Страница 11 из 16
Видимо, профессор догадался по выражению лица о тех чувствах, что ее обуревали, перестал веселиться, стал серьезным и сказал:
– Не против, если я буду обращаться к тебе на «ты»?
Беатрис кивнула, не совсем понимая, чего он добивается.
– Ты знаешь пройденный материал лучше, чем другие адептки твоего курса, – продолжал профессор. – При этом прекрасно чувствуешь свою ману и легко ею управляешь. Мне нужна помощница, чтобы объяснять другим адепткам нюансы передачи энергии во время практики. Я владею этими знаниями лишь теоретически. Давай сделаем так: я договорюсь с патронессой о том, чтобы тебя больше не наказывали. – Беатрис чуть не задохнулась от нахлынувшей надежды, но профессор тут же добавил: – По крайней мере, таким варварским способом, как здесь принято. За эту усгулу ты поможешь мне на занятиях и еще в одном деле. Согласна?
– В каком деле? – с настороженным видом спросила она.
– Я здесь человек новый, – усмехнулся профессор, и что-то коварное почудилось Беатрис в его словах, – и плохо ориентируюсь в местных порядках. Мне нужна информация. Ты будешь рассказывать мне то, что спрошу. Договорились?
Беатрис нахмурилась, и в ее смышленых, серых глазах отразилась борьба между желанием избежать ненавистных наказаний и страхом связываться с малознакомым непредсказуемым профессором.
– Так как? Согласна? – поторопил ее преподаватель, пригладив темную бородку. – Или тебе больше по нраву, чтобы тобой занимались патронесса с бонной?
– Нет! – вскричала Беатрис. – Я согласна!
– Вот и умница, – с довольным видом протянул профессор и достал свою трость из-за кресла. – А раз мы обо всем договорились, предлагаю скрепить наше небольшое соглашение особым заклятием.
– Что? – прошептала Беатрис, не веря своим ушам. – Зачем это?
Профессор перегнулся к ней через стол и сказал:
– А где гарантия, что ты не разболтаешь об этом уговоре своим подружкам?
Беатрис залилась от возмущения румянцем.
– Я никому ничего не скажу!
– Охотно верю, – тут же согласился профессор, – но магия гарантирует, что ты рта не раскроешь даже по принуждению.
И он улыбнулся до того хищно, что Беатрис дернулась в сторону, но было уже поздно. Профессор схватил ее за руку, молниеносно уколол палец чем-то острым и протараторил заклятие. Она вскрикнула и отдернула ладонь.
– Вот и все, – будто ничего не случилось, сказал он и убрал трость. – Теперь мы можем быть уверены друг в друге. Наш маленький договор останется только между нами.
Беатрис посмотрела на свои пальцы, но так и не смогла разглядеть ни ранку, ни след от укола. Тут раздался звон колокола, возвещающий о начале нового урока, и она быстро сказала:
– Мне пора. Всего доброго, профессор Привис.
Развернулась и выбежала из кабинета.
Глава 9
Следующим уроком у Беатрис в расписании стояла арифметика, и ей пришлось нестись в другое крыло главного корпуса, чтобы добраться до кабинета долговязого лысоватого господина Жуля. Наконец нужная дверь была перед ней, и, постучав, она заглянула внутрь.
– Здравствуйте, господин Жуль. Простите за опоздание. Могу я войти?
– Адептка Сонар, – в негодовании проскрежетал преподаватель режущим слух надтреснутым голосом, – почему вы позволяете себе приходить на занятие позже меня?!
– Простите, господин Жуль, – пролепетала она, опустив глаза в пол. – Меня задержал профессор Привис. У нас была манология перед вами.
– Профессор?! – разозлился он еще больше, хотя особого повода для этого Беатрис не давала. – Я выясню это у вашей бонны. Займите свое место.
Беатрис прошмыгнула к третьей с конца парте и села рядом с Элизой. Преподаватель продолжил прерванный монолог, а подруга спросила еле уловимым шепотом:
– Ты как? Что он тебе сказал? Неужели сам решил пороть?
– Не болтай всякую ерунду, – буркнула Беатрис, не желая ни с кем обсуждать непонятное поведение профессора. – Позже поговорим.
И они принялись внимать речи господина Жуля, а тот продолжал напрягать свои хронически больные голосовые связки и терзал слух адепток, не жалея сил.
– Вам были заданы две задачи, каждая имеет несколько решений. Кто пойдет к доске и продемонстрирует свой способ вычисления?
Девушки молчали, понурив головы. Арифметика была одним из самых ненавистных для них предметов, и для этого имелось, по крайней мере, две причины. Во-первых, магическая комиссия забирала большинство девушек из деревень, и они, попав в школу, имели очень смутные представления о математике как таковой. Считать могли все, этому учили на курсах при храмах, но вот дальше простых примеров дело никак не шло. А во-вторых, господин Жуль отличался крайней раздражительностью, выходил из себя по малейшему поводу и начинал кричать и бранить учениц, постоянно занижая баллы. Естественно, никто не хотел на его уроках добровольно становиться объектом для вымещения злости.
– Хельга Дорн, идите к доске, – выбрал господин Жуль жертву, окинув адепток оценивающим взглядом, и с предвкушением осклабился.
У него была поразительная способность нутром чувствовать тех адепток, что плохо знали урок. Он каждый раз вызывал одну из таких, а потом добрую половину занятия держал у доски. Несчастная краснела, бледнела, мычала что-то невнятное. Господин Жуль отпускал в ее сторону едкие замечания и остроты, а когда ему это надоедало, начинал кричать и обзывать вызванную ученицу самым отвратительным образом, хотя при этом никогда не переходил на откровенную брань.
– Распишите подробно ваш способ решения задачи, – с кривой ухмылкой сказал господин Жуль.
Хельга сжалась, просеменила к доске и взяла в руки мел. Во всех заведениях, где обучались отпрыски среднего и высшего сословий, давно перестали пользоваться этим допотопным способом письма. Учеников снабжали заговоренными палочками, что значительно упрощало жизнь и позволяло быстро писать на специальной доске. Но школы для дайн, как и курсы при храмах для лоунов, все еще использовали мел. Департамент образования не считал нужным вводить здесь новшества, и директриса Гризар полностью поддерживала свое руководство в этом вопросе.
– Ну что же вы? – протянул господин Жуль. – Ваш подход к решению простейшей задачи настолько сложен, что вы не осмеливаетесь нам его представить? Дерзайте! Мы с удовольствием вас послушаем. Уверен, уж сегодня вы блеснете своим талантом к арифметике и удивите однокурсниц.
Адептки сидели настолько тихо, что было слышно, как жужжит муха у дальнего от доски окна, тщетно пытаясь выбраться из кабинета через наглухо запертые створки. Бедная Хельга никогда не отличалась ни усердием в учебе, ни хоть маломальскими способностями к математике, и теперь она переминалась с ноги на ногу и вертела мел в руках, отчего ее пальцы уже все покрылись белым налетом.
Господин Жуль медленно пошел в сторону нерадивой ученицы, и больше всего в этот момент напоминал склизкого ужа в трясине болота, охотящегося на беззащитного лягушонка.
– Адептка Дорн, – просипел он, пригладив на макушке редкие волоски, призванные прикрыть блестевшую лысину, – вы готовились к уроку?
– Д-да, господин Жуль, – запинаясь, выдавила Хельга.
– Да ни к чему вы не готовились! – вдруг взорвался он багровея. Его мутные глаза мгновенно налились кровью, нижняя губа затряслась, и он с силой дернул узкий воротничок рубашки, затянутый галстуком. – Сколько я не бьюсь с вами, вы так и остаетесь тупоголовой девкой из захудалой деревни! Посмотрите на себя. Ни грации, ни манер, ни даже банальных знаний счета. Какая дайна из вас получится? Да ни один приличный максис на вас не взглянет. Отправитесь в армию наполнять накопители для вояк.
Адептки с ужасом взирали на господина Жуля, нависшего над доведенной до предела Хельгой, и молились благостной Идане, чтобы у него не осталось времени вызвать еще одну жертву.
– Садитесь! – громыхнул он, спрятав руки за спину, будто боялся не сдержаться и перейти черту. – Еще раз подобное повторится, и вы будете сдавать мне проверочные работы даже накануне выпускного бала.