Страница 2 из 76
КНИГА ПЕРВАЯ
ВЕЛИКАЯ ЖАЛОСТЬ
…Но есть и другая жалость — истинная, которая требует действий, а не сентиментальных переживаний; она знает, чего хочет, и полна решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих, силах и даже свыше их. Если ты готов идти до конца, до самого горького конца, если запасешься великим терпением — лишь тогда ты сумеешь действительно помочь людям. Только тогда, когда принесешь в жертву самого себя, только тогда!..
ГЛАВА 1
Капитан Вокулёра
Сир Робер де Бодрикур пребывал в тяжелом раздумье. Голова гудела с похмелья, клонило ко сну. И тем не менее он не лежал, нет, он сидел в своем высоком кресле и думал.
До, сих пор сир Робер был вполне доволен судьбой. Ему неизменно везло. Впрочем, он сам был не промах и для этого везения многое создал своими руками. Сын небогатого служилого дворянина, он сделал прекрасную карьеру. Вот уже четырнадцать лет, как он занимает две доходные должности: бальи[1] Шомона и капитана[2] Вокулёра. Еще совсем молодым человеком он женился на богатой вдове, а когда та благополучно скончалась, не растерялся и предложил руку и сердце еще более богатой сеньоре, опять вдове. Новая его супруга, госпожа Аларда де Шамбле, была стара и некрасива. Но это не беспокоило доблестного капитана. Мало ли молоденьких и хорошеньких крестьянок в его округе? И пусть хоть одна из них осмелилась бы отказать могущественному бальи!
Бодрикур слыл честным и нелицеприятным судьей. Играя роль доброго отца народа, он разбирал крестьянские тяжбы, взыскивая за это изрядную мзду, и вешал разбойников, когда те попадались под руку. При этом, однако, он умел ладить с хищными сеньорами окрестных мест, покрывал их темные делишки и всегда имел долю в добыче.
А эта война? Страдало подлое мужичье, а сир Робер и отсюда извлекал тысячи выгод. Когда представлялась возможность, он совершал лихие набеги, разорял деревни, захватывал крестьянские пожитки, угонял скот.
Дело известное, на войне как на войне: разве бальи не был обязан наказать мужиков, сочувствующих противнику?
Правда, сира Робера обвиняли, что он не слишком разбирался, где его противник. Поговаривали, будто иногда он сражался за своих, а иногда и против. Но на подобные обвинения капитан Вокулёра всегда мог ответить, что в этой войне и сам дьявол не отличил бы чужих от своих.
Да, у него было много друзей среди врагов и врагов среди друзей, он не мог этого отрицать. Но он по мере сил ладил и с теми и с другими. А дураком и теленком он не был никогда, нет, он никогда не бежал от своей выгоды!
Однако — увы! — всему на свете бывает конец. Пришел конец и его капитанству. А еще несколько дней, и — прощай, старый бальяж…
Бодрикур невольно вздохнул.
Прямо удивительно, как одни события цепляются за другие! И как трудно иногда предвидеть, чем обернется для тебя удача!
Все началось, когда он, сир Робер, только лишь утвердился в своих должностях.
Король Карл VI впал в безумие, а его супруга, королева Изабо, предалась любовным утехам.
Франция вновь возвращалась к временам без властья. Провинции отпадали от центра, никто никого не желал слушать и признавать.
Вот когда пошла потеха!.. Знай грабь да набивай карман!..
Сиятельные господа подавали пример. Герцоги Бургундский и Орлеанский, братья короля, разоряли целые княжества и, претендуя на первую роль в королевстве, поедом ели друг друга. Бургундцы зарезали герцога Орлеанского, а сторонники орлеанской партии, заполучив безумного короля, вступили в Париж.
«Арманьяки»,[3] как окрестило победителей население столицы, недолго торжествовали. Разгневанный герцог Бургундский намекнул английскому королю, что наступает время, удобное для возобновления войны.
Английский король Генрих V и сам это видел.
В ночь на 13 августа 1415 года его войска высадились в устье Сены.
То, что последовало, было подобно смерчу или урагану.
О, Бодрикур хорошо помнил эти дни…
Точно лавина затопила север Франции. Разграбленные города почти не оказывали сопротивления В октябре при Азенкуре войско Карла VI было разбито наголову и цвет французского рыцарства оказался в плену у англичан.
Со времени Креси и Пуатье, о которых помнили лишь глубокие старцы, Франция не знала столь тяжких поражений.
Азенкур открыл дорогу на Париж.
Взбешенные арманьяки попытались исправить дело убийством Жана Бургундского. Но это лишь ухудшило положение. Сын покойного, герцог Филипп Добрый, провозглашая себя мстителем за отца, заключил союз с Генрихом V. Французская королева, подкупленная союзниками, приняла их сторону. Сумасшедшего Карла VI взяли в шоры и заставили подписать тяжелый и позорный договор в Труа.
Карл VI признавал своим преемником Генриха V Английского.
Дофин[4] Карл, которого считали виновным в убийстве Жана Бургундского, устранялся от прав наследования.
Королева Изабо, идя навстречу требованиям союзников, заявила, что юный принц Карл не сын французского короля…
Вскоре после этого оба соперника — Генрих V и Карл VI — неожиданно умерли. Но договор остался договором. Новый английский король, Генрих VI, еще нежился в колыбели, а регент герцог Бедфордский продолжал завоевывать для него второе королевство.
Англичане, поддерживаемые бургундцами, медленно продвигались на юг. Народ, как умел, сопротивлялся проклятым годонам.[5] Завоеватели отвечали расправами…
Впрочем, до всего этого сиру Роберу не было ровно никакого дела. Плевать ему на голытьбу, на ее бедствия и героизм. Сам-то он до поры до времени с выгодой пользовался сложившейся обстановкой и ловил жирную рыбку в мутной водичке.
Однако к лету 1428 года положение круто изменилось.
Англичане, занявшие весь северо-восток страны, дошли до города Орлеана — ключевой крепости на Луаре. Вся Шампань, а вместе с ней и Шомонский бальяж оказались под их властью. Вокулёр, лежавший на восточной границе Франции, был окружен врагом.
1
Наместник и судья в округе (бальяже), непосредственно подчиненном королю.
2
В данном случае военно-административная должность. В более широком смысле — военачальник дворянского происхождения.
3
От имени графа Бернара Арманьяки, возглавившего орлеанскую группировку
4
Дофин (от области Дофинэ) — официальный титул наследника французского престола, старшего сына царствующего короля.
5
Годон (от английского «год дэм» — черт возьми!) — кличка, данная завоевателям французскими крестьянами.