С чистого листа

Глава 16

– Лола, – калитка скрипнула, во двор вошел Ванут и присел рядом, – Сенокос уж скоро. Вот хотел предупредить, чтобы ты не искала никого. Мы и твою делянку скосим. У меня же теперь помощников много выросло, – он довольно улыбнулся, – впятером как навалимся, и обе делянки за несколько вечеров уберем. Погода по приметам хорошая должна быть, управимся. Ты только сеновал подготовь. Надо старое сено убрать, да труху вымести.

– Хорошо, – улыбнулась я искренне. Прав был дед, когда говорил, что Ванут за молоко помощью отдарится. – Сделаю.

Промолчала, что старого сена на сеновале ни клочка нет. Уже убрал кто-то. Добрый.

Ванут кивнул, хлопнул ладонями по коленям, встал и ушел, снова скрипнув калиткой.

Я вздохнула, в который раз подумав, как мне повезло с соседями. Одной проблемой меньше. Можно не думать, откуда брать сено на зиму. Уж на одну корову и кроликов нашей делянки хватит. Дед говорил, они раньше двух коров держали, вот тогда возок приходилось докупать. Калитка снова скрипнула.

– Забыл что? – вскинулась я, решив, что сосед вернулся. Но это был Яволк.

– Лола, – он присел рядом и устало вздохнул, – я сегодня видел, как ты с реки возвращалась. Нельзя на себе столько таскать. Надорвешься. Я завтра на закате к реке подъеду на Могучем. Привезем все. Не тащи на себе.

– Хорошо, – кивнула я, улыбаясь и чувствуя, как в солнечном сплетении вспыхивает теплая искорка благодарности. И к Яволку, и к деду, и к Аниште с Ванутом… И даже к старостихе, которая не проехала мимо, а остановилась и помогла мне.

– Гм, – хмыкнул Яволк и покосился на меня, – ну… я пошел.

Он легко вскочил, добежал до ворот и одним махом перепрыгнул через высокий заборчик.

А я вдохнула прохладный воздух полной грудью, чувствуя терпкий аромат ночных цветов, и засмеялась. Мне захотелось раскинуть руки и покружить по двору, глядя в звездное небо… трава легко пружинила под моими ногами, а я казалась себе легкой и невесомой. Усталость куда-то исчезла и все тело пело от переполнявшей его энергии.

Утром работа в моих руках просто горела. Я подоила корову, переработала молоко, как вчера. Сливок получилось уже довольно много, завтра можно будет сбить масло.

Из творога я решила сделать корот (*у нас его называют именно так, хотя где-то говорят и курт, и курут) – сухие шарики из соленого творога. Расход соли совсем небольшой, столовая ложка на килограмм. Еще можно добавить острого перца по вкусу, но его у меня нет. А хранится корот и без холодильника очень долго. Только творог нужен посуше, чем обычно используют в пищу, поэтому я оставила узелок, куда слила хорошо проваренное кислое молоко, стекать до завтрашнего утра. Еще и камушком придавила сверху.

После завтрака, захватив самый большой дерюжный мешок для рыбы, побежала на реку. И травы надо побольше накосить, и веников нарезать, раз уж Яволк поможет все привезти, надо пользоваться моментом. Работала я не покладая рук. Почти весь берег обкосила, в обе стороны, к вечеру трава подсохнет, сгребу в кучки, чтобы грузить легче было. И веников тоже нарезала целую гору. Перевязывала я их зеленой ивовой корой, а добра этого у реки навалом.

До рыбной ловушки добралась только ближе к обеду. Пока тянула, сердце бухало в груди от волнения, а если ничего не поймалось? Но морда была тяжелая. Гораздо тяжелее, чем вчера вечером, когда я ее забрасывала.

Когда из воды появился плетеный конус, я чуть не заорала от радости, потому что вода вскипела от плеска рыбы застрявшей внутри. И чем ближе я подтаскивала морду, тем яснее понимала, рыбалка удалась на славу. Карасей, размером с ладошку и меньше, получилось где-то с полведра. Я скинула их в мешок, закинула морду обратно, добавив каши, и потопала домой, чрезвычайно довольная собой. Будет у нас теперь и уха, и жареха и тушенина.

Только нужно придумать, как рыбу хранить… без холодильника она портится очень быстро. Особенно если не чищенная. Поэтому дома первым делом почистила рыбу, тщательно удалив внутренности и отрезав головы, хорошенько промыла холодной колодезной водой, сложила в старое дырявое ведро, обильно перекладывая свежей крапивой и унесла в погреб, оставив ту часть, что собралась зажарить на ужин. Сегодня у нас с дедом будет пир горой.

Пока чистила, размышляла. Рыбы осталось много, и если такой улов будет хотя бы через день, то нужно что-то придумать, чтобы делать какие-то заготовки из рыбы. И самое простое, что приходит в голову – это засолить и засушить. Правда, тут нужна соль, очень много соли – пятая часть от веса рыбы. И это очень не экономно. Но, тут в голове снова щелкнуло, выдавая очередную часть воспоминаний из моего прошлого.

Сущик… это сушеная в русской печи мелкая рыба. Без капли соли. Хранится долго, делать дешево. Но нужны дрова… много дров и много рыбы. Печь надо затопить так же жарко, как для выпечки хлеба.

Как печь протопится, очень быстро выгребают угли, сметают золу мокрым веником из сосновой хвои, и прямо на под кладут тонкий слой соломы, а уже на солому – тщательно выпотрошенную и распластанную по хребту мелкую рыбу.

Закрывают. И ждут. Сначала рыба в печи пропечется, а потом высохнет. Хранится сущик в холщовых мешках в сухом прохладном месте очень долго. Дольше, чем рыба высушенная после просолки. Ведь соль забирает воду в себя, впитывая ее из воздуха, и рыба начинает портиться.

Из сущика варят уху. Из пяти килограмм рыбешки получается примерно килограмм сущика. Заготовлю побольше и можно будет всю зиму уху варить.

Только дрова нужны. И не только для сущика, а, вообще, нужны. Хворостом зимой избу не протопишь. Пора идти по соседям и договариваться о помощи. Надо только узнать у Ретты, кто в деревне без коровы. Кроме молока-то у меня ничего же и нет пока. Вот и решился вопрос с излишками, посмеялась я.

А для денег надо вышивать. И посмотреть на ярмарке, что еще продается так же хорошо, как вышивка. Может быть я еще что-нибудь умею…

Немного рыбьих внутренностей смешала с рубленной зеленью и отдала уткам. Они чувствовали себя неплохо, жрали в три горла и плескались в старом корыте, разливая воду по полу.

Надо отгородить им выгул и оплести лозой. А то у меня весь птичник плесенью покроется. А я кур хочу купить на следующей ярмарке.

Жизнь налаживалась. Я уже не боялась помереть с голоду, и на нашем столе появились разносолы. Теперь больше никогда не придется питаться пустой похлебкой из грибов.

Месяц пролетел в трудах и заботах. Но зато наполняющиеся закрома радовали. Грибов и ягод я насушила столько, что можно всю зиму только ими и питаться. Но не останавливалась. Луговая и лесная клубника уже отошли, и теперь я сушила малину, черемуху, вишню, чернику… В лес ходила каждый день, ягоды много не бывает. Хватало и нам поесть и на зиму засушить. Хотелось бы, конечно, и варенье сварить, но сахара в деревне еще даже не знали. Хранила я все это добро в мешках, на который пустила наши с дедом старые одежды.

В них же висел на чердаке корот. Деду он очень понравился, и я до сих пор все остатки творога солила, скручивала в шарики, размером с пинг-понг, и сушила. Но творога у нас было уже не так много, большая часть молока расходилась по соседям.

Заготовила я и рыбный сущик. Не так много, как хотелось бы, но все же. Печь для сушки рыбы я топила примерно раз в неделю, а первую партию еще и запорола по незнанию. Слабовато протопила печь, и рыба получилась слишком влажная для хранения. Сущик не пропал, его дед сжевал потихоньку, вкусно же…

Дед за это время окреп. Он уже мог сам садиться, подтягиваясь на руках, в которых появилась сила. Он стал моим главным помощником, полностью взяв на себя чистку грибов, ягод и даже рыбы на сущик. Чтобы он не сжарился в избе, когда топится печь, мы с Ванутом с раннего утра выносили его во двор. Дед чистил рыбу, а утки, в драку таскали кишочки у него из-под ног. Это веселило деда, и он частенько кормил с рук наглых и бесцеремонных птиц.