Шакал: Сын Анубиса

— Просто мне ночью сон приснился. Видел Анубиса и Гора. А ощущения были такие, словно всё происходило в реальности.

— Так ты из-за этого загнался? — проговорил Серапис. — Расслабься. Боги не являются к обычным людям. Даже к аристократам. Только к устам.

— Кому? — машинально спросил я.

— Устам. Слышишь плохо?

— А, понял. Да, не разобрал сразу.

Блин, что за уста?!

Поймав подозрительный взгляд Исеи, я решил, что пора сматываться.

— Ладно, пойду поваляюсь. До скорого.

Как бы узнать, что за уста? И понять, какова вероятность, что я к ним отношусь. Спрашивать студентов опасно: очевидно, что это всем известные вещи. Может, книжку взять в библиотеке? Компа-то у меня нет. А Серапис свой планшет вряд ли одолжит. Хватит с меня и его шмотья.

Я решительно отправился в библиотеку, где, помимо огромных книжных шкафов, обнаружил ряды подключённых к Сети компьютеров. Мне оформили карточку и разрешили сидеть перед монитором, сколько захочу. Таким образом я окунулся в океан информации о новом для себя мире.

Глава 17

Оказалось, что Устами называют оракулов — людей, через которых боги обращаются к остальным. Чаще всего это маги, служащие жрецами. Но Устами может оказаться любой, если какой-нибудь бог его выберет.

Я провёл за компом много времени, открывая для себя мир, в котором мне предстояло жить, возможно, до самой смерти. Хотя, конечно, надежда, что проклятье с меня снимут, оставалось.

Мои занятия прервал Тутмос, заявившийся, чтобы сообщить, что начинается трансляция похорон фараона. В каком-то смысле, моего отца.

Студентов собрали в огромном актовом зале, завешанном траурными бледно-голубыми полотнами, живописно драпированными. На полу в кадках стояли цветы, источавшие пряный аромат. Несколько кондиционеров создавали живительную прохладу. Одну из стен занимала плазменная панель. На ней демонстрировали широкую улицу. По ней шествовала многолюдная процессия, во главе которой шагали богато украшенные золотом и бусами жрецы. За ними плыл роскошный золотой саркофаг с фигурой фараона на крышке. Возле него парил почти такой же, только чуть поменьше — видимо, мой. Интересно, что положили туда вместо тела. Хотя, наверное, ничего. По сути, я наблюдал за собственными похоронами. За саркофагами шли представители Домов. Плыли платформы с установленными на них фигурами местных богов. Я разглядел кошачью, птичью и крокодилью головы. Статуя Анубиса была самой большой. Всё это окружали солдаты в парадных мундирах и боевые роботы. Над процессией плыли дроны, украшенные трепещущими голубыми ленточками.

— Они направляются к пирамиде, — сказал сидевший справа от меня Тутмос. — Она построена прямо за городом. Вон видна. Видишь?

Камера действительно показала возвышавшийся над домами бежевый треугольник, будто вырезанный из картона и наклеенный на небо. Трудно даже представить, какой высоты была новая гробница.

Сидеть в актовом зале пришлось долго. Процессия добралась до границы Мемфиса, вышла за стену через облицованные цветными изразцами ворота, пересекла кусок пустыни и начала вливаться в квадратное отверстие в основании пирамиды. Две огромные каменные фигуры баранов с человеческими головами взирали на людей с высокомерным снисхождением.

Репортаж переместился внутрь гробницы. Зал, который диктор называл камерой, был освещён плавающими светильниками, испускавшими холодный голубоватый свет. Над всем высилась бронзовая статуя Анубиса, державшего в руке весы. В центре располагалось каменное возвышение, на которое поместили саркофаг фараона. Мой опустили рядом, на постамент поменьше. Должно быть, его соорудили совсем недавно. Люди окружили их и замерли в торжественном ожидании. Вперёд выступили жрецы в длинных траурных одеяниях. Они держали посохи с мерцающими навершиями.

— Сейчас Верховный Жрец Луксора проведёт ритуал погребения, — сообщил диктор. — Душа Великого Царя отправится на суд Осириса. Она будет взвешена, и мы получим знак, окажется ли душа повелителя легче пера Маат и отправится в Вечный оазис, или её пожрёт Аммут. Затем то же самое испытание ждёт сына фараона.

Из-за жрецов выступил старик в золотых одеждах, покрытых иероглифами. Я едва не подскочил на месте, когда понял, что вижу Кенриса. Разве он не должен скрываться от моего дяди?! Почему старик так спокойно произносит заклинание, выводя посохом в воздухе замысловатые знаки?

Через минуту камера показала весы, которые держала статуя Анубиса. На одной из чашек возникло светящееся перо.

Кенрис продолжал что-то говорить, размахивая посохом, навершие которого разгоралось густым синим светом, оставлявшим в густом от благовоний воздухе призрачные росчерки.

Вдруг весы пришли в движение: чаша с пером вздрогнула и медленно опустилась.

— Слава Тёмным богам! — возгласил диктор, перекрикивая радостный гул, наполнивший зал гробницы. — Душа Великого Царя оказалась легче пера Маат! Наш повелитель отправится в Вечный оазис!

Когда все выразили свой восторг, начался ритуал проверки души сына фараона. Снова на весах появилось перо. Кенрис повторил представление. Я наблюдал за происходящим, затаив дыхание. Всё-таки, отчасти это касалось и меня. Хоть моя душа и осталась при мне. По идее, взвешиваться должна душа настоящего Ахенатона. Однако жрец ведь считает, что принц жив. Как же он собирается убедить всех в том, что его душа отправится в загробный мир? Ну, или окажется в чреве Аммут.

Чаша весов опустилась и замерла, свидетельствуя о том, что безвременно почившего принца ждёт Вечный оазис. Блин, как они это сделали?! Ни тела в саркофаге, ни души на весах — и тем не менее, ритуал прошёл без сучка, без задоринки. Неужели всё это — представление, не имеющее отношения к реальному суду Анубиса? Если так, то убедит ли оно моего дядю-узурпатора, что его племянник мёртв?

Вспомнились похороны Мелии. На них никакие перья не появлялись. И вообще, всё было проще. С другой стороны, тело забрали родственники, так, что, возможно, ритуал продолжился не на наших глазах. Меня-то интересовало, прежде всего, существуют ли в этом мире боги, и если да, то как с ними взаимодействовать. «Сон», в котором со мной говорил Анубис, не давал покоя. Он походил на реальность, хотя, безусловно, был видением.

Наконец, трансляция похорон закончилась, и началась передача, в которой давалась ретроспектива правления фараона. Её я досматривал уже в своей комнате, так как из актового зала нас выставили, предупредив, что через день возобновляются занятия.

— Кто-нибудь знает, какой длины погребальный свиток у фараона? — спросил я, вспомнив похороны Мелии.

— Вроде, сказали по телику, что пятьдесят, — отозвался Рет. — А у его сына — сорок. А что?

— Просто интересно. На сорок два метра длиннее, чем у Мелии.

— Ну, это понятно. Где наместники Ра, и где она!

— А, собственно, где? — спросил я. — В Аммуте или Вечном оазисе? Мы ведь даже не знаем, потому что видели только мумифицирование.

— Надеюсь, ей повезло, — сказал Исея.

— Дело не в этом. А в том, что сейчас они могут находиться в одном месте.

— И что? — недоумевающе уставился на меня Омфал. — К чему ты клонишь, Эхи?

— Да к тому, что какой бы длины свитки ни были, итог один — смерть.

— Ну, не скажи, — покачала головой Исея. — Фараон и в Загробном царстве не будет жить простолюдином. А простолюдин не сядет близ трона Осириса. Так что ты ерунды-то не говори. И вообще, лучше о таких вещах сильно не распространяться. Даже у стен есть уши, знаешь ли.

Тут она была права, и я счёл за лучшее замолчать. От греха подальше.

Вечером сходил в библиотеку получить учебники — Тутмос, как староста, договорился, чтобы мне их выдали. Я думал, что в академии учат магии и её боевому применению, но оказалось, что меня ждут и остальные, самые обычные предметы. Блин, школу я ненавидел с первого до последнего звонка. Ничему так не радовался, как её окончанию. А теперь придётся снова маяться этой фигнёй! Уныло пролистав учебники, я понял, что добрую половину, если не больше, успел позабыть. Оно и неудивительно: ни математика, ни химия в моей работе мне ни разу не пригодились. Утешало только то, что в выданном старостой расписании значились такие предметы, как ритуальная и боевая магия, рукопашка, владение оружием, управление военной техникой и так далее.