Совок 6

Глава 4

В коридоре второго этажа Октябрьской прокуратуры я столкнулся с Нюркиной подружкой. Прокурорская лейтенантша шла мне навстречу со стопкой каких-то папок. Задел я её не сильно. И то только потому, что хотел побыстрее прошмыгнуть мимо прокурорского кабинета. Но и небольшого толчка хватило, чтобы вся её макулатура посыпалась на пол. Пришлось сначала здороваться, потом извиняться и уже после всего этого помогать собирать подшитые документы. Мельком глянув на них, я понял, что это отказные.

— Давай, помогу! — решил я загладить свою косвенную вину в столкновении, — Куда нести? — вопросительно посмотрел на роскошную грудь прокурорской фемины.

— Они все на отмену! Неси в мой кабинет! — покраснев, распорядилась девица.

— Тогда вперед иди, я не знаю, где твой кабинет, — решил я оглядеть и анфас моей новой знакомой.

И юбка, и китель у нюркиной подружки были не казенного покроя, а сшиты на заказ. Прижимая к себе стопу скрепленных суровыми нитками материалов, я с удовольствием рассматривал двигающуюся впереди задницу.

— Ты вчера даже со мной познакомиться не захотела! — упрекнул я фигуристую спину прокурорши.

Она резко обернулась, чтобы что-то ответить и поймала мой не совсем пуританский взор. Далее к ее кабинету мы шли плечом к плечу. Оставлять меня в своем тылу девица больше не решилась.

Остановившись у двери с номером тридцать шесть, анькина подружка, пошерудив ключом, распахнула передо мной дверь.

— Заноси! — разрешила она, — На стол клади!

А я все еще стоял перед дверью и глазел на табличку, расположенную на стене.

В животе образовался кусок льда. И сразу с футбольный мяч. На душе стало беспокойнее. Черные буквы на желтом фоне бесстрастно извещали, что данное помещение является рабочим местом помощника прокурора Копыловой Н.С. Мне еще больше захотелось познакомиться с приятной во всех отношениях барышней.

— Ты так и не сказала своего имени! — упрекнул я ту, на которую я только что отбатрачил в качестве носильщика.

— Наташа! — представилась девушка, — А что ты Сергей, я давно знаю! — улыбнулась она. — Спасибо, что помог!

— Помогать гражданам, а уж, тем более, таким красивым барышням, это долг каждого работника милиции! — с достоинством склонил я голову и увидел на лежащем поверх стопы материале фамилию его исполнителя. Там черным по белому был указан оперуполномоченный ОУР старший лейтенант Гриненко.

Похоже, у моего товарища и почти друга серьезные проблемы.

Пока прокурорша Наташа, реагируя на дежурный солдатский комлимент краснела, я не теряя времени, начал листать отказной.

— Эй, ты чего?! — возмутилась девушка, — Ты зачем в документы лезешь?

— Да ладно! — бросил я отказной назад, — Я же не под юбку тебе лезу! Что я, отказных что ли не видел!

Прокурорша сгребла стопку материалов и переложила их на подоконник.

— Слушай, Наталья Сигизмундовна, а чего это я раньше тебя не видел? Девушка ты заметная, как так получилось? Ты, что, не в нашем универе училась?

— В нашем. Мы с тобой вместе на одном потоке учились, просто ты Аней тогда был увлечен, — мягко улыбнулась барышня. — И заметной я только года два, как стала, — теперь она уже улыбнулась смущенно.

— А вы, чего, все эти отказные отменять будете? — небрежно кивнул я на подоконник.

— Не только отменять, мы их исполнителей привлекать будем к ответственности! — важно заявила прокурорша Копылова, — Новый областной прокурор на прошлой неделе поручил подобрать самые вопиющие случаи.

Понятно. В наших палестинах начинается охота на ведьм. И крайними в ней будут опера. Ничего в этом мире не меняется. Кажется недолго осталось Стасу милицейскую лямку тянуть. Уволят — ладно, но запросто и закрыть могут. В назидание и для красочной иллюстрации. От областного прокурора своему Генералному шефу. Смотрите, мол, какой я честный, принципиальный и за социалистическую законность радеющий.

Сами же суки, на своих партийно-номенклатурных активах соловьями заливаетесь, что кривая преступности неуклонно стремится к нулю. И тех же оперов, не мытьём, так катаньем, заставляете нужный процент выдавать. Используя все, какие только есть рычаги. От очередных званий до ущемления с жильём. Вот и топчут опера бесперспективные к раскрытию «баранки», удерживая показатели на заданном уровне. Лишь бы процент раскрываемости был на одну палку больше, чем за предыдущий отчетный период. Вот и задрали планку до семидесяти двух процентов раскрываемости. А попробуй, раскрой столько висяков! Любой мент знает, что это нереально. И областной прокурор это тоже знает. Но для карьеры ему нужно пяток ментов посадить. Тем более, пока он еще новый и сам не погряз. Через год с него самого уже спросят. Всё бы ничего, но в этой камарилье мальчиком для битья назначат Стаса. И хорошо, если его просто выпрут со службы. Но, судя по речам этой милой девочки, моего товарища и даже почти друга, могут запросто отправить в Нижний Тагил. Надо как-то Гриненко выручать. Но как?

— Наталья свет Сигизмундовна, а скажи мне пожалуйста, это ведь у тебя папа доктором в нашей увэдэшной поликлинике работает? — включил я дурака.

— Нет, — покачала породистой головой мадеумазель Копылова, — Мой папа работает в другом месте! Но тоже с людьми, — она бесхитростно улыбнулась, не выдав отца.

— И пожалуйста, Сергей, не называй меня Сигизмундовной, я Сергеевна! — И Аню ты тоже зря Нюркой зовешь, она обижается! Она, между прочим, к тебе очень хорошо относится! — после этих слов Сигизмундовна-Сергеевна почему-то вздохнула.

А Гриненко надо спасать! Даже в «красных» хатах следственного изолятора нормальному человеку тягостно и грустно. Стас правильный мент. Не заслужил он оздоровительной путевки на южное побережье моря Лаптевых.

— Наташ, ты пошутила, когда сказала, что наш универ заканчивала? — начал я пришивать вологодские кружева к солдатским сатиновым трусам, — Вот что хочешь со мной делай, но ни за что в это не поверю! Не мог я такую красотку не разглядеть! — я напрягся и выдал взглядом в ее сторону избыток смущенного восхищения.

— Нет! — покачала головой прокурорша, — Мы с тобой на одном потоке учились, пока ты в армию не ушел, — Просто вы тогда с Аней были в отношениях и ты никого вокруг не замечал.

— Это ж надо, каким я тогда был идиотом! — после посещения драматического театра я чувствовал в себе силы и картинно взялся за голову, — Где были мои глаза! И ты тоже хороша! Могла бы на пять минут подойти поближе и хоть один раз улыбнуться! Разве пошел бы я тогда в эту долбанную армию?! Да я бы мешок тебе на голову надел и украл бы!

Барышня заливисто рассмеялась, а я состроил разобиженное лицо.

— Ну вот почему, душа моя Наташа, всю жизнь надо мной красивые девки смеются?! — выказывая крайнюю степень печали, поинтересовался я у Копыловой. Знаешь, как это обидно!

Тугая плоть под строгой прокурорской сермягой задорно подрагивала от веселого смеха. А я с нарастающей тоской размышлял о том, что рано или поздно пирамида моих страстей с лучшей половиной человечества обрушится. И руины моих отношений с привечающими меня дамами, раздавят меня без малейшего сострадания. Без учета моего искреннего почитания и любви к женскому сословию.

Однако, на подоконнике в данный момент лежит левый отказняк. Из которого вот эта милая девочка всего за несколько дней и недрогнувшей рукой, сваяет железные основания для уголовного преследования моего друга. Стаса нужно спасать!

— Чай будешь? — с робкой надеждой посмотрела на меня Наталья Совсем Не Сигизмундовна. — У меня эклеры есть! Я сладкое очень люблю. Поэтому и толстая такая, — прокурорша непритворно вздохнула.