Князь Михаил Вяземский

Союзники захватили Турнэ и подошли к Монсу, чтобы наложить лапу на северную часть графства Эно (вдобавок к южной). Крохотульные территории играли почему-то важную роль для европейцев. Разбирая Фландрию и Брабант на части, Голландия, Франция и Маальц фактически дополняли свои земли, чтобы местный глобус имел поменьше вкраплений, а точнее не имел совсем. Единственной сложностью кампании явилась лишь осада Брюсселя. Да и осада не совсем правильное слово в данном случае. Генерал Вальехо решил сначала дать бой в открытом поле, построил войска, как положено и выкатил все двенадцать пушек. А что делать, если его отправили куда подальше из Мадрида, в своё время, за бестолковость (при изрядной родовитости). Так что весь бой выглядел для него каким-то сумбуром с сопутствующим анахронизмом. Испанским пушкам даже не довелось пострелять, так как враги были ещё далековато, когда прилетели пороховые ракеты. Летающие бестии войны подожгли кучку-другую заготовленных мешочков с порохом и создали неудобство, разогнав при этом артиллерийскую прислугу. Ну кто же тратит столь дорогие снаряды в обычном сражении? Мало того, в правый фланг наступающих мушкетёрских колонн вонзилась... рыцарская конница, явно из прошлых веков. Солдаты, конечно же развернулись и даже багинеты успели воткнуть, но "рыцари" были вооружены... копьями. А не новомодными пиками. Да ещё шли каким-то устаревшим клином. Причём их было очень много, хватило даже, чтобы отразить атаку испанских кавалеристов, поспешивших на помощь своим пехотинцам. Несколько десятков русских пушек молотили по наступающим, причём сами московиты никуда не наступали, а предоставили это противнику. В общем, когда гордые остатки добрались-таки до противника, их ждали "вяземские залпы ближнего боя". Хотя, сам герцог Вальехо уже мчался с ближниками к ближайшим воротам, так как его штабной шатёр уже горел синим (ну или каким другим) пламенем. Так нечего располагать командирскую позицию так близко только потому что нашлось удобное возвышение.

Разгромленное воинство разбегалось или сдавалось на милость победителя, кое-кто успел добраться до ворот, понадеявшись укрыться за стенами города. Одно испанцы не учли: ночью почтенные горожане, вместе с малопочтенными и совсем непочтенными, открыли ворота. Брюссельцев совсем не устраивала возможная бомбардировка города, да и треклятые испашки довели народ до гражданского неповиновения. Генерал с личной парой сотен укрылся в Гран-пласе, но утром увидел под окнами ряды орудий и предпочёл сдаться раз и навсегда. Не сработала испанская гордость, герцог захотел остаться живёхоньким и здоровёхоньким. Его, как и остальных пленных, на время припрятали, чтобы впоследствии передать французам.

Конечно, если судить по русским меркам, то захваченная территория мала даже на глобусе Европы. Но торгово-мануфактурная эффективность высока, если тамошние бизнесы не гнобить налогами. По меркам семнадцатого века на всю кампанию потратили немного времени - к середине июня Маальц заполучил личные границы. Тогда же и голландцы прирезали восточную часть Брабанта, а франки разобрались со своим добром лишь к концу июля. Скоротечная война поставила крест на испанском присутствии в регионе, хотя оказалась преддверием новой.

- Друзья, - обратился к ближникам экселенц всея Маальц, - вроде своего добились. Как жить будем теперь?

Совет ближников созвали по-бырому, чтобы определиться с последующей стратегией. Иначе можно перегнуть палку-копалку и сломать хребет своему верблюду амбиций.

- Михаил Алексеич, вроде фламандцы нормально нас приняли, - порадовал Ларион, один из первых получивший дворянский статус в новой стране, - а вот те, кто под французом, опасаются, что их дополнительными налогами покроют. Могут беженцы появиться.

Да уж, желающие перейти к доброму царю уже начали ходоков присылать. И непонятно какую иммиграционную политику проводить.

- По деньгам у нас хорошо, князь, но надолго может не хватить, - отрапортовал Афанасий.

- Сейчас добычу распродадим, вот деньги и появятся, - Ларион имел в виду добро с испанских складов, конфискованное по праву победителя-завоевателя, - ещё и свои мало распроданы из-за войны, да с Архангельску должно прибыть много чего.

Да уж, пора восстанавливать торговлю, пока временный мир да любовь имеются.

- Что с армией делать будем, Михайла Алексеич?

Первый доморощенный генерал (даже не "учеб") волновался по поводу подотчётного хозяйства, вооружённого до зубов. Прибыло ещё три дюжины пушек, из бронзы и стали, изготовленные на Северной Руси. И должны прибыть португальские орудия для фортов береговой обороны. Опять же новые мушкеты осенью поступят, как и прочие вооружения и амуниция.

- Это самый сложный вопрос, дорогой маркиз Кузьмин. По договору со шведами и португальцами мы можем использовать их корпуса до конца следующего года.

- Может в аренду французам сдадим, а то воевать за чужие интересы не хотелось бы, - подал голос Алексей, граф Либау.

Ему поручили командование португальцами, хотя бывший лучник всё больше использовался в политике и экономике. Свои кадры всегда лучше сторонних и лучше в их обучение вкладываться.

- Друзья, давайте не будем спешить. Тут выяснилось, что на сегодняшний день наша армия четвёртая по силе в Европе, - самодовольная улыбка расплылась даже за уши самого Михайлы, - не радуйтесь, могут и за угрозу нас посчитать.

Поразительно, но чисто одномоментно это соответствовало истине. Всё-таки почти девяносто тысяч под ружьём, по крайней мере на ближайшее время. Можно всех вернуть взад, а можно подождать чуток-другой, вдруг интересные предложения появятся?

- Михаил Алексеевич, - неожиданно взял слово молчавший до этого Дмитрий, - а как будем с Испанией? Как бы они, рано или поздно, реванш не попытались взять.

- Пока неизвестно, граф. Егор отправил своих потайных в Мадрид, может что-нибудь узнают? Или от купцов придёт информация.

Бродяжьи слова давно вошли в обиход вяземцев и не казались чем-то диковинным. В конце концов, более важным является налаживание (или накладывание?) экономики и перевод фабрик и заводов на новую родину.

Игорь Мальцев помнил, что на переходе веков началась Северная война, а перед ней Пётр Первый два раза ходил на Азов. Что происходило в Европе в этот период он не знал. Но мы-то с вами, дорогие читатели, можем подглянуть в википедию (как правоверные википедики) и сразу оценить ситуацию. Точнее то, как всё изменилось по милости попаданца. Во-первых, Швеция получила добротные инвестиции и с удовольствием экономила на сокращении военных расходов. В результате, Карл Одиннадцатый не лез в конфликты, предпочитая развить экономику посильнее. Ему повезло даже в том, что аренда Хельсингфорса принесла дополнительные барыши, благодаря... португальцам. Склады особо не нужной окраины стали заполняться вест-индскими товарами, которые расторговывались по соседям. Шведские купцы тут же организовали компанию и начали выкупать поступавшее добро по оптовым ценам, а уж распродавать - по розничным. Лузитан такой расклад вполне устраивал, так как они толком не знали новый рынок сбыта. И сдача в аренду целого корпуса тоже оказалась удобнее, чем содержание его же за свой счёт. Особых врагов не наблюдалось, да и в какие-нибудь альянсы король решил в ближайшие годы не вступать. Дания и Бранденбург притихли из-за результатов войны с Францией и пока не угрожали шведам.

Регенсбургское перемирие, конечно же, перетекло в Аугсбургскую лигу, но на этот раз штатгальтер Голландии к ней не примкнул. Уж очень он увлёкся идеей свержения короля Якова Второго и захватом английского престола. Потенциальное французское вторжение в центральную Европу ничем не грозило, а в случае успехов французов можно под шумок ещё и Фризию прихватизировать, а то и Льежем разжиться. Да и после аннексии восточной части Брабанта не очень складывались отношения с Испанией. В общем, в этом варианте голландцам не по дороге с интересами Австрии и её прихлебателей. Уж лучше с новыми русскими дружить.