Страница 38 из 88
– Скоро наш корабль начнет скакать, как рыба, брошенная в кипяток. Ничего, конечно, с этим не поделаешь, миссис Мэннинг, – сказал Ричардс, с отвращением глядя на лужу, разлившуюся по полу. – Пока не пройдет шторм, надо держаться поближе к своей койке. – Отыскав свободный гамак, он подвесил его к балке. – Может, проводить вас в каюту?
Пруденс покачала головой: какой смысл понапрасну гонять Ричардса? Сейчас у тех, кто выстоял перед ударом шторма и может держаться на ногах, есть дела и поважнее. Она понаблюдала за Ричардсом, который, задрав ногу, впрыгнул в гамак, – иной возможности выполнить этот сложный маневр не было, – а потом осторожно двинулась к двери.
Спускаясь на нижнюю палубу, Пруденс судорожно цеплялась за скобы и поручни и наконец добралась до коридора, ведущего к каюте Росса. Она была совершенно вымотана своими отчаянными попытками устоять на ногах. Ей так хотелось поскорее оказаться в уютной, надежной кровати!
И вдруг она в ужасе отпрыгнула в сторону. В дверях, сгорбившись, стоял какой-то матрос и бормотал под нос нечто неразборчивое. С опаской приблизившись к нему, Пруденс разглядела в тусклом свете фонарей долговязую фигуру Гауки, приятеля Вэджа. Он вымок насквозь; длинные растрепанные волосы свисали на лицо слипшимися прядями.
– Что вы здесь делаете?
– Ох, мадам, я так испугался! Он ведь умрет, спаси Господь его душу!
«Кто, Росс? – тут же промелькнуло в сознании Пруденс. – Что же с ним случилось?» Она почувствовала, что ей не хватает воздуха.
– О ком вы? О докторе Мэннинге?
– Нет-нет, мадам! Я о Тоби.
– Он ранен?
– Еще хуже, мадам. А я тут один, и рассказать-то некому.
– Боже милостивый! Так что же стряслось?
– Мы были на палубе. Ну, я и другие канониры. Привязывали пушки перед штормом. А старина Тоби… тянул вместе с нами. Тут линь возьми и порвись, и орудие покатилось.
– Его раздавило? – вскрикнула Пруденс.
Гауки покачал головой. С его впалых щек стекали капли дождя.
– Нет, мадам. Я прыгнул к нему и бросил другой линь, ну, чтобы закрепить пушку. Но тут появляется капитан и как набросится на беднягу Тоби, точно наш боевой корабль на французский фрегат! И давай честить его: ты, мол, не матрос, а болван и растяпа, паршивый сукин сын… ну, и все такое. А потом показывает вверх, на грот-мачту. Нижние паруса-то, ясное дело, спущены из-за шторма. Но одна брам-стеньга порвалась. И вот, понимаете, свешивается она и болтается, точно здоровенная белая чайка в небе перед закатом.
– А разве нельзя было починить ее после того, как закончится шторм?
– В том-то и дело, мадам. И для корабля никакой опасности нет: парус-то маленький. Но кэп замахал кулаками на Тоби и закричал: «А ну, полезай наверх, урод проклятый, и тяни брам-стеньгу!»
– Но ведь Тоби – канонир. Он не умеет обращаться со снастями.
– Господи помилуй, конечно! Тоби пытался растолковать это капитану. Ведь таких отличных канониров, как Вэдж, у нас на полубаке отродясь не бывало! Только капитан и слушать его не стал. «Ты что-то слишком часто начал мне перечить, пес паршивый», – говорит. А потом пригрозил: дескать, не полезешь – получишь сотню палочных ударов.
– Господи Иисусе! И что же Тоби сделал? Гауки помрачнел.
– Ну, старина Тоби – он ведь парень бравый, его не запугаешь! Вот он и полез…
Пруденс слушала рассказ Гауки со все возрастающим ужасом.
– Значит, он благополучно залез наверх, а потом спустился?
– Нет, мадам. Залезть-то залез… а спуститься капитан ему не разрешил.
– Не разрешил спуститься?! В такой шторм? – Пруденс едва не сорвалась на крик.
– Он даже поставил у грот-мачты морского пехотинца с абордажной саблей. Я-то и другие канониры хотели стянуть Тоби вниз. Да ведь этот… с саблей, грозит, что, мол, разрубит гроты, если мы подойдем близко. Вот мы и топтались там на месте – беспомощные, как фрегат в безветренную погоду.
Пруденс задыхалась от ужаса:
– Значит, Тоби до сих пор там… наверху?
– Ну да, то-то и оно. Все цепляется за жизнь. Если только его уже не сдуло ветром.
– Господи, помоги ему!
Пруденс повернулась и зашагала к люку, стараясь приноровиться к неистовой качке корабля. Выбравшись на палубу, она юркнула под выступ бака, чтобы укрыться от беснующейся стихии. Свист ветра уже давно превратился в рев; дождь обрушивался на корабль ледяным потоком. Пушки громыхали в своих лафетах-тележках; лязг насосных цепей смешивался со скрипом шпангоутов и балок.
Через несколько секунд Пруденс вымокла до нитки – от дождя и перекатывающихся через борт волн. Ветер вырвал гребни из волос, и длинные пряди хлестали ее по лицу.
Она внимательно всматривалась в снасти. Господи, вот он! Пруденс содрогнулась. Тоби Вэдж, добравшийся примерно до середины мачты, висел там с побелевшим от смертельного страха лицом и завывал, как бешеная собака. От этих пронзительных, заупокойных звуков кровь стыла в жилах. С каждым рывком корабля мачта угрожающе раскачивалась, точно молодое деревце на ветру. «Откуда же только у бедняги берутся силы?!» – подумала Пруденс.
А капитан Хэкетт, укрывшийся от непогоды в дверях кают-компании, спокойно наблюдал за этой сценой. Он прижался к косяку, скрестив руки на груди; на его лице играла злорадная улыбка. На палубе, насквозь продуваемой ветром, собрались несколько матросов и офицеров. Они были слишком запуганы, чтобы вступить в спор со своим капитаном, и смущенно отводили в сторону взгляды. Даже морской пехотинец, стоявший на страже возле мачты, был явно пристыжен. И только капитанский прихвостень Сликенхэм улыбался с довольным видом.
Пруденс нетерпеливо оглядывалась по сторонам. Неужели ни у кого не хватит духа вступиться за Вэджа? В открытой двери бака мелькнула фигура Росса. Испустив вздох облегчения, она бросилась туда и крепко вцепилась в руку доктора.
– Бога ради, сделайте же что-нибудь!
Росс то сжимал, то разжимал кулаки. Его застывшее лицо стало похоже на маску. В глазах сверкал огонь бессильной злобы.
– Не могу, – холодно ответил он и сжал челюсти. – Я уже пытался образумить капитана, но он твердо решил довести дело до конца. Думаю, Хэкетт не успокоится, пока Вэдж не погибнет. И в мире будет одним уродом меньше, так он выразился.
Пруденс, не веря своим ушам, уставилась на Росса широко открытыми глазами.
– И поэтому вы не хотите ничего предпринять?
Его губы скривились в горькой гримасе.
– Вы же знаете, капитан будет рад расправиться со мной – только дай повод. Это военный корабль, и у Хэкетта здесь неограниченная власть. А у меня нет права вмешиваться. – Голос Мэннинга звучал холодно и отчужденно.
Пруденс чуть не разрыдалась от ярости и отчаяния.
– Ах вот как! И вас не волнует, что станется с этим беднягой? Почему вы не можете отменить приказ Хэкетта? Неужели настолько испугались? – Расплакавшись, она забарабанила кулачками по груди Росса. – Вы просто-напросто эгоист и трус к тому же! Думаете только о себе! Неужели вам наплевать, когда умирают другие? Можно ли до такой степени отстраниться от жизни, от людей?
Казалось, Росс вот-вот взорвется. Он напрягся, раздираемый противоречивыми чувствами, а потом грубо схватил Пруденс за плечи и начал изо всех сил трясти ее.
– Вы наивная дурочка, черт бы вас побрал! – орал он. – Вы что, ослепли и не видите, сколько в мире зла? Если меня закуют в кандалы, не пройдет и часа, как этот негодяй войдет в мою каюту… и займет мою койку! И будет утешать мою «супругу»! – В его глазах полыхала ярость. – Вы останетесь пленницей, игрушкой в его руках до конца плавания!
Перепуганная Пруденс удивленно смотрела на него. Она уже подверглась атаке Хэкетта, но почему-то думала, что капитан ограничится одной попыткой.
– До… до конца плавания? – спросила она с запинкой. – Н-нет, он… он не осмелится… ведь другие мужчины…
– Кто? Ваш трусливый Сент-Джон? – сказал Росс с презрительной усмешкой. – Вы полагаете, он защитит вас? Бог мой, капитан уже не раз предлагал мне выступить в роли сводника, даже обещал взамен увеличить рацион матросам! Вот как страстно он вас домогается!