Пустота

Я сверился с навигационной системой, затем глянул в лобовое стекло. Видимость была не ахти, пожалуй, километров десять – двенадцать по прямой. К счастью, мы оказались не слишком далеко от расчетного места высадки, Рик был первоклассным пилотом и вывел челнок довольно точно, так что я быстро смог сориентироваться.

– Вон там, азимут ноль-четыре-один, удаление около пятнадцати километров.

– Понял тебя, беру курс ноль-четыре-один.

Рик аккуратно развернул челнок. Мы плавно снижались в плотной атмосфере. Благодаря низкой силе тяжести «Дедал», несмотря на свои короткие, заточенные под минимальное лобовое сопротивление треугольные крылья, летел, как самый заправский планер, нам даже не пришлось использовать наши двигатели, которые всё это время работали на холостых оборотах.

Мы снизились до километра и летели к постепенно проступавшему из пелены дождя горному массиву. Скалы, поднимавшиеся навстречу нам из завесы ливня, выглядели мрачными титанами из давно забытого прошлого.

– Вижу нашу площадку, – сообщил Харрис. – Внимание всем, – вдавив кнопку внутренней связи, произнёс он, – убедитесь, что спинки кресел переведены в вертикальное положение, откидные столики убраны и всё такое. Мы готовимся к посадке. – И, уже перейдя на серьёзный тон, обратившись ко мне, добавил: – У нас избыток высоты и скорости, придётся сделать несколько кругов.

– Как скажешь, ты тут босс, – согласился я.

Пролетев над зоной высадки, он заложил левый нисходящий вираж. Описав несколько широких витков спирали, мы наконец снизились до высоты двух сотен метров над поверхностью и теперь медленно приближались к посадочной площадке.

– Выпустить шасси, механизация: положение один, – скомандовал Рик.

Я повернул два рычага посередине между нашими креслами.

– Есть, шасси выдвинуты, закрылки и предкрылки в положении «один», – доложил я.

– Принято. Высота?

Я сверился с радиовысотомером.

– Сто пятьдесят, снижение три метра в секунду.

– Приготовиться к финальному гашению скорости, открыть нижние створки, двигатели в режим вертикальной тяги.

– Открываю нижние створки, переключаюсь в вертикальный режим, – работая переключателями, ответил я.

Теперь вся тяга двигателей челнока перенаправлялась вниз, позволяя ему зависать на одном месте и садиться вертикально, подобно вертолёту.

– Приступаю к торможению, – сообщил Харрис. Он задрал нос «Дедала» вверх, увеличивая лобовое сопротивления и сбрасывая скорость. Тонко работая ручкой управления и дросселем двигателей, он остановил челнок. Многотонный космоплан завис в воздухе, балансируя на двух реактивных струях, вырывающихся вниз из-под его брюха.

– Высота семьдесят метров, вертикальная скорость ноль, дрейф пятнадцать сантиметров в секунду, – глядя на приборы, сообщил я.

– Понял тебя, что там под нами? – спросил он.

Я переключился на радар нижнего обзора.

– Похоже, всё ровно. Уклон полтора градуса на юг, есть валуны небольшие, до тридцати сантиметров диаметром, ямы глубиной не более полуметра, – внимательно изучив картинку на мониторе, сказал я.

– Хорошо, садимся, – вздохнул он.

Харрис убавил тягу двигателей почти до нуля, челнок начал медленно опускаться к поверхности.

– Высота шестьдесят, снижение три метра в секунду… пятьдесят пять… пятьдесят… – отсчитывал я, – тридцать метров, прибери немного… следи за дрейфом, нас сносит вправо.

– Понял тебя.

– Вот так, вот так, – подбадривал я. – Пятнадцать метров, вертикальная скорость один метр в секунду… высота десять, добавь тяги… высота пять, скорость снижения пятьдесят сантиметров… три метра до поверхности… два метра… один метр… контакт!

Шасси челнока коснулись грунта.

– Тачдаун! – воскликнул пилот, убирая рукоять управления двигателями в положение холостых оборотов. – Мы на Титане, друзья! – сообщил он по системе громкой связи. – Мы благодарим вас за то, что вы воспользовались услугами нашей авиакомпании, пожалуйста, не вставайте со своих мест до полной остановки двигателей, а покидая борт нашего лайнера, не забудьте свои вещи. – Он улыбнулся и посмотрел на меня.

– Отличная работа! – Я похлопал его по плечу.

– Спасибо, брат, ты классный второй пилот, мы оба молодцы!

– Да, но всё же ты больше молодец, – сказал я, отключая системы «Дедала».

– Ладно, как скажешь, – усмехнулся он. – Чёрт, это был самый захватывающий полёт в моей жизни!

– Круче, чем самый первый?

– Да, пожалуй. Тем более что это, в общем-то, и есть мой первый полёт.

Я удивлённо посмотрел на него.

– Здесь, на Титане, – улыбнулся он.

– Окей, народ, готовимся к выходу, всем проверить скафандры, погодка за бортом не сахар, температура минус сто восемьдесят, пасмурно и дождь, – послышался в наушниках голос Даши.

– Почти как у нас в Питере в ноябре, – шутливо прокомментировал Егор Трофимов.

– Думаю, у вас там всё же немного теплее, – заметила Розенберг.

– Да, на пару сотен градусов, но в остальном так же мерзко, – ответил Трофимов.

Я отстегнулся и встал с кресла. Низкая сила тяжести, почти в три раза меньшая, чем в центрифугах «Армстронга», вынуждала двигаться плавно, с большой осторожностью. Впрочем, гравитация Титана не слишком отличалась от лунной, так что мне, как человеку, прежде неоднократно посещавшему спутник нашей планеты, не составило труда привыкнуть к местным условиям.

Я подошёл к проходу в пассажирский отсек. Моему взгляду предстало небольшое тесное помещение наподобие салона самолёта, заполненное суетящимися людьми. Все готовились к выходу наружу, проверяя своё снаряжение. Я последовал их примеру, по-быстрому убедившись в готовности своего оборудования.

В отличие от нашей Луны, на Титане не было вакуума – давление атмосферы у его поверхности было в полтора раза выше, чем на Земле, так что нам не нужны были массивные скафандры, предназначенные для работы в безвоздушном пространстве, здесь можно было обойтись сравнительно лёгким воздухонепроницаемым комбинезоном. Конечно, температура почти минус двести градусов не сильно способствовала выживанию без специальной терморегулирующей поддёвки, которая питалась от батареи на спине. Там же, в рюкзаке, располагались баллоны с кислородом, азотом, а на груди находилась система очистки воздуха от СО2 со сменными фильтрами.

Закончив с проверками, я спустился на нижнюю палубу. Здесь находился небольшой грузовой отсек, где мы перевозили оборудование, которое по тем или иным причинам нельзя было разместить в главном, негерметичном трюме. Кроме того, тут располагался один из двух шлюзов, через которые нам надлежало входить и выходить из челнока. Подойдя к одной из стен, я открыл специальную нишу. Внутри неё на специальных клипсах был закреплен алюминиевый кейс. Отжав фиксаторы, я вынул его и, уложив на пол, открыл. Внутри, в специальной поролоновой подкладке, лежала Hasselblad Titan-X – фотокамера, разработанная специально для нашей экспедиции. Она отличалась от тех, которыми мы пользовались в космосе, способностью работать при сверхнизких температурах.

Постепенно сверху начали спускаться остальные. Сначала Ямагути, затем Барбьери, Нортон и Андерсон. Вслед за ними спустились Даша и Жаклин Кусто.

– Так, первая группа готова, – окинув нас взглядом, мрачно сказал профессор. – Остальным ждать наверху.

Шлюз челнока был слишком мал, чтобы вместить всех нас, так что приходилось выходить двумя партиями.

– Нортон, – начальник экспедиции обратился к метеорологу, – будь добр, достань флаг вон из той секции. – Он указал на один из ящиков, закреплённых на стене.

Тот приблизился к нему и вынул длинный тубус. Тем временем я открыл внутреннюю дверь шлюза, мы все вошли внутрь. Давление внутри обитаемых отсеков шаттла было заранее уравнено с атмосферным, так что нам не нужно было проводить шлюзование в полном смысле этого слова, достаточно было лишь запереть внутренний люк и открыть внешний. Воздух внутри шлюза при этом свободно смешивался с атмосферой Титана.