Шакал: Сын Анубиса

Ребята рассаживались по своим местам, поглядывая на меня с удивлением. Я ждал, пока станет ясно, какие стулья свободны.

— Ты новенький? — спросил учитель. Бородатый, в песочном костюме и шейном платке, с завязанными в хвост волосами. На вид ему было лет тридцать. — Вон там есть место. Или поближе. Выбирай.

Я окинул взглядом класс. Только три пустых стула. Два рядом с парнями и один около девочки. Возле окна сидел знакомый мне по празднику у Садеков Иопад, но место возле него было занято.

— Давай сюда! — махнул мне один из парней, широкоплечий, с круглой бритой башкой. — У меня свободно и тенёк почти всегда.

— Дорил! — строго сказал, глядя на него, препод. — Веди себя прилично.

— А я что? — искренне удивился амбал. — Хочу новенькому помочь.

— Это сейчас тенёк, а в другом кабинете может и не быть, — повернувшись к нему, сказал девчонка с крашенными в ярко-жёлтый цвет волосами. При этом она была кофейного цвета. — Дурак, что ли?

— Цыц, женщина! — добродушно усмехнулся ей в ответ здоровяк. — Это лучшие места в классе. Они почти всегда в тени.

— Про жалюзи не слышал? — скривилась девчонка.

— Так, всё! — рявкнул учитель, и класс тут же замер. Похоже, злить этого мужика лишний раз не рисковали. — Как тебя зовут? — спросил он меня резко.

— Ахенатон Кормон.

— Это девятый «А». Уверен, что тебе сюда? Лучше сразу выяснить, чтобы потом не тратить время.

— Мне сюда. Я уверен.

— Тогда сядь уже куда-нибудь, и начнём урок!

Отвесив преподу лёгкий поклон, я прошёл до парты Дорила и сел рядом с ним. Амбал протянул мне руку, которую я пожал, а затем начал доставать учебник, тетрадь и ручку.

— Какими судьбами? — шепнул Дорил, воспользовавшись тем, что учитель отвернулся, чтобы написать на доске дату и тему урока. — Перевели откуда?

— Ниоткуда. Я был на домашнем обучении.

Бугай уставился на меня, удивлённо задрав брови.

— С чего это?! Выглядишь вполне здоровым.

— Так было не всегда. Потом объясню.

В этот момент учитель обернулся, окинул класс строгим взглядом и велел открыть учебники на тридцать седьмой странице. Похоже, класс без меня недалеко продвинулся.

После урока, который длился не сорок пять минут, а все пятьдесят, мы вывалились в коридор, и часть учеников обступила меня, чтобы познакомиться. Причём некоторые просто представлялись, жали руку и отходили, а другие начинали расспрашивать. Дорил, кажется, решил взять меня на правах соседа по парте под крыло, потому что положил здоровенную ручищу мне на плечо и, если ему казалось, что вопрос так себе, просто говорил, чтобы одноклассник отвалил со своей чушью. Как ни странно, никто не обижался. Видимо, такая была у амбала манера, и все к ней давно привыкли.

В результате я рассказал о своей болезни, не вдаваясь в подробности, благо, никто их особо и не выспрашивал, о чудесном исцелении — хвала богам, ребята! — и о том, что предки отправили меня сюда учиться.

— Значит, ты наследник Кормонов, — подвёл итог Дорил. — Ничего себе! А я и про род-то такой не слыхал, прикинь. Что?! — это было обращено к девчонке, которая сильно ткнула его после этих слов локтем в бок. — А… да, точно! Извини, Ахи, я не это имел в виду.

— Ничего, мы действительно не особо популярны.

— Трудно стать популярным, когда наследник вот-вот загнётся! — гоготнул Дорил и тут же снова схлопотал под рёбра.

— Да что за…?! В чём дело?! — уставился он на девчонку.

— А ты как думаешь, бегемот?! — отозвалась та. — Приятно ему это слышать?

— Да всё нормально, — сказал я. — Так и было. Надеюсь, теперь всё изменится.

На это никто особо не отреагировал, из чего я делал вывод, что одноклассники не верят, будто чудеса случаются подряд. Ладно, посмотрим.

— Мне надо получить недостающие учебники. Кто-нибудь покажет, где библиотека?

— Это в главный корпус надо, — сказал девчонка, пинавшая бугая. — Ты уже не успеешь. От перемены осталось минуты четыре.

— Сходим после алгебры, — махнул ручищей Дорил. — Я тебя отведу. Всё равно делать нечего. Так, сколько ты сказала?! Четыре минуты?! А мы стоим, языками чешем! Пошли скорее, а то препод нас убьёт!

И он ломанулся по коридору, нелепо размахивая граблями и широко ставя ноги.

Я вопросительно взглянул на остальных.

— Он прав, — тяжело вздохнул Иопад, надевая рюкзак. — Лучше нам всем поспешить.

Глава 58

Алгебра никогда не давалась мне легко — как и теперь. Я бы даже сказал, особенно теперь, когда я столько ею не занимался. Хорошо хоть, память Ахенатона время от времени что-то подкидывала. Иногда я даже не понимал, что делаю — словно это всплывало во мне подобно подсознательным навыкам. После урока мы с Дорилом отправились в главный корпус за учебниками. Библиотекарша, женщина лет сорока, довольно симпатичная и бодрая, быстро нашла недостающие книги и записала их на меня.

— Удачи, — сказала она напоследок. — Не забудь всё обернуть и сдать вовремя и в надлежащем виде. После тебя по ним ещё следующим классам учиться.

Господи, поистине есть вещи, которые не меняются!

Мы спустились с крыльца и двинулись в сторону своего корпуса, когда впереди я увидел того самого парня, которого отоварил с утра. Его вели двое сотрудников медицинской службы в сторону ворот. Видимо, школьный врач диагностировал сотрясение того, что принято, несмотря в ряде случаев на явное несоответствие, называть мозгом. Парня шатало, и по-нормальному, его надо было бы выносить, но, видимо, медработники решили, что и так дойдёт. В общем, я притормозил, чтобы с ними не пересечься. Ещё успеется. Ясно ведь, что придурок меня запомнил и, как только оклемается, из кожи вон вылезет, чтобы найти обидчика. И будет это довольно скоро — при здешнем-то уровне медицины. В моём мире он бы недели две провалялся с головокружением и тошнотой, а тут уже на своих двоих ковыляет. Глядишь, завтра-послезавтра в школе объявится. Не хотелось бы снова его вырубать, тем более, я понятия не имею, чей он кто. Может, сынок какой-нибудь шишки. А что? И очень даже запросто. В этой школе, кажется, только такие и учатся. В общем, не было печали, так надо было этому дебилу врезаться в меня, да ещё и наехать. Прямо в первый мой день в школе.

Обдумывая всё это, я вздохнул. Дорил словно почувствовал моё настроение: обернулся, притормозил и ободряюще хлопнул по плечу.

— Чего ты, Ахи? Приуныл? Это с непривычки. Конечно, после стольких лет взаперти общаться с народом непросто. Но знаешь, что, приятель? Ты и к этому тоже привыкнешь. Я тебе гарантирую, — и он беспечно подмигнул. — Давай-ка я тебе покажу, куда сдать бурнус. А то ты в нём так и ходишь. Наверное, боялся опоздать, вот и не стал искать гардероб?

— Всё так и было, — ответил я, подумав, что бугай, кажется, не такой уж и тупой.

Может, даже вообще не тупой. И достаточно умён, чтобы придуриваться, пользуясь своей внешностью. Зачем? Да чтобы учителя много не требовали. В общем, надо к парню приглядеться.

Мы немного свернули и зашли в помещение, служившее гардеробом, где мне выдали вместо бурнуса номерок.

Остаток дня прошёл спокойно. Я перезнакомился со всеми одноклассниками, тем более, было их не так уж много. Да и классы в школе были небольшие — максимум человек двадцать. Сидели свободно, в кабинетах, кроме парт, имелись зоны отдыха с диванами, креслами, столиками и даже автоматами, в которых можно было выбрать разные прохладительные напитки. Повсюду работали кондиционеры, даже на территории школы то и дело откуда-нибудь обдувало.

После всех уроков Дорил повёл меня на экскурсию по территории, чтобы мне не приходилось больше рыскать наугад или останавливать учащихся. К нам присоединились два приятеля амбала, их девушки из параллельного класса, которые незамедлительно засыпали меня вопросами, Иопад и одна одноклассница — та, которая тыкала в Дорила локтем, когда ей казалось, что он болтает не то. Выяснилась причина такого бесцеремонного отношения быстро: Киссия была его двоюродной сестрой. Родились они в один год, вот родители и засунули их в один класс. От чего амбал, кажется, не был в восторге, ибо девчонка явно считала своей святой обязанностью за ним «присматривать», как она сама это называла. При этом страдальчески закатывая глаза, словно ей было тошно от этого, но — увы — ничего не поделаешь! Родственные узы и всё такое. Дорил же пользовался любой возможностью продемонстрировать, как ему осточертела эта забота, и насколько легко он бы без неё обошёлся. Само собой, впечатления на Киссию это не производило. Она придерживалась убеждения, что глупенький здоровяк сам не понимает, во-первых, своего счастья, во-вторых, как ему повезло с кузиной, и, в-третьих, что вообще есть на свете человек, готовый обращать на него внимание. Всё это хоть и не высказывалось прямо, однако чётко и ясно читалось в глазах и фразочках, которыми брат с сестрой постоянно обменивались.