Страница 2 из 6
Конечно, Дюма многое добавил к событиям, о которых хотя бы намеком рассказал Куртиль: эпизод с подвесками Анны Австрийской, попытку спасти Карла I, легенду о Железной Маске и другие знаковые, эффектные сюжеты.
Первый портрет своего главного героя Дюма набросал в ироническом духе: «Представьте себе Дон-Кихота в восемнадцать лет, Дон-Кихота без доспехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрёл оттенок, средний между рыжим и небесно-голубым». Таким восемнадцатилетний гасконец из романа отправился завоевывать Париж.
Отважный шевалье у Дюма еще и ловок, хитер, не по возрасту проницателен. И это для него всё это не менее важно, чем храбрость и умение владеть шпагой. Смелость д’Артаньяна даже в юности – не безрассудна, а расчетлива. Кстати, это истинно французский характер! И проницательные друзья на страницах романа то и дело говорили о нем: «этот гасконец необычайно сообразителен», «он умнее всех нас».
Но читатели больше всего ценили его отвагу и верность мушкетерскому товариществу. Кто из нас не мечтал о таком друге, как д’Артаньян, о его шпаге, о его попойках и романах? Даже об интригах… А главное – о боевой мужской дружбе, которую воспел Дюма. Дружбу они не разменивали ни на что. И это пришло именно от Дюма, в сведениях об историческом д’Артаньяне таких поворотов нет. Это – из романтического мироощущения начала XIX века.
О популярности д’Артаньяна и его друзей можно судить по количеству экранизаций и памятников, посвященных им. Мушкетер стал незаменимым героем на любом карнавале, на многих детских праздниках – и не только во Франции. Ну, а на родине книги о нем переиздаются ежегодно. В том числе – псевдомемуары и сиквелы. Из научно-популярных трудов наиболее яркой стала книга историка Жан-Кристиана Птифиса, посвященная подлинной жизни д’Артаньяна, небольшой отрывок из которой мы предлагаем вашему вниманию.
Александр Дюма
Исследование, основанное на изучении архивов и глубоком знании эпохи Людовика XIV, получило премию Французской академии и стало признанной классикой жанра. Историк раскрывает историческую правду в узнаваемом современном европейском стиле, без догматических оборотов. Он хорошо осознает важность литературного образа своего героя и не стремится «опровергнуть Дюма». Птифис – замечательный знаток истории и в то же время – не «пропыленный архивный сухарь». Он пишет, как будто ведет с нами захватывающий разговор, в котором полным-полно новых сведений, имен и политических поворотов. После прочтения Птифиса удивляет не то, что Дюма отступал от исторической правды. Это не секрет. Удивляет, что во многом писатель все-таки цеплялся за правду, хотя и перемешивал факты, смело перемещая их во времени и пространстве.
Шпага д’Артаньяна еще долго будет предметом мечтаний, фантазий и шуток. Мы не раз увидим любимых героев на книжных полках и киноэкранах. Нас удивят (а, может быть, и огорчат) смелые интерпретации. Ведь у каждого из нас – свой д’Артаньян. Но встреча со старым знакомым всегда интересна. Конечно, наш сборник – это не «истина в последней инстанции». Архивы и мемуары врут не менее вдохновенно, чем живые люди. Но эта противоречивая история подлинного д’Артаньяна интересна и ценна.
Арсений Замостьянов,
заместитель главного редактора журнала «Историк»
Предисловие к роману «Три мушкетера»
где устанавливается, что в героях повести, которую мы будем иметь честь рассказать нашим читателям, нет ничего мифологического, хотя имена их и оканчиваются на «ос» и «ис».
Примерно год тому назад, занимаясь в Королевской библиотеке разысканиями для моей истории Людовика XIV, я случайно напал на «Воспоминания г-на д’Артаньяна», напечатанные – как большинство сочинений того времени, когда авторы, стремившиеся говорить правду, не хотели отправиться затем на более или менее длительный срок в Бастилию, – в Амстердаме, у Пьера Ружа. Заглавие соблазнило меня; я унес эти мемуары домой, разумеется, с позволения хранителя библиотеки, и жадно на них набросился.
Я не собираюсь подробно разбирать здесь это любопытное сочинение, а только посоветую ознакомиться с ним тем моим читателям, которые умеют ценить картины прошлого. Они найдут в этих мемуарах портреты, набросанные рукой мастера, и, хотя эти беглые зарисовки в большинстве случаев сделаны на дверях казармы и на стенах кабака, читатели тем не менее узнают в них изображения Людовика XIII, Анны Австрийской, Ришелье, Мазарини и многих придворных того времени, изображения столь же верные, как в истории г-на Анкетиля.
Но, как известно, прихотливый ум писателя иной раз волнует то, чего не замечают широкие круги читателей. Восхищаясь, как, без сомнения, будут восхищаться и другие, уже отмеченными здесь достоинствами мемуаров, мы были, однако, больше всего поражены одним обстоятельством, на которое никто до нас, наверное, не обратил ни малейшего внимания.
Таким традиционно изображают исторического д’Артаньяна
Д’Артаньян рассказывает, что, когда он впервые явился к капитану королевских мушкетеров г-ну де Тревилю, он встретил в его приемной трех молодых людей, служивших в том прославленном полку, куда сам он добивался чести быть зачисленным, и что их звали Атос, Портос и Арамис.
Признаемся, чуждые нашему слуху имена поразили нас, и нам сразу пришло на ум, что это всего лишь псевдонимы, под которыми Д’Артаньян скрыл имена, быть может знаменитые, если только носители этих прозвищ не выбрали их сами в тот день, когда из прихоти, с досады или же по бедности они надели простой мушкетерский плащ.
С тех пор мы не знали покоя, стараясь отыскать в сочинениях того времени хоть какой-нибудь след этих необыкновенных имен, возбудивших в нас живейшее любопытство.
Один только перечень книг, прочитанных нами с этой целью, составил бы целую главу, что, пожалуй, было бы очень поучительно, но вряд ли занимательно для наших читателей. Поэтому мы только скажем им, что в ту минуту, когда, упав духом от столь длительных и бесплодных усилий, мы уже решили бросить наши изыскания, мы нашли наконец, руководствуясь советами нашего знаменитого и ученого друга Полена Париса, рукопись in-folio, помеченную. N 4772 или 4773, не помним точно, и озаглавленную: «Воспоминания графа де Ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XIII и в начале царствования короля Людовика XIV».
Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись, нашу последнюю надежду, мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой – имя Портоса, а на тридцать первой – имя Арамиса.
Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом. Мы поспешили испросить разрешение напечатать ее, чтобы явиться когда-нибудь с чужим багажом в Академию Надписей и Изящной Словесности, если нам не удастся – что весьма вероятно – быть принятыми во Французскую академию со своим собственным.
Такое разрешение, считаем своим долгом сказать это, было нам любезно дано, что мы и отмечаем здесь, дабы гласно уличить во лжи недоброжелателей, утверждающих, будто правительство, при котором мы живем, не очень-то расположено к литераторам.
Мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей первую часть этой драгоценной рукописи, восстановив подобающее ей заглавие, и обязуемся, если эта первая часть будет иметь тот успех, которого она заслуживает и в котором мы не сомневаемся, немедленно опубликовать и вторую.
А пока что, так как восприемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де Ла Фер источник своего удовольствия или скуки.