Уже не новичок

— Да почему не нравится? — притворно удивилась Зебрина. — Это ведь, как приготовить. Хорошенько пропечь, подать под хорошим соусом — никто ничего и не заметит... — и подмигнула мне, мерзавка!

— Золотце, ты ставишь меня в неловкое положение, — в голосе Коломбо стало ещё больше яда и сахара. — Что подумает о нас наш гость?

Я беспомощно посмотрел на Луку Брази. Но добрый консильери лишь развёл руками и незаметно отодвинулся от стола...

Вот вы когда-нибудь, приходя в гости к девушке, попадали в эпицентр семейного скандала?

Вообразите: вы с подружкой мирно сидите на диване, от поцелуев распухли губы... И тут входит папа. Вас гонят взашей, дочь грозят отправить в монастырь... Обычно это происходит именно так.

Но чтобы молоденькую девчонку выдавали замуж НАСИЛЬНО? — не считая ситуации, когда муж — старый богатый брюзга, и брак производится исключительно по расчёту... Стоп.

Стоп-стоп-стоп... Кажется, я на что-то наткнулся.

ПОЧЕМУ дон Коломбо так жаждет заполучить меня в зятья, что готов разругаться в пух и прах с любимой дочуркой, с которой он буквально пылинки сдувает?

Что во мне такого? Какие-то исключительные личные качества, или... Казино? Да нет, бред собачий. Чтобы вернуть казино, я сам могу придумать десяток более лёгких способов...

Мимо меня, прямо над столом, пролетел язык пламени. Как из огнемёта!

Да что происходит-то?

Вероятно, совершив глубокое погружение в собственные мысли, я упустил что-то важное...

Ещё один язык пламени расплавил роскошные свечи вместе с канделябрами, и поджег скатерть.

— Зебрина! Прекрати немедленно!.. — а это уже голос донны Калотты. В нём всё та же безграничная любовь, но приправленная здоровой щепоткой раздражения на строптивое чадо.

— Не прекращу, не прекращу! Вы не можете меня заставить. Я всегда делаю, что хочу. Хочу — и буду! Хочу — и буду!

И тут донья Карлотта повернулась к мужу. Глаза её сверкали, а пальцы так скрючились, что напоминали когти.

— Это ты виноват, ми амор! Ты позволял ей делать всё, что вдумается. И теперь не можешь с ней справиться.

— Господа, господа! — вскочив, чтобы спастись от очередного языка пламени, я вытянул руки ладонями вперёд. — Кажется, у меня есть решение вашей проблемы. Никто ни на ком не женится! Я с радостью заберу своё предложение назад, дон Коломбо. Нет, правда. Не нужно так ругаться из-за меня.

— Ты тут вообще ни при чём, — брови Коломбо грозно сдвинулись, в глазах сверкнула угроза. Вот теперь перед нами был настоящий дон — такой, каким его знали все. Кроме Зебрины... — Это дело принципа. Она моя дочь. И я не потерплю непослушания в моём доме.

На мой неискушенный взгляд, думать об этом надо было гораздо раньше... Например, до рождения чудесной малютки.

— Ах, так? — вскричала девочка с желтым ирокезом и трогательным колечком в ноздре. — Тогда я ухожу!

Я не заметил, в какой момент началась метаморфоза.

— Зебрина, не смей! — предостерегающе крикнула донья Карлотта. А я последовал примеру Луки Брази: отошел подальше.

И вовремя.

Конечно же, девчонка пропустила крики родичей мимо ушей.

Я сомневаюсь, что у неё в этот момент ВООБЩЕ были уши...

Воздух вокруг Зебрины клубился и стонал. Она сама тоже клубилась — наружу то и дело выскакивали то когтистая лапа, то кончик крыла, то золотой, без век и ресниц, глаз...

Тот конец стола, рядом с которым шло превращение девушки, вдруг смялся, съёжился, и втянулся внутрь вихря.

— Зебрина! — сделала последнюю попытку мать.

Но было поздно.

Дымка рассеялась, и перед нами предстал... дракон. Ослепительно-желтого, почти золотого цвета, он — она — лучилась своим собственным светом. И это было бы дико красиво, если бы не было так... устрашающе.

Головой драконица подпирала потолок. Почти подпирала — уж люстру задевала точно.

Зебрина подняла по-своему красивую голову, и издала утробный, исходящий из самых глубин души, рык. У меня заложило уши.

А рык всё длился и длился, пока зал не окутали клубы дыма и горящей мебели.

А ещё потом драконица вытянула шею, распахнула зубастую пасть во всю ширину — любой крокодил позавидует, чесслово... и закричала на громадное окно.

Стекло разлетелось как бы само собой, осколки так и брызнули в разные стороны. Очевидно, она использовала какой-то акустический приём, но я не специалист.

Ни на кого не глядя, Зебрина подпрыгнула повыше, расправила крылья и вылетела в окно.

В зале повисла гнетущая тишина. Только ветер свистел в зазубринах, оставшихся от прекрасного древнего витража...

А ведь всё так хорошо начиналось! Меня накормили, подогр... обогрели... Я чувствовал такое неизбывное счастье просто от того, что как следует поработал челюстями!

А теперь в желудке пусто, словно у меня внезапно открылся синдром чёрной дыры.

Дон Коломбо хладнокровно поднял бокал, и допил вскипяченное шампанское.

А потом отошел от стола, снял пиджак и преувеличенно аккуратно повесил его на спинку стула. Тщательно расправил складки...

Когда дон выпрямился, и я увидел его лицо, сердце остановилось как-то само собой.

Глаза дона Коломбо вдруг приобрели вертикальные зрачки. Но они были такого глубокого чёрного цвета, что казались просто провалами в реальности. Сгустками настоящей, неподдельной тьмы.

— Ми амор... — прошептала донья Карлотта.

— Я верну её, — прорычал дон Коломбо. Голос его был настолько низок, что переходил в инфразвук. — Я исправлю свою ошибку. Даже если это будет стоить ей жизни.

— НЕТ! — донья Карлотта вскочила, опрокинув стул, и бросилась к мужу. — Я сама верну девочку домой, ми амор. Вы слишком дороги для меня, чтобы рисковать вами обоими.

— Ты была права, кара миа, — уже тише сказал дон Коломбо. — Я слишком многое позволял нашей малышке. Пора положить этому конец.

— Я поговорю с ней, — поспешно вставила донья Карлотта. — Я догоню Зебрину, и мы поговорим. Как мать с дочерью. Поверь, ми амор, так будет лучше... для всех.

Дон Коломбо сделал глубокий вдох. А потом глаза его вернулись в норму, и он даже смог улыбнуться.

Поразительной выдержки человек!

Мужчина в растрёпанных чувствах способен на многое. Например, швыряться тяжелыми предметами меблировки в стены. Потрясать кулаками, топать, орать, и мысленно испепелять всё, что находится вокруг.

Никто худого слова не скажет. Ясно ведь: довели бабы мужика.

Но дон Коломбо был титан. После такого скандала, после того, что учудила любимая доченька, он нашел в себе силы вежливо улыбаться!

Донья Карлотта тем временем подошла к разбитому окну, и прямо как была, в вечернем платье и на шпильках, сиганула вниз.

Я не сдержал крика...

Но в следующий миг окно заслонила громадная тень. Размах крыльев у неё был, как у крупного кукурузника, а тело, с длинной шеей и изящных очертаний головой — размером с подводную лодку. Дракон цвета алого, как закат, воспарил над замком, исполнил красивую "бочку" и устремился к городу.

А я плюхнулся на кстати подвернувшийся стул и вытянул ноги. Мысли в голове крутились так, словно мне в черепушку сунули погружной блендер, и теперь взбивали мозги на самой высокой скорости.

Драконы, мать их за ногу!

Мама — дракон, папа-дракон, и маленькая дочка — дракончик...

Рехнуться можно от счастья!

И в такую семью мне предстоит войти, как любящему, и... Как же дон сказал? Ах да! ПОЧТИТЕЛЬНОМУ зятю?..

Ну, насчёт почтительности, это я гарантирую: попробуй возражать, когда в ответ может прилететь язык пламени из огнемёта?

Кстати: если у неоперившейся драконихи Зебрины успешно получается плавить бронзовые подсвечники, на что способна её мамочка? Спалить с одного выдоха колокольню?

И тут до меня дошло... Во-первых, замок. Мегалитическия архитектура ИЗНАЧАЛЬНО предназначалась для драконов! Все эти громадные залы, широченные коридоры, двери, больше похожие на ворота ангаров... А ещё городские здания и кварталы. Я-то всё думал: ну зачем им проспекты, больше похожие на площади, и здания размером с квартал, без окон, и похожие на бункеры?