Обручальное кольцо

– Я всего лишь хотел попрощаться с милой дамой. Пруденс отпрянула и выдернула свою руку.

Глаза Росса сверкнули, словно синие ледышки.

– Он чем-то расстроил тебя, Марта?

Пруденс прикусила губу. Росс уже потянулся к эфесу своей шпаги. Но ведь он останется во власти Хэкетта до тех пор, пока не уйдет в отставку. Ему грозит опасность потерять свободу. Она тряхнула головой, стараясь успокоить кипевшее в душе возмущение.

– Нет. Конечно, нет. Но его присутствие… мне неприятно.

Росс взял ее под руку.

– Идем же, на берегу нас ждет карета. А ты не бойся, – обратился он к Вэджу. – Этот человек больше не сможет причинить тебе зло. – И, пересиливая себя, поклонился Хэкетту: – К вашим услугам, сэр.

Росс вывел Пруденс и Вэджа с корабля и усадил в экипаж. Всю дорогу он хранил гробовое молчание, низко склонив голову на грудь. Казалось, его мысли блуждали где-то очень далеко. А Вэдж без умолку бормотал нечто бессвязное и клялся, что «кэп» будет вечно преследовать его и насылать разные беды.

Пруденс смотрела в окошко на окрестности. Сентябрь уже тронул листву деревьев багряной и желтой красками. Грустное напоминание об умирающем лете и приближении зимы. Пруденс вздохнула. До встречи с Джеми осталось меньше недели. Почему же на сердце у нее так тяжело? Куда девалось светлое чувство, удерживавшее ее от отчаяния все последние месяцы?

Они быстро добрались до Вильямсбурга. Карета проехала до Дьюк-оф-Глочестер-стрит и остановилась возле таверны. Над дверью покачивалась вывеска, гласившая «Таверна Рэйли»,[21] а внизу был намалеван портрет самого сэра Уолтера.

Росс наконец пошевелился.

– Я загодя послал человека, чтобы он приготовил для меня комнаты. Дилижанс, следующий на север, отправится в путь не раньше полудня. Вам нужно отдохнуть и пообедать перед отъездом.

Обед в гостиной апартаментов Росса прошел в молчании. И атмосфера, как ни странно, была напряженной. Вэдж сидел за отдельным столиком возле окна, смеясь и разговаривая сам с собой. Росс и Пруденс изредка перекидывались незначительными репликами и старались не встречаться друг с другом взглядом. А когда она сняла с пальца кольцо Марты и, не говоря ни слова, положила его на стол, покрытый скатертью, в комнате воцарилась мертвая тишина.

Через некоторое время Росс вздохнул и поднялся со стула.

– Вам пора идти. – Он сунул руку в карман, вытащил оттуда маленький кожаный кошелек и проворчал: – Вот. Вам понадобятся деньги.

– О нет, я не могу взять это. У меня есть кое-какие сбережения.

– Этого недостаточно, – заявил Росс. – Где вы будете останавливаться на ночлег? На каких-нибудь грязных постоялых дворах? И питаться одним хлебом и сыром в ожидании встречи с лордом Джеми? Берите же, черт побери, и не затевайте новую ссору!

Пруденс уныло склонила голову, но взяла кошелек.

– Спасибо.

Ее одолела нерешительность. Как часто она рисовала в своем воображении эту сцену, но не могла и представить, что расставание будет столь горьким и печальным. Ей не хотелось уезжать.

– Росс…

Сказать бы ему, как он стал ей дорог, как она благодарна за все, что он для нее сделал!

– Я желаю вам обрести душевный покой в одиночестве, – только и сумела выдавить из себя Пруденс.

Росс отвел глаза.

– А я желаю вам найти счастье с лордом Джеми.

– Вы поцелуете меня на прощание? – прошептала Пруденс, судорожно сцепив пальцы.

Росс положил ей на плечи руки, наклонился и нежно поцеловал в щеку.

– Дилижанс ждет внизу. Я распорядился, чтобы туда погрузили ваш багаж.

– Спасибо. – Пруденс отвернулась и взяла свою соломенную шляпку.

И вдруг Росс, повернув Пруденс к себе, порывисто обнял и поцеловал с такой страстью, словно хотел удержать навеки.

Пруденс тоже жадно впилась в его губы.

«Попроси меня остаться, и я забуду о своем ребенке», – подумала она.

Но Росс оттолкнул ее и замер, прижав руки к бокам. Он так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели. Глаза потемнели от бешенства.

– Ради Бога, уходи! Иди к человеку, которого любишь.

Пруденс, почти ничего не видя от слез, застилавших глаза, спотыкаясь, спустилась по лестнице. Во дворе стоял дилижанс, который должен был увезти ее к Джеми.

Росс отшвырнул книгу и уставился в окно. По ночному небу стремительно неслись низкие тучи. Стекла дрожали и звенели от порывов холодного сентябрьского ветра, который дул весь день, словно предупреждая о приближении зимы. Эти зловещие звуки насмерть перепугали Вэджа, и он давно забрался в постель, скрывшись в своей маленькой комнатенке, примыкавшей к гостиной. Внизу на вымощенном булыжником дворе плясали первые опавшие листья, а ветки дерева, которое росло под окном, неумолчно стучали в стекло, точно привидения, требующие, чтобы Росс впустил их к себе.

Он тяжко вздохнул. Как вынести целую одинокую жизнь в лесах, если одна неделя без Пруденс показалась ему вечностью?

Всего одна неделя. Больше его здесь ничто не держит. Он уже составил планы на будущее, прикинул, куда ехать дальше, и покончил со своими обязательствами перед флотом. Росс даже успел черкнуть письмо кузинам Марты в Питсбурге, заверив, что непременно наведается к ним, если попадет в эти места.

Марта… Росс рухнул в кресло и вынул кольцо из кармана жилета. Всматриваясь в него, он пытался вспомнить ее нежные серые глаза, прекрасное лицо и длинные волосы цвета спелой пшеницы, озаренные отсветами пламени в камине. Но видение померкло, расплылось, и вместо серых глаз возникли яркие смеющиеся зеленые глаза, а волосы вдруг приобрели цвет огненно-рыжих листьев за окном.

Росс застонал и прикрыл лицо рукой. Один раз он поддался похоти, уступил искушению – и потерял все. Он предал память о Марте из-за непростительной слабости, животной страсти, которую, казалось, ему удалось подавить.

«Но я всего лишь человек, – вдруг с горечью подумал Росс. – Ничем не лучше других. Я вовсе не образец добродетели, хоть и стараюсь быть таковым». И быть может, Господь свел его с Пруденс для того, чтобы показать, сколь он глуп в своей самонадеянности и гордыне.

Но ничего, впереди у него целая жизнь – времени для покаяния хватит. И чем быстрее он выбросит Пруденс из головы, тем будет лучше. Похоронив себя в глуши, среди безмолвия гор и лесов, он снова начнет думать о Марте и вспомнит, что она была и остается сейчас, после смерти, единственной родственной для него душой. Пусть его плоть оказалась слабой, пусть он не сумел преодолеть физическую потребность ощутить теплое и нежное женское естество, – все это лишь напоминание о том, что ничто человеческое ему не чуждо. И Марта, которая смотрит на него с небес, конечно же, поймет и простит.

А что касается Пруденс – он уже избавился от нее, и это очень хорошо. По крайней мере гордость его больше не пострадает. Росс до сих пор ненавидел себя при воспоминании о том, как он беспомощно плакал в ту ночь. Слава Богу, Пруденс пи разу не упомянула об этом. Еще одно проявление слабости. Его щеки вспыхнули от жгучего стыда. Так унизить себя, свое мужское достоинство! Присутствие Пруденс было бы постоянным укором для него. И все же Росс не мог не признать: взрыв страсти оказал на него весьма благотворное действие. Он стал спокойнее и спал гораздо лучше.

Росс встал, подбросил в камин полено и налил себе маленький стаканчик мадеры. На душе у него вдруг стало легко, мысли прояснились. Да, Пруденс была для него искушением, но по Божьему соизволению он вышел из этого испытания еще более сильным.

Завтра надо наведаться в таверну «Щиты». Там есть седой старый лесник, который всю неделю расхваливал Россу уединенную хижину, расположенную на одной из вершин Шенандонской горной цепи. Если удастся найти ее, не надо будет тратить лишние усилия и строить новый дом. Они с Вэджем успеют привести в порядок свое новое жилище задолго до того, как начнется пора снегопадов.

Росс уставился на огонь, потрескивающий в камине. Языки пламени напоминали ему о волосах Пруденс. На корабле она мыла их дождевой водой и мылом. И от них пахло солнцем – даже в их затхлой каюте. Когда Пруденс спала, он не раз наклонялся и вдыхал их аромат.

21

Рэйли, Уолтер (1562–1618) – известный английский писатель, философ. Действовал как пират но заданию своего правительства.