Одержимый

– Ты… Сводишь… С ума…

Я не успеваю насладиться джакузи. Потому что он уже нависает надо мной. Впечатывается разгоряченным телом. Срывает платье, отшвыривая его мокрой разорванной тряпкой куда-то в сторону.

– Окончательно. И мне, блядь, даже не жалко, – хрипит, срывая с себя одежду. Прижимая к груди. Заставляя тереться о него каменными сосками. Тереться и стонать от удовольствия. От предвкушения.

Потому что только стоит ему посмотреть на меня этими невозможными глазами, полными безумия, как я теряю всякий контроль над собой.

– Я даже готов потонуть в этом безумии окончательно. Без остатка, – выдыхает мне в шею, прижимая к себе.

Запрокидываю голову. Сама впиваюсь в его губы.

Безумие. О, да. Кажется, у нас тут двое сумасшедших, которым ни разу. Совершенно не хочется трезветь и приходить в себя.

Но разве Роман не прав? Или взлетим или разобьемся.

В жизни невозможно все просчитать, все продумать.

Иногда нужно просто сделать шаг. Пусть даже в пропасть. Если так безудержно в нее тянет. Если она притягивает, как магнит.

Возможно, это разобьет сердце. А, может, заставит воспарить на небеса от счастья. Но мы никогда не узнаем, если не попробуем. Может, это и есть настоящая жизнь?

Обвиваю его бедра ногами. Сплетаю сзади, вжимаясь в его как всегда, каменную эрекцию. Стону, нетерпеливо ерзаю, вжимаясь, когда слышу его глухой рык.

Боже. Он сведет меня с ума. Своим напором. Своей реакцией. Одним звуком бьет по оголенным нервам так, что все внутри начинает трястись от возбуждения. От бешеной ненасытной тяги к этому мужчине.

Пусть так будет.

Я не хочу сопротивляться.

Я готова нырнуть в этот омут с головой. Даже если потом он разобьет мне сердце. К черту все переживания и сомнения. Я. Хочу. С ним быть.

Кто может гарантировать, что это продлиться вечно? Но гарантий нет никогда. Ни с одним, даже самым ординарным мужчиной. Так почему бы не отдаться тому, что я чувствую? Без оглядки? Ощутить себя живой на полную мощность?

– Возьми меня. Возьми, Роман, – шепчу, прикусывая его губы. До крови, под все новое и новое его глухое рычание.

– Тсссс… Не торопись, малышка… Я хочу тебя смаковать. Хочу распробовать каждый оттенок твоего вкуса…

Задыхаюсь, когда он медленно опускается поцелуями по шее вниз.

Каждое касание – удар тока. Безумие. Лихорадка, что прошибает все мое тело изнурительной, жадной дрожью.

Его руки обхватывают полушария моих грудей.

Он сжимает соски. Перекатывает их между пальцами.

Я мечусь под его руками, прижатая к бортику джакузи. Намертво. Так, что не вырваться. И задыхаюсь, чувствуя, как его срывающееся дыхание опаляет меня. Кожу. Кровь. Всю насквозь.

Соски разбухают. Взрываюсь под его прикосновениями.

Болезненно и так дико сладостно одновременно.

Вжимаюсь в него еще сильнее. Как одержимая, начинаю тереться лоном о его живот.

Сама себя не узнаю. Из горла вырывается какое-то утробное рычание. Снова и снова.

А он продолжает терзать мои соски. Сдавливает. И растирает. Проводит резко ногтем по самым верхушкам, заставляя все внутри сжиматься.

Дьявол. Настоящий дьявол. Я скоро сгорю от этого томления. А он все распаляет. Сводит с ума. Не обращает внимания на то, как я бьюсь в его руках. Как впиваюсь ногтями в его спину.

Чуть не вою от облегчения, когда его руки скользят ниже. Резко придавливает возбужденный, изнемогающий бугорок клитора пальцами, и я вся выгибаюсь струной.

Втягивает сосок губами, начиная выводить круги пальцами по сжатому с обеих сторон клитору. Втягивает с силой. Прикусывает. Отстраняется. Дует на горящий сосок, чтобы скользнуть по нему языком, будто зализывая, и тут же наброситься и втянуть снова.

Это ад. Это пекло. Это самая сладостная и самая мучительная пытка, которая только может быть.

– Еще, Роман. Умоляю. Еще.

Уже впиваюсь ногтями в бортик джакузи. Стесываю, срываю ногти. Низ живота пронзает вспышками снова и снова.

– Еще…

Стону. Жалобно. Жадно. Требовательно.

Боже. Еще немного, и я зарычу и наброшусь на него! И плевать мне на его весовые категории!

– Я изнасилую тебя сейчас, хоть ты и чемпион мира, – шиплю сквозь сдавленные зубы, когда под очередным нажимом на клитор все тело сотрясает новая дрожь. – У меня сейчас точно хватит сил победить тебя.

Он лишь усмехается, а у меня уже стучат зубы.

Дьявол. Настоящий чертов дьявол!

– Ты не обещал мне, что будешь издеваться, – стону уже почти без сил.

– Еще немного малыш. Еще чуточку, моя птичка.

Он растирает мой клитор на бешенной скорости. До искр из глаз.

И, когда я и правда уже готова наброситься на него и впится зубами в его горло, вдруг резко вводит сразу два пальца.

Оргазм оглушает. Заставляет ослепнуть от бешенных вспышек перед глазами.

Тело просто бьется в его руках. Бешено. Неудержимо.

Меня взрывает.

Вспыхивает самый настоящий пожар. Ударяя в самую матку. Вверх, выкручивая соски изнутри. По позвоночнику, опаляя затылок.

Я окончательно срываю ногти о бортик, но даже не чувствую боли.

Только блаженство. Сумасшедшее. Нереальное. Сокрушительное.

В котором тону и растворяюсь. Срывая горло до хрипа в судорожном вопле.

Уже почти теряя сознание чувствую, как он подхватывает меня. Закутывает во что-то мягкое. Несет куда-то, бережно прижимая к груди.

Но даже нет сил ни раскрыть глаза, ни ухватиться за его шею. Ни на что нет сил. А внутри продолжается сумасшедшая пульсация.

74 Глава 74

Чувствую, как опускает меня на мягкую постель.

Снова покрывает поцелуями. Тихими. Спокойными. Медленными.

От подбородка по шее. По ложбинке между грудей. К животу.

И, кажется, я выжата донельзя этим безумным оргазмом просто невероятной силы.

Но новая волна дикого возбуждения обрушивается на меня еще с большей силой, чем прежде.

Каждый миллиметр кожи болезненно, огненно чувствителен. Как оголенный провод. И когда он спускается к низу живота, меня охватывает самое настоящее пламя.

Но сил пошевелиться до сих пор нет. Хотя внутри все выламывается дикой струной, готовой лопнуть. Взорваться. Убить меня окончательно.

Только и способна, что широко распахнуть глаза.

– Роман… Нет.. Не надо, – еле выдыхаю, когда он распахивает мои ноги.

Пристально, жадно смотрит прямо внутрь. Прямо туда.

С шумом сглатываю.

Это неприлично. Стыдно.

Пытаюсь закрыться, но не могу пошевелить ногами.

– Роман…

– Почему? Ты здесь прекрасна, Лина. Совершенна, – хрипит, так же судорожно, оглушительно сглотнув. И его глаза полыхают. Дьявольским свечением. Голодом. Жаждой. Запредельно чем-то диким.

А после.

После склоняется прямо туда.

Шершавым языком прижимает бугорок клитора.

Заставляет судорожно застонать, начиная скользить по нему. Все быстрее и быстрее.

Нежно поглаживая при этом разбухшие, болезненно чувствительные складочки, все истекающие соком.

Прикусывая клитор, втягивая в себя, как до этого соски.

– Единственная. Ты для меня единственная, Лина, – он хрипит прямо мне внутрь. – Единственная и навсегда. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Так хорошо, как только способно чувствовать твое тело.

– Роман!

Я таки выгибаюсь дугой над кроватью, когда его горячий язык погружается в мое лоно.

О, Боже, - взрывается в моем мозгу, когда он начинает просто таранить меня языком на бешенной скорости.

И вот теперь я точно теряю сознание, после того, как острая сумасшедшая вспышка пронзает все мое тело, отключая меня окончательно.

« Люблю» – снова чудится мне хриплый голос Романа.

Но я уже полностью проваливаюсь в темноту.

Похоже, это снова играет мое подсознание.

Хотя…

Разве все, что он делает, не говорит больше, чем слова?

Роман.

Оплетаю ее, спящую, вырубленную после оргазма, руками и ногами.