого уикэнда с таким же нетерпением, как и она. Уже в течение двух лет они были лишены физической близости. Она не считала грехом свое желание не рожать в ближайшее время. Ей хотелось как можно дольше не лишать себя близости с Джаредом. С маленькой Сорией она немножко сжульничала — целый месяц не сообщала мужу о своей беременности. Ведь это могла быть просто ошибка, и ничего страшного в этом она не находила. Теперь, после того как она выносила Сорию, родила ее, два года ухаживала за ней, она сможет вернуть себе законное место в сердце Джареда. Тут нечем было особенно гордиться, и она старалась себе этого не позволять. Все-таки она — младшая жена.
И все же Марта гордилась тем, что была моложе Эстер Пратт на десять лет. И как бы желая наказать себя за это, она подумала о возможности третьей женитьбы Джареда. Но это им было не по карману. Очень немногие мормоны имели больше двух жен. Стоимость жизни резко поднялась. Она не очень об этом сожалела. К тому же радость, с которой он воспринял новость, что Сория больше не нуждается в грудном молоке, навела ее на мысль, что Джаред тоже с нетерпением ожидает предстоящего уик-энда. Во всяком случае, ему не понадобится третья жена. По крайней мере еще некоторое время.
Она сидела в ванне, лениво наслаждаясь мечтами о ночи, которая предстояла в пятницу. И тут она услышала раскаты грома. Это было знамение. Ведь в этой безводной пустыне, где грозы были так редки, дождь и гром, без сомнения, должны были служить божественным знамением того, что их многодетный союз угоден господу.
Марта вышла из ванны. Она вытерлась и быстрым привычным движением просунула ногу в чистый хитон, прежде чем развязать прежний, ношенный, и сбросить его со своего тела. После этого она завершила ритуальное облачение, накинула купальный халат и пошла одеваться. Она торопилась. Ей не хотелось, чтобы дети испугались грома и молнии, если разразится гроза.
* * *
Поль Донован расположился поудобнее на большом плоском камне. Он снял с плеча солдатскую флягу, отвернул крышку и выпил прохладной воды. Потом налил немножко воды в ладони и смочил лицо и шею, опаленные солнцем. Кожа была сухая и шершавая. Он побрызгал на войлочный чехол, чтобы фляга оставалась все время прохладной. Потом завинтил крышку и положил флягу рядом с собой на камень.
Поль взглянул на крохотные лужицы, которые образовались из капель. Для насекомых и мелких ящериц, которые жили на этой безводной земле, даже одна-единственная капля была бы роскошью, прекрасной возможностью насладиться прелестью влаги. Он пристально смотрел на капли, наблюдая, как быстро они впитываются в пересохшую землю.
Поль был крупным мускулистым мужчиной с широкой костью, но черты его лица были удивительно тонкими, точеными. Разрез его широко посаженных серо-голубых глаз с опущенными уголками подчеркивался изгибом черных бровей. У него были тонкие губы, и он имел привычку их немного поджимать, как сейчас, глядя на землю. Это был человек, полный внутренних противоречий. Будучи учителем биологии и ученым, он в то же время самым ненаучным образом сожалел, что тут не было ни ящерицы, ни какого-нибудь насекомого, которое могло бы воспользоваться бесценными каплями пролитой им воды. Но черт побери! Суровая действительность пустыни не предусматривала такой человеческой расточительности.