Страница 7 из 14
– Приглашен к Павлу Яковлевичу.
Привратник поклонился:
– Проходите.
В просторных сенях встретила прислуга, проводила в гостиную. А там стол накрыт, и сам хозяин в углу в кресле сидит. Встал, гостя поприветствовал, прислуге наказал пригласить домочадцев. Вскоре со второго этажа спустились супруга, дочь и малолетний, лет пяти, сын. Поздоровались степенно. Было занятно, что приняли с уважением.
Уселись за стол. Для гостя – место по правую руку от хозяина, по левую – супруга. Левая считается ближе к сердцу, законное место второй половины. Подполковник сам плеснул в лафитники водки, супруге – вина.
– Спасибо, что дочь спас.
Коротко и четко. Чокнулись, выпили, принялись за закуски. Алексей сомневался, что у Павла Яковлевича каждый день такая трапеза. Тройная уха, да еще на блюде копченая белорыбица. Небольшой поросенок, изжаренный в печи целиком. Да соленые огурцы, капустка, немного дальше – нарезанный ломтями хлеб. После ухи еще по лафитнику выпили, теперь уже за здравие и долгие лета Елизаветы. Затем Павел Яковлевич нарезал поросенка, лучший кусок положил в тарелку Алексею. А к поросенку – и хрен, и горчица, да ядреные, слезу вышибают. Вкусно! Даже в московской квартире с Натальей такого поросенка не пробовали. Печь русская нужна да опыт. Ну и молочный поросенок. После третьей рюмки разговорились. Павел Яковлевич стал про военные походы рассказывать, да, видимо, не в первый раз. Супруга с сыном извинились и ушли. Еще после одного лафитника Алексей стал смешные случаи рассказывать. Понято – сообразно случаю, без скабрезностей и без деталей двадцать первого века. Мало того что не поймут, так еще вопросы задавать будут. И хозяин, и его дочь смеялись от души. Немного передохнув, принялись пить чай. Слуги внесли большой самовар, следом несколько блюд – с пирожками с разнообразной начинкой и яблочным пирогом. О! Вкуснятина! Давно так сытно и вкусно Алексей не ел. Но гость хорош, когда быстро уходит. Поблагодарил Алексей хозяина и откланялся.
А через пару дней приказ по полку: присвоить Терехину чин капрала и назначить в первую роту командиром первого отделения. Конечно, завистники пошептались: дескать, командир полка за спасение дочери отплатил – да и замолчали.
Первая рота – самая почетная, а в шестой фактически новобранцы, без боевого опыта. Новые погоны Алексей нацепил. Капрал – самый первый чин, вроде сержанта в современной армии. Ему не привыкать подниматься по военной карьерной лестнице, при каждом переносе в другое время начинал с низов. За Алексеем в полку ревностно следили. Недоброжелатели и завистники всегда найдутся. Как же, они не один год солдатскую лямку тянут, а этот отслужил полгода, а уже капрал. Алексей лишь усмехался. Кто не давал завистникам проявить себя в ратном деле или кинуться к лошади? Лень да нежелание рисковать своим здоровьем и жизнью ради другого человека. Алексей таких в душе презирал, считал: без труда не вытащишь и рыбку из пруда.
После завтрака вел отделение на плац. Немного отрабатывали строевой шаг: поскольку первая рота зачастую участвовала в разных парадах, не хотелось, чтобы отделение выглядело плохо. А после обеда – упражнения с оружием, стрельба, штыковой бой, скрытное передвижение на местности. Все навыки пригодятся в реальном бою.
Между тем каждый год Бонапарт усиливал позиции. Начав с 1805 года, когда он встал во главе Итальянского королевства, захватил почти все государства Европы. Российская империя образовала против Наполеона союзы. Чаще всего в них участвовали Англия, Швеция и Австрия. И всегда терпели поражение. Как в декабре 1805 года под Аустерлицем или в июне 1806 года в союзе с Пруссией. Армия Наполеона усиливалась за счет покоренных стран, в первую очередь германских. В марте 1810 года Наполеон женился на Марии-Луизе, дочери австрийского императора Франца, выключив Австрию из числа противников. Армия Наполеона становилась многоязычной – французы, итальянцы, немцы и множество из наций немногочисленных. Но во главе дивизий и корпусов стояли военачальники французские, которым Бонапарт доверял, которые имели боевой опыт, которые до сих пор одерживали победы.
В русской армии говорили о предстоящей войне с Наполеоном как о событии нежелательном, но неизбежном. По возможности готовились. Во-первых, разбили угрозу с юга. Под Рущуком русские войска под командованием М. И. Кутузова разгромили турецкую армию, и 23 ноября турецкий командующий Ахмет-паша подписал акт о капитуляции. На два фронта воевать было бы тяжело. Во-вторых, пушечные заводы увеличили производство пушек и боеприпасов – ядер, бомб, пороха. К войне готовили пушки в 3, 6 и 12 фунтов и четверть- и полупудовые «единороги».
Александровский завод передал артиллерийскому ведомству 5701 пушку, в основном крепостные и для флота, различались они разными станками. Брянский литейный выпускал пушки для конной артиллерии, от 120 до 180 в год. На Урале Каменский завод дал 1415 пушек. Екатеринбургский только в 1811 году выпустил 30 тысяч пудов пушек и бомб. Кронштадтский литейный давал в год 60–61 тыс. пудов бомб и ядер. А всего к началу войны в армии и на флоте было 296 тысяч пушек, 40 млн штук бомб и ядер. Пушки – это единственное средство, способное уничтожить конницу и пехоту врага. И у России оружия и боеприпасов к началу войны с Наполеоном оказалось в достаточном количестве, войска в них недостатка не испытывали.
Через три месяца во втором взводе егерь со службы сбежал. Как был в карауле – при форме и ружье, – так и ушел. Казалось бы, не война, когда опасность для жизни, не тяжелый и долгий переход в другую местность, и капрал в отделении волне нормальный, не деспот. В полку сразу разные разговоры пошли.
Все же через неделю нашли, привезли на телеге в полк. Дезертирство, да при оружии – тяжелое воинское преступление. Хуже может быть только измена, переход на сторону врага.
В Древнем Египте за дезертирство отрезали нос. В Спарте отнимали все имущество и изгоняли из страны. В Риме ставили раскаленным железным тавром клеймо на лицо, и все видели: перед ними трус. Так это в мирное время. В случае войны во всех армиях мира наказание суровое – смертная казнь через расстрел либо повешение.
Сбежавшего судил трибунал, приговор: прогнать через строй с битьем шпицрутенами и последующая тюрьма. Жестоко, но для других – наука и предостережение. Забегая вперед, можно сказать, что, когда русская армия уже гнала остатки армии Наполеона по заграничным землям, из армии сбежали сорок тысяч человек. Немцы и австрийцы документально подтвердили пять тысяч. Среди причин – лучшие воинские части оставили в центральных губерниях России, а в тех, что ушли в заграничный поход, было много проштрафившихся, а также польских бунтарей, забритых рекрутами. Если за боевой подготовкой следили командиры всех уровней, то за моральным состоянием – полковые священники. Дьякон в полку имел жалование на уровне капитана. Военные священники подчинялись обер-священнику армии. С 1807 по 1826 год таковым был И. С. Державин.
Дезертирство имело последствиями кадровые перестановки. Капрала отделения, где служил дезертир, и фурьера понизили в звании и должности. Алексей неожиданно для себя получил звание фурьера (на ступень выше капрала) и соответствующую должность – заместитель командира взвода. Подумал еще: не обошлось без покровительства командира полка. Завистники опять нашлись, поговорили, но потом забылось за другими обстоятельствами. Вроде невелики должность и звание – по современным меркам старший сержант, – а все же не рядовой, есть привилегии.
Алексей, имея богатый опыт службы в армиях разных стран, в роль вошел быстро. С офицерами вел себя уважительно, с егерями – без начальственных замашек. Вот что не нравилось в офицерах, что по моде тех лет изучали французский. Конечно, к будущей войне с французами это даже неплохо, можно пленного допросить. Но перебарщивали. Иной раз на службе друг с другом говорили на французском. Преклонение перед Европой? Россию пренебрежительно называли лапотной. А в итоге кто победу одержал? И в офицерских собраниях на танцах не русскую отплясывали. Алексея это немного коробило. А когда он впервые увидел французских солдат и офицеров, и вовсе удивился. И покрой, и цвет формы очень похожи, разница в мелочах и головных уборах. Даже в легких сумерках либо на дистанции попутать вполне можно, а это чревато неприятными неожиданностями. И ружья похожи, и пушки, и тактика. Но после войны, как он мог убедиться позже, пиетета перед Францией сильно поубавилось. Язык изучать почти перестали, как и пить французское вино, читать французских писателей. К захватчикам, пусть и не состоявшимся, на Руси всегда относились одинаково плохо. Другое дело – дворяне «голубых кровей». Императорские дворы роднились, но Россия с вступлением Романовых на престол тяготела к немцам. Женились на немках, язык зачастую учили немецкий. И вот какую странность заметил Алексей. Среди просвещенных людей начинают учить французский – через несколько лет или десятилетий воюем с Францией. Учим немецкий – вот вам Первая, за ней Вторая мировая войны, где противниками выступают немцы.