Страница 6 из 196
Другой причиной могло оказаться душевное состояние самого Рильке, погруженного тогда в перипетии своих отношений с Мартой Энбер[35]. Сказалась, видимо, и своеобразная «философия любви», которую разделял Рильке, не желавший «быть любимым». Поэт долгое время размышлял о природе «безответной любви», о чувстве, не требующем «взаимности». Так, в романе «Записки Мальте Лауридса Бригге» (1910) Рильке возвеличивает «интранзитивную» любовь — не знающую «объекта», ни на кого не направленную. «Любящие» противостоят у Рильке «любимым», «возлюбленным». Не случайно его «героинями» оказывались, как правило, «великие любящие» (Гаспара Стампа — итальянская поэтесса XVI века, Марианна Алькофорадо — португальская монахиня XVII века, Жюли де Леспинас — французская писательница XVIII века, и др.), среди которых выделялась Беттина фон Арним, «безответно» любившая Гете. «Такая любовь, — писал Рильке о чувстве, которое Беттина питала к Гете, — не нуждается во взаимности, в ней самой заключается и призыв, и ответ на него; она сама себя удовлетворяет»[36]. Гете, по словам Рильке, была послана воплощенная любовь, «а он не смог вместить ее»[37]. Роман Рильке заканчивается притчей о блудном сыне, «который не хотел быть любимым»[38].
В марте-апреле 1913 года, в разгар своего эпистолярного общения с Еленой Высоцкой, Рильке начал писать «Речь об ответной любви Господа» (работа осталось незавершенной; сохранилось — под этим названием — два наброска). Видимо, в «Речи» должны были получить развитие мысли поэта, выраженные в заключительных словах его романа о Мальте («Разве они знали, каков он. Любить его было теперь очень трудно, и сам он сознавал, что на это способен лишь Единый. Но тот пока еще не хотел»[39]).
Признания влюбленных, тем более экзальтированных женщин, мечтавших о «взаимности», далеко не всегда встречали отклик у Рильке, тяготевшего к «одиночеству» и «ангельской» («безответной») любви. Елена Высоцкая не могла знать всего этого. Она видела перед собой лишь живого человека, державшегося отчужденно и «по-европейски» вежливо и не желавшего быть «объектом» ее обожания.
Возможно, встретившись позднее с Идой Высоцкой и прочитав письмо Герды фон Роон, Рильке почувствовал себя неловко и счел нужным подчеркнуть свое доброжелательное отношение к больной девушке. Летом 1913 года он, находясь в Шварцвальде (Бад Риппольсдау[40]), послал ей в подарок книгу (какую — в точности неизвестно[41]). Елена поблагодарила его короткой запиской из санатория в Кёнигштайне (Таунус, земля Гессен), где тогда лечилась (почтовый штемпель — 29 июня 1913 года):
«При нашем прощании мне так запомнился Ваш страх быть любимым, что я дала себе слово: никогда не быть первой в общении с Вами. Буду только отвечать.
Поэтому говорю Вам просто: спасибо за книгу. Всего Вам доброго, и помните (если мысль об этом не вызывает у Вас неприятного чувства), что мы для Вас остаемся прежними».
«Моя сестра также благодарит Вас».
Это было последнее письмо Елены Высоцкой к Рильке. Отношения обеих сестер с германским поэтом окончательно исчерпали себя.
Дальнейшие сведения о семье Высоцких, коими мы располагаем, весьма скудны. Известно, что Давид Высоцкий, продолжавший дело и благотворительную миссию своего отца, был в 1914–1917 годах председателем Хозяйственного правления дня еврейских молитвенных учреждений в Москве. После 1917 года, когда все его предприятия были национализированы, он перенес деятельность своей фирмы в Польшу, затем — в Палестину[42].
Ида Высоцкая вышла замуж (в начале 1917 года) за киевского банкира Эммануила Леонтьевича Фельдзера (1886–1963), вместе с которым через год уехала в Японию; впоследствии оба перебрались в Париж[43]. Последние годы Ида провела в Брюсселе у дочери Натальи. В конце жизни она не раз вспоминала о своем знакомстве с Пастернаком[44].
Елена вышла замуж за чаеторговца Бориса Сергеевича Лурье (погиб в 1950 году в автомобильной катастрофе). В 1920 году, похоронив Елену, он женился на Рашели Высоцкой, выполняя (по семейному преданию) волю покойной жены. После смерти Рашели в 1946 году Б. С. Лурье сочетался браком с отдаленной родственницей Высоцких[45].
Остальные Высоцкие также покинули Москву (видимо, летом-осенью 1917 года[46]) и уехали во Францию. Федор Высоцкий (?-1933), один из братьев Иды и Елены, состоял членом правления товарищества «В. Высоцкий и К°»; похоронен в Париже на кладбище Монпарнас[47].
Судьба писем Рильке к Елене Высоцкой, написанных в первую половину 1913 года, остается до настоящего времени не выясненной. Сохранила ли их Елена Высоцкая, уничтожила или передала кому-нибудь на хранение — неизвестно. Скорее всего, письма Рильке погибли при бегстве Высоцких за границу, национализации их московского дома или при иных обстоятельствах.
Никаких прочих свидетельств, освещающих этот кратковременный эпизод в жизни Рильке, не обнаружено. В его многочисленных письмах, опубликованных к настоящему времени, о сестрах Высоцких не упоминается ни разу.
Что касается Бориса Пастернака, он, думается, так никогда и не узнал о «романе» сестер Высоцких с Рильке. Несмотря на размолвку с Идой летом 1912 года, он продолжал поддерживать отношения с Высоцкими вплоть до их эмиграции из России. В июне 1935 года, находясь в Париже, где он принимал участие в Международном конгрессе в защиту культуры, Пастернак встречался с Идой Высоцкой[48]. Известие о том, что Елена состояла в переписке с Рильке и что обе сестры виделись с ним, наверняка взволновало бы Пастернака и отразилось бы — прямо или косвенно — в его письмах или иных записях. Этого, как видно, не произошло: ни в одном из писем Борис Пастернак не упоминает об этом событии, как не отмечает его никто из мемуаристов.
Создается впечатление, что Елена Высоцкая, потерпев неудачу при попытке «сдружиться» с Рильке, решила не разглашать факт своей переписки и встречи с ним. О том же, по-видимому, она просила сестру. Девушек явно разочаровал человек, которого они готовы были боготворить, и это свое разочарование они воспринимали как поражение, и притом — постыдное. К этому примешивалось и горькое чувство краха их тщеславно-возвышенных надежд и мечтаний. Несостоявшаяся дружба с Рильке, обернувшаяся для обеих душевной травмой, стала, в конечном итоге, обшей тайной сестер Высоцких, которую они предпочли унести с собой.
К истории «автобиографической» маски Александра Бенуа
На заре XX века Россия переживает мучительный и напряженный период, и буквально каждое художественное произведение пронизано трагическим пессимизмом, тайным предчувствием бурных событий. «Эпоха наивысшего расцвета живописи, поэзии, мысли. Эпоха творческих порывов, хаотических слияний, необычайных духовных открытий. Эпоха театральных исканий, когда все искусства воплощаются в балете. Эпоха, отвергнувшая утилитаристские теории Чернышевского. Эпоха, явившаяся преддверием катастрофических перемен и конца света»[49]. А сквозь щели эпохи проглядывает маска Петрушки-Нижинского.
35
См.: Рильке и Россия: Письма. Дневники. Воспоминания. Стихи. С. 103.
36
Рильке Р. М. Заметки Мальте Лауридса Бриге / Пер. Л. Горбуновой. М., 1913. <Т. 2> С. 94.
37
Там же. Подробнее см.: Storck J. W. Rilkes romantisches Frauenbild // Perspektiven der Romantik mit Bezug auf Herder, Schiller, Jean Paul, Friedrich Schlegel, Arnim, die Brüder Grimm, Gottfried Keller, Rilke und den Avantgardismus. Beiträge des Marburger Kolloquiums zum 80. Geburtstag Erich Ruprechts / Hrsg. von Reinhard Görisch. Bo
38
Рильке Р. М. Заметки Мальте Лауридса Бригге. <Т. 2.> С. 150.
39
Там же. С. 161.
40
В Риппольсдау Рильке встретился (возможно, познакомился) с М. О. Цетлиным, племянником Д. В. Высоцкого, и его женой М. С. Цетлиной, только что приехавшей из России.
41
Возможно, «Жизнь Марии», выпущенную издательством «Инзель» (Rilke R. М. Das Marien-Leben. Leipzig, 1913). В письме к издателю А. Киппенбергу от 26 июня 1913 г. Рильке сообщает, что получил от него накануне 15 экземпляров этой книги (Rilke R. М. Briefwechsel mit Anton Kippenberg. Bd. 1. S. 420).
42
См.: Вермель С. Евреи в Москве // Евреи в Москве: Сб. материалов / Сост. Ю. Снопов и А. Клемперт. М.; Иерусалим, 2003. С. 133.
43
Об Иде Высоцкой упоминает в своих мемуарах Н. Н. Берберова, якобы встречавшаяся с ней в Париже в 1920-х гг. (см.: Берберова Н. Курсив мой: Автобиография. М., 1996. С. 241).
44
См.: Proyarl J. de. Une amitié d’enfance // Boris Pasternak. 1890–1960. Colloque de Cerisy-la-Salle (11–14 septembre 1975). Paris, 1979. P. 517–519; Пастернак Евгений, Пастернак Елена. Жизнь Бориса Пастернака: Документальное повествование. СПб., 2004, С. 53, 56.
45
Сведения о семье Высоцких заимствованы из фундаментального исследования Римгайлы Салис (см.: Salts R. Leonid Pasternak. The Russian Years 1875–1921. A Critical Study and Catalogue / With an Introd. by Jon Whiteley. Text. Oxford, 1999. Vol. 1. P. 103).
46
Пустующую квартиру Высоцких в Трубниковском переулке заняла в 1917 году семья М. О. Цетлина. Об этом упоминает А. Цетлин-Доминик, родившаяся в этой квартире 14/27 октября 1917 г. (см.: Цетлин-Доменик А. Из воспоминаний // Евреи в культуре Русского Зарубежья: Сб. статей, публикаций, мемуаров и эссе / Сост. Михаил Пархомовский. Иерусалим, 1992. Вып. 1: 1919–1939 гг. С. 291). См. также: Эренбург И. Люди, годы, жизнь: Воспоминания: В 3 т. Изд. испр. и доп. / Вступ. ст. Б. М. Сарнова; Подгот. текста И. И. Эренбург и Б. Я. Фрезинского; Коммент. Б. Я. Фрезинского. М., 1990. Т. 1, кн. 1–3. С. 143–145.
47
См.: Незабытые могилы. Российское зарубежье: Некрологи 1917–1997: В 6 т. / Сост. В. Н. Чуваков. М., 1999. Т. 1: A — В. С. 653.
48
См. об этом: Флейшман Л. Борис Пастернак и литературное движение 1930-х годов. СПб., 2005. С. 353.
49
Ripellino A. M. Saggi in forma di ballate. Torino, 1978. P. 35. О духовной атмосфере эпохи см.: Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы. М., 1995.