Соперницы

Казалось, будто Крысна тронула представшая ему восхитительная картина. Некоторое время он стоял неподвижно, затем встрепенулся и с криком: «Не робей, Крысн!» – прыгнул в реку. Переплыв ее, он выбрался на противоположный берег и с немыслимой быстротой пробежал через парк в дом, мигом одолел вестибюль, галерею, лестницу и оказался в герцогской библиотеке. Здесь никого не было, а на столе стояла чашка с водой. Крысн всыпал в нее что-то, от чего цвет воды не изменился, потом спрыгнул на пол и, подбежав к лежащей на ковре книге, спрятался за ней.

Тут в галерее послышался звук шагов. Дверь отворилась. Вошел высокий человек с видом и осанкой полководца, а следом второй – тоже высокий, но притом чрезвычайно дородный. Первый был герцог Веллингтон, второй – сэр Александр Хьюм. Герцог взял с полки книгу, сел, после чего между ним и доктором произошел следующий разговор:

Веллингтон:

– Хьюм, что вы думаете об «Истории Наполеона» Вальтера Скотта?

Хьюм:

– Желает ли ваша светлость, чтобы я принял в рассуждение, что сочинитель – штафирка?

Веллингтон:

– Да.

Хьюм:

– Что ж, я считаю, что для штафирки он пишет исключительно хорошо.

Веллингтон:

– Так вы полагаете, в этой книге есть что-то дельное?

Хьюм:

– В ней много дельного, милорд.

Веллингтон:

– Это очень высокая оценка.

Хьюм:

– Вы считаете, что я чрезмерно ее хвалю?

Веллингтон:

– О нет.

Хьюм:

– Мне бы не хотелось излишне хвалить штафирку.

Следующие полчаса прошли в молчании, однако герцог так и не притронулся к воде. Крысн начал терять терпение и уже опасался за успех своего предприятия. Наконец герцог взял чашку и выпил ее до дна. Крысн еле сдержался, чтобы не завопить от радости. В эту самую минуту Хьюм произнес:

– Я всегда придерживался убеждения, что пить холодную воду неполезно.

Несколько минут спустя он воскликнул:

– Милорд, вам дурно? Как вы побледнели! Я в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так сильно бледнел!

Тут Крысн закричал:

– Он теперь всегда будет такой бледный!

Герцог устремил на него суровый взгляд, и Крысн, трепеща, забился обратно в угол.

– Милорд, вы умираете? Звоните в колокольчик, маленькие королевы!

Черты его светлости исказила мучительная судорога, книга выпала из рук, и он бессильно осел в кресле. В то же мгновение раздался громкий крик и шум ветра. Перед нами вырос облачный великан. Он коснулся герцога, и к тому сразу вернулась жизнь. Герцог встал и твердым голосом спросил великана, как его имя. Великан громогласно ответил: «Тайна!» – и растаял в воздухе.

После этого герцог велел всем удалиться. Через несколько дней Крысн сыскался в Лидсе. Он сидел в отцовском доме, бледный от страха и полумертвый, но как он туда попал, неизвестно. Никаких объяснений от него добиться не смогли, так что воистину сие происшествие доныне сокрыто тайной.

Принц Леопольд и сэр Джордж Хилл издавна ненавидели маркиза Доуро и лорда Чарлза Уэлсли. Принц Леопольд, как всем известно, очень гадкий человек, которого никто не любит из-за его пронырливости. Сэр Джордж Хилл отважен и прям, правда, склонен к азартным играм и чересчур презирает штатских. Позже высказывалось мнение, что он только для забавы притворяется, будто терпеть не может Артура и Чарлза Уэлсли, – скорее всего, так оно и есть.

Как-то мы с Эмили поздно вечером в непогоду шли через лес к школе. Внезапно луна выглянула из-за туч, и перед нами что-то блеснуло. В следующий миг луна спряталась, и больше мы не видели ничего, кроме очень темного облака. Тут знакомый голос проговорил:

– Зря мы сюда пошли, Артур! Что скажет отец, если узнает? А ветер и дождь такие, что я скоро совсем замерзну.

– Поплотнее закутайся в свой меховой плащ, Чарлз, и давай прислонимся вон к тому старому дереву, а то меня уже ноги не держат. Небо сплошь затянуто тучами, и как же тоскливо завывает ветер!

– Артур, что там за звук? Прислушайся.

– Это ворон, Чарлз. Я не суеверен, но помню, бабушка говорила, что ворон накаркивает беду.

– Если мы сегодня погибнем, Артур, – а вспомни, мы пришли сюда по зову двух наших злейших врагов, – то что будет с матушкой и с отцом?..

Тут они оба зарыдали, и мы тоже различили пронесшийся по лесу жуткий и непривычный звук.

– Что с нашими собаками, Артур? Они умирают?

– Нет, Чарлз, но говорят, что собаки тоже воют к чьей-нибудь смерти.

– К смерти, Артур! Но прислушайся опять к ворону. Ой, как же здесь страшно!

– Тихо, Чарлз! Они идут.

Между деревьями блеснул фонарь, и на дорогу вышли двое. Один из них был высокий и худощавый, но лицо его выражало сочувствие, когда он проговорил:

– Бедняги! Хоть я и не питаю к вам большой любви, мне жаль, что вам пришлось так долго ждать под дождем в промозглую ночь…

Второй – гадкий и отвратительный уродец – только сощурился.

– Принц Леопольд и сэр Джордж Хилл, мы готовы за вами следовать, только не торопитесь, потому что мы не в силах идти быстро.

– Тогда вперед.

Все четверо тронулись в путь, а мы пошли за ними. В свете фонаря мы различили, что у маркиза Доуро и лорда Чарлза Уэлсли с собою две гончих. Выбежав из леса, собаки страшно завыли. Принц Леопольд задрожал от ужаса, а лорд Чарлз погладил псов, и те жалобно заскулили. На какое-то время все умолкли, затем двинулись дальше. Довольно долго мы карабкались по крутым скалам и прыгали через канавы – и наконец оказались на вересковой пустоши. Тут гончие встали как вкопанные и вновь огласили местность протяжным воем, и немедля издалека донесся такой же звук, только еще более низкий и устрашающий.

– Велите своим псинам заткнуться, не то я сам ими займусь, – сказал сэр Джордж.

– Если тронете их, пеняйте на себя, Хилл, – ответил Артур. – Они могут вас покусать.

Леопольд от страха дышал часто-часто.

– Идемте, ребята! – крикнул сэр Джордж и глухо расхохотался – эхо ответило ему с десятикратно усиленной злобой. В тот же миг раздалось хлопанье крыльев и вещее карканье. – Это еще что такое?

– Это ворон! – ответил Леопольд, от трусости едва не лишаясь чувств.

– О! Давайте поспешим под крышу, ибо ночная тьма сгущается, дождь стал еще сильнее, а ветер проносится по этой дикой и бесприютной пустоши все более ужасающими порывами.

Они продолжили путь. Скоро вдали показался огонек. С их приближением он пропал, но в свете фонаря мы различили домик – маленький и, судя по всему, заброшенный. Они вошли внутрь, и мы последовали за ними через дверь, полусгнившую от времени и сильно поломанную, – видимо, ее не раз вышибали.

– И сюда вы намерены нас отвести? – воскликнул маркиз Доуро.

– О нет, но я подумал, что у вас нет сил идти дальше, а здесь вы сможете передохнуть. К тому же мы почти наверняка обнаружим внизу наших друзей, – сказал сэр Джордж, открывая дверь, за которой начиналась узкая лестница вниз. Спустившись по ней, они увидели еще одну дверь и услышали голоса и смех множества людей. Сэр Джордж дернул за ручку, и тут же изнутри хлынули яркий свет и тепло, казавшиеся почти невероятными после долгого пребывания в сырой тьме. Подвал, куда они вступили, был сводчатый, штукатурка во многих местах осыпалась. В очаге жарко пылал торф, на скамьях вкруг огня сидело множество офицеров, в том числе маркиз А., лорд К. А. У. и Г. Б. Некоторые играли в карты, другие пили и горланили песни. Едва маркиз Доуро и лорд Чарлз Уэлсли это увидели, они воскликнули:

– Мы не сделаем и шагу дальше и скорее проведем ночь на пустоши, хоть бы и ценою жизни, чем в этом гнусном месте, а если вы попытаетесь нас остановить, то вам же будет хуже!

– Вот как? – спросил Леопольд и разразился визгливым смехом.

Братья позвали собак, но те не появились. Тогда Леопольд повалил их на пол, связал по рукам и по ногам и заткнул им рты кляпом, а затем, подсев к сборищу у огня, принялся петь и разговаривать так же громко и весело, как все остальные. Однако посреди этой гульбы на лестнице внезапно раздались шаги, дверь распахнулась, и вошли двое. Следом за ними вбежали три огромных пса. Одного из вошедших все сразу узнали по суровой внешности и сверканию глаз, с которым он гневно вопросил: «Где мои сыновья, негодяи?» То был герцог Веллингтон. От изумления никто не мог вымолвить и слова, пока герцог не повторил свой вопрос и еще более гневно не потребовал ответа. Тогда Леопольд, трепеща, проговорил: