Главное – не влюбляться

— Да нет у меня никаких секретных фишек! — бурчу я, ковыряясь вилкой в контейнере с едой. Вместо мяса с гарниром я от волнения схватилась сразу за салат.

— Ну да, конечно, — отмахнулся от моих слов пиарщик. — Давай колись уже, как он согласился?

— Просто рассказала ему о плюсах нашего издания, о целевой аудитории, — начинаю вдохновенно врать я, быстро заглатывая помидорку черри. Само собой от спешки и нервов один из кусочков помидора попадает не в то горло, и я начинаю усиленно кашлять. Хватаюсь за бутылку с водой и жадно пью. А руки предательски дрожат.

— Всё нормально? Может, похлопать по спине? — озабоченно смотрит на меня Ярослав. Я отрицательно мотаю головой, стараясь восстановить дыхание. — Ты давай поаккуратнее, а то в попытках скрыть правду, ещё ненароком себя покалечишь.

— Я говорю правду! — обиженно засопела я, мысленно пытаясь поверить в свою же ложь. Ну а что? Про аудиторию у нас на самом деле был разговор.

Ярослав внимательно смотрит на меня, отстукивая пальцами по столу. Замечаю, как уголки его губ ползут вверх.

— Я понял, — говорит он, чуть щуря глаза. — У тебя на Корсакова какой-то компромат? Да?

Глава 39

Что-о-о? Ещё немного и у меня глаза влезут из орбит от удивления. И как ему вообще в голову такое пришло?!

— Нет у меня никакого компромата! Ярослав, хватит искать двойное дно там, где его нет, — отбиваюсь я, воинственно втыкая вилку в кусочек курочки в салате.

В самом деле, ну какой компромат? Что Саша классно целуется? Так Мереминский под дулом пистолета у меня этой информации не выведет!

— Ой ли.

— Я думала, ты позвал меня варианты для конкурса накидать, а не нервы мотать, — напоминаю я, потянувшись за соком. От волнения вон даже стихами заговорила. Ярослав галантно берет кувшин и наливает мне в стакан апельсиновый фреш. Взгляд полон любопытства и хитрости, но чувствую, что пыл немного поубавился. Значит, надо стоять на своём до конца, или срочно переводить тему. На тот же треклятый конкурс.

— Одно другому не мешает, — усмехается Ярослав, приступая к своему обеду. — И вообще, это компенсация.

— За что?!

— Ну ты же работаешь преимущественно в женском коллективе. Догадайся, каково мне пришлось, когда весь отдел дружно начал страдать и причитать, что им в конце месяца прилетело какую-то кучу рекламных макетов согласовать. А временных ресурсов на это заложено не было, — поясняет Мереминский. — И чего мне стоило держать в узде ораву психически неуравновешенных ба… девушек.

Да уж, для кого контракт с «Корсаром» это настоящий праздник, а для кого головная боль. Некогда не задумывалась над этим вопросом, каково это быть по ту сторону. Да и большинство моих клиентов были не настолько крупными, чтобы содержать целый отдел пиара и рекламы. А вот что такое женский коллектив, мне не надо пояснять. Увы, я уже прекрасно познала все его прелести на своей шкуре.

— О-о… может мне лучше сбежать отсюда, пока не поздно?

— Не боись. Пришлось сказать, что это была моя затея с размещением в вашем журнале, да и с конкурсом тоже, — практически с набитым ртом говорит парень, накидываясь на свой стейк.

— Спасибо, конечно… Но почему? — не понимаю я. Зачем он взял огонь на себя? Ведь правда заключается в том, что к руководству «АКВИРСа» пролез очередной продажник и нагло втюхал им кучу рекламы, которая, по сути, им не особо-то и нужна. Причем сыграв на личном интересе владельца компании.

— А ты думаешь любой адекватный человек в этой компании поверит, что сам Александр Романович решил слить кучу денег хрен пойми на что, без всякого повода? И завалить всех дополнительной работой, вне рамок информационной стратегии? Когда у нас и так все сроки по открытии трц горят? Только в его огород камни никто кидать не рискнет, а козёл отпущения нужен всегда… Или ты сама хотела по тридцать три правки по каждому макету получать?

— Нет, конечно. И что ты им сказал, своей команде?

— Не помню, — слегка хмурится Ярослав, задумавшись. — Вроде что-то наплёл… мол, мы недостаточно охватили один из сегментов целевой аудитории.

Наконец, добираюсь до второго контейнера и обнаруживаю там дольки картофеля и что-то похожее на куриный рулетик. Рот моментально наполняется слюной. Отрезаю небольшой кусочек и еле себя сдерживаю, чтобы не замычать от наслаждения. Все-таки нехило я проголодалась.

— И всё же, а как тебе это удалось на самом деле?

Вот пристал. Как? Да пятой точкой кверху! Мереминскому в Гестапо надо работать, честное слово! Это только с виду он такой милый голубоглазый обаятельный парень. А за всеми этими улыбками, шутками, и вкусным обедом скрывается истинный мотив — вцепиться в меня, как клещ, пока я не выложу правду!

— М-м-м, — мычу я, стараясь потянуть время. — Я вот тоже заметила, что вы охватили далеко не все сегменты аудитории…

— Так, всё, давай тут не сочиняй, и жуй нормально, а то опять подавишься от своего вдохновенного вранья, — хмыкнул в ответ Ярослав.

Я не давлюсь. Нет, вместо этого судьба решила наградить меня куском мяса, который был максимально пропитан соусом. Очень горячим соусом! Поэтому откусив кусок, я в ужасе зажмурилась и поспешно попыталась подальше убрать вилку ото рта. Кусок соскакивает с вилки, предательски разваливается в воздухе и щедро обливает мне губы и подбородок соусом. Потрясающе!

— Да чтоб тебя! — ругаюсь я, хватаясь за салфетки. Надо достать из сумочки зеркальце и привести себя в порядок. Почему-то ощущение такое, будто у меня теперь все лицо в этом чёртовом соусе!

— Ну ты даёшь! — ахает Ярослав. — Не обожглась?

Хороший вопрос. Кожу неприятно пощипывает в нескольких местах. Наверное, там точно есть покраснения. Ну вот что тут можно сказать? Криворукость явно родилась вперёд меня.

— Нет вроде, — пытаюсь найти в сумочке зеркало. Но похоже, сегодня не мой день. Под руку попадается всё что угодно, кроме заветного предмета. — Яр, посмотри, я все стёрла?

— Нет, дай сюда салфетку, — тяжело вздыхает Ярослав. — Лиз, вот скажи, как ты лоб-то умудрилась испачкать?!

Двигаюсь чуть ближе к Мереминскому, подставляя лицо. Ярослав, недовольно бурча себе под нос, слегка касаясь пальцами, приподнимает мой подбородок. Начинает усиленно орудовать по лицу салфеткой, убирая следы злосчастного соуса.

— И что здесь происходит? — раздаётся сзади знакомый голос.

Корсаков.

Всё-таки нигде не спрятаться от него, не скрыться.

Я и так не горела особо желанием с ним сегодня пересекаться, а тут ещё и картина маслом. Точнее соусом — застывшие я и Мереминский, который держит моё лицо, можно сказать, в своих руках непозволительно близко к своему.

Приплыли.

Глава 40

А мы тут это… плюшками балуемся.

Так и вертится на языке, но благоразумие берет верх. Я молчу и лишь аккуратно убираю с лица руки оцепеневшего Ярослава. И чего он застыл-то? Отодвигаюсь вместе со стулом и оборачиваюсь к Александру третьему.

Ну теперь понятно, чего Мереминский статую изображает. Мне от такого разъяренного взора тоже хочется под стол спрятаться. Очень уж красноречивый взгляд устремлён на меня и Ярослава. Со спины в пол оборота наша поза, наверное, смотрелась ещё более двусмысленной. Но не буду же я оправдываться перед Сашей? Если так подумать, он мне вообще кто?

— Как что? Обедаем, — невозмутимо отвечает Ярослав. Ура! Кажется, пиарщик вышел из оцепенения, и отдуваться одной мне не придётся.

— Добрый день, Александр Романович, — пропищала я. Господи, это реально мой голос? Ужас какой! Откуда эта предательская дрожь и виноватая интонация?

— Добрый. — коротко отзывается Корсаков. — Приборами пользоваться не пробовали?

Чёрт! Неужели до сих пор я сижу с грязной физиономией? И вообще, намекать даме на конфуз неприлично!

— Они иногда подводят, Сань, — усмехается Ярослав. — А вот есть с рук, знаешь, оно как-то интереснее, я бы даже сказал романтичнее…