Страница 4 из 5
В ней проступают контуры личности Пырьева, без которых нельзя как следует прочувствовать и понять его фильмы.
И еще одно ценное качество книги: в ней сохранился аромат эпохи, воздух нашей истории, шаги нашей культуры. Почти половину века проработал Пырьев в советском искусстве – с 1923 по 1968-й годы. К художественному творчеству он был призван социалистической революцией, советской властью. И всегда с полной отчетливостью сознавал это. А потому необычная, ярко своеобразная биография Пырьева – глубоко типична. Это – биография советского художника, русского человека, работника важнейшего из искусств – кино. В неповторимо индивидуальном ощущается великое общее. Познав всю горечь безотцовщины, сиротства, поденщины, увидев в отрочестве огонь и кровь мировой войны, придя в самодеятельное красноармейское искусство из госпиталя, после фронта, Пырьев приехал с Урала в Москву и учился у самых левых, самых революционных художников – у Эйзенштейна и Мейерхольда. Он боксировал на ринге, поставленном посреди зрительного зала театра Пролеткульта в спектакле «Мексиканец»; он носил зеленый парик в роли Буланова в «Лесе». Но он не стал верным учеником великих экспериментаторов. Искал своего. Скандалил, уходил. Прошел все стадии киносъемочной работы – от помрежа, через ассистентство у рядовых тружеников-режиссеров, через авторство незаметных или даже непоставленных сценариев, через неоднократные организационные осечки – к первой самостоятельной постановке – немой комедии «Посторонняя женщина».
Сатирическому обличению обывательщины, мещанских пережитков посвятил он и следующую комедию – «Государственный чиновник» с Максимом Штраухом в главной роли. Оружие сатиры – опасно. Пырьева обвиняли в очернительстве, в зубоскальстве. Тогда он решил говорить всерьез и создал две сильные психологические драмы – «Конвейер смерти» на зарубежном материале и «Партийный билет» – на современном советском.
В обоих фильмах прекрасно играла Ада Войцик да и другие актеры: Тамара Макарова, Андрей Абрикосов, Александр Горюнов. Мысль о бдительности, о продолжающейся классовой борьбе вызвала волнения, возражения, нарекания, споры.
И Пырьев вновь меняет творческое оружие, меняет жанр. Он создает три лирические музыкальные комедии о колхозной деревне – «Богатая невеста», «Трактористы», «Свинарка и пастух». Мягкий юмор, радостное мироощущение, словно утренняя свежесть, наполняют эти фильмы.
Сценаристы Евгений Помещиков и Виктор Гусев не искали отрицательных персонажей, их герои, воплощенные Мариной Ладыниной, Николаем Крючковым, Борисом Андреевым, Петром Алейниковым и другими, – это молодые советские люди добрые и чистые, умеющие радостно работать, горячо любить.
Их духовный мир раскрыт в незабываемых мелодиях композиторов И Дунаевского и Т. Хренникова, в мажорной, жизнеутверждающей режиссуре. Вера в светлое коммунистическое будущее, любовь к трудовому и требовательному сегодняшнему дню – в основе обаяния этих светлых и задушевных фильмов.
А когда над нашей родиной загрохотала военная гроза, Пырьев поставил на службу обороне обе стороны своего дарования: он создал первый полнометражный художественный фильм о войне: «Секретарь райкома» – темпераментную драму и «В шесть часов вечера после войны» – лирическую комедию, оперетту, полную радостного предощущения победы.
Возвращение к мирному труду, радость мирного творческого созидания, стремление к полной победе социалистических общественных принципов, социалистического сознания у людей Пырьев воспел в поэтической балладе «Сказание о земле Сибирской» и в бесшабашной ярмарочной пестрой комедии «Кубанские казаки». В этих картинах по-новому раскрылись дарования В. Дружникова и С. Лукьянова.
Вокруг всех этих картин вспыхивали споры. В «Богатой невесте» и других комедиях некоторые критики видели приукрашивание жизни, бесконфликтность, скольжение по поверхности явлений. В «Секретаре райкома» кое-кого не устраивали приключенческие элементы, в «Сказании о земле Сибирской» находили ложную патетику.
Недостатки, конечно, во всех картинах были. Многие из этих недостатков обусловлены временем, эпохой. Пырьев чутко улавливал увлечения, устремления, надежды и чаянья советских людей и выражал их подчас слишком поспешно, прямолинейно, но всегда искренне. Менялись времена, менялись вкусы, менялось и отношение к картинам Пырьева. Особенно ярко эти перемены сказались на «Кубанских казаках». Эту шутку, эту карнавальную сказку о современности сначала возносили за глубокую правдивость, затем низвергали за легкомысленное украшательство.
Но проходят годы, и истинные качества фильмов Пырьева как бы кристаллизуются, становятся отчетливее, заметнее.
Они близки русскому народному лубку, русской народной песне. Искренность чувств, цельность, вера в красоту и правду утверждаемых идеалов заслоняют в этих фильмах и некоторую дидактичность, и однокрасочность характеристик, и другие – большие и малые – недостатки. И даже в менее удачных фильмах – в «Испытании верности», «Нашем общем друге» и иных – искренность и сила чувства доходят до чуткого и непредвзятого зрителя.
Последнее десятилетие своей жизни Пырьев отдал работе над экранизацией произведений Достоевского.
Казалось бы, неожиданно. До «Идиота» все фильмы Пырьева были посвящены современности, да и работая над Достоевским, он не оставлял современной темы. Но тяга к русской классике была не внезапной. В беседах с друзьями строились планы относительно «Ревизора», «Леса», «Капитанской дочки».
Замыслом экранизации «Мертвых душ» Пырьев сумел увлечь М. А. Булгакова, был написан сценарий.
Но все же – почему Достоевский? Может быть, потому, что светлый, жизнерадостный колорит фильмов Пырьева требовал контраста? Или потому, что гигантский темперамент Пырьева искал образов огромной психологической напряженности, трагедийного масштаба? Или потому, что бурный характер, умение отдаваться чувству безраздельно и до конца, умение очищаться бурей страстей находило в образах Достоевского наиболее близкое Пырьеву выражение?
Ведь не фантазии мечтателя, не доброта князя Мышкина и Алеши, а неудержимость чувств Настасьи Филипповны и Митеньки Карамазова лучше всего удались в фильмах Пырьева. Достоевским давался нелегко. «Идиот», задуманный в двух сериях, не был закончен. Первая серия, с Юлией Борисовой и Юрием Яковлевым в главных ролях, имела большой и заслуженный успех. Но ключа к решению заключительных частей романа, к решению трагического убийства Настасьи Филипповны и безумия Мышкина – Пырьев не нашел. Вторая серия поставлена не была. Пырьев взялся за «Белые ночи». Но и эта, будто бы специально для кинематографа написанная повесть успеха не принесла, несмотря на то что и опытный О. Стриженов и юная Л. Марченко играли выразительно. Ни романтика мечтаний, ни нежный лиризм бытовых сцен повести Пырьеву не удались.
Но Пырьев не сдался. Он посягнул на самое трудное, казалось бы, невыполнимое. На «Братьев Карамазовых». Разве можно вместить даже в трех, даже в четырехсерийный фильм все бесконечное многообразие проблематики и фабулы романа?! А психологическое развитие характеров, а глубина и сложность философии?
Но Пырьев посягнул и победил. Конечно же споры последовали и тут. Конечно же вся многосложность романа не вмещена. Конечно же есть слабые сцены, сюжетные скачки, длинноты. Но человеческие образы, на мой взгляд, угаданы верно. Их узнаешь, и с их внешним видом, поведением, сущностью соглашаешься. И Федор-М. Прудкин, и Митя-М. Ульянов, и Иван-К. Лавров, и Алеша-А. Мягков, и Грушенька-Л. Пырьева, и Смердяков-В. Никулин несут в себе ту неповторимость, ту мучительную страстность, которая и привлекла к ним Пырьева.
С Мариной Ладыниной, Михаилом Роммом и Николаем Черкасовым
Иван Александрович Пырьев умер во сне, вернувшись со съемок. Три сцены последней (третьей) части «Братьев Карамазовых» закончили по его планам сотрудники и друзья. Смерть на ходу, в разгар работы, словно на поле боя, – в характере Пырьева. Он и был воином, ратоборцем советского искусства.