Страница 40 из 46
Модсогнир плавно планирует вниз, и моё сердце ухает в том же направлении. Прижимаюсь ещё ближе к одному из самых больших шипов.
Слава богу, здесь хотя бы не холодно - кровь животной ипостаси драконов на несколько градусов горячее, чем кровь их человеческих тел, что создаёт удачный баланс с низкой температурой воздуха на высоте.
Как я вообще оказалась парящей над землёй-матушкой верхом на своём наречённом?
Нет, я здесь не потому что своей непримиримостью окончательно доконала мужика, и он, послав в Гиену Огненную концепцию добровольного согласия и прочие цивилизованные понятия, решил утащить меня в свою пещеру. У Модсогнира, вообще-то, в принципе не было пещеры, если уж на то пошло.
Я тут, потому как полёт на драконе - это единственный быстрый способ добраться до нужного нам места. А именно - до треклятой и, как оказалось, не существующей деревни.
Рассказываю по порядку.
В первые минуты после сказанного Лолитой, я стояла в абсолютнейшем ступоре. Шарики в моём мозге начали расходиться с роликами, рождая одну очень любопытную вещь - осознание всего случившегося. Одно за другим принялись вспыхивать воспоминания, и картинка постепенно сложилась в ужасающее понимание: все жители той деревни на самом деле были мертвецами.
Та милая торговка-ликантропка, продавшая нам нашу уже давно вышедшую из моды одежду и обувь. Та градоправительница, прилетевшая непонятно откуда и улетевшая в никуда. Те старые, потёртые свитки из местной библиотеки, информация в которых, как мы впоследствии поняли, устарела на добрую пару сотен лет. Тот случай с каретой, когда она сломалась аккурат в тот момент, когда мы покинули пределы леса. Странное поведение жителей, и, наконец, Парон Скотт. Начальник местного отделения стражей, активно выставлявший нас вон и велевший не возвращаться больше обратно... Сначала мы с сестрой восприняли это в штыки, посчитали его всего лишь глупым, неотёсанным, деревенским грубияном. Однако на самом деле глупыми и неотёсанными были мы.
Это мы сразу ухнули в сладкие фантазии о построении собственной бизнес-империи, не потрудившись даже осмотреться. Проявить внимание. Настороженность. Может, если бы мы хотя бы попытались вывести Скотта на разговор, узнать о причинах его якобы неприязни, то всего этого не произошло бы с нами?
Не знаю...
С другой стороны, мне легко судить об этом сейчас, когда я, проучившись в Академии уже несколько месяцев и имея достаточный набор знаний, понимаю, что василиск, как оборотень, человеческий мозг которого не подвержен обширному разрушению и хорошо сохраняется даже после смерти, пытался таким странным образом донести до нас то, что сохранило его уже мёртвое сознание.
Какая-то часть меня, которая, по-видимому, имеет мазохистические наклонности, кричит о том, что я должна была. Должна была проявить внимательность, настороженность. Не скакать по верхам, как я это делаю обычно, а быть степенной и размеренной, ведь только в таком случае можно заметить все необходимые детали. Но другая часть, отличающаяся большим миролюбием, просит не винить себя ни в чём и сосредоточиться на том, как исправить свою ошибку. Найти сестру и разобраться в том, что же на самом деле не так с этой чёртовой деревней Шрёдингера.
То, что все её обитатели мертвы - это уже понятно. Но как это произошло? Кто та женщина, которая, очевидно, прекрасно осознаёт всё происходящее? И, самое главное, какое отношение ко всему этому имеем мы с Анькой? Просто удачно подвернулись под руку или в этой истории имеются ещё какие-то подводные камешки?
Когда я пришла в себя и влетела в кабинет ректора, запыхавшаяся и, готова поспорить, с пылающими безумством глазами, и сбивчиво выложила Верховным всё, на меня посмотрели, как на умалишённую. Честно? Я и сама себе такой показалась в тот момент. Растрёпанная, с красными, опухшими глазищами (да, у меня случилась внеочередная истерика, но можно подумать, у вас бы такого не было после подобных открытий!), ору что-то о деревни мертвецов и потопе... Короче, с первого раза мне, как несложно догадаться, не поверили. Да я не уверена даже, что мои невменяемые оры кто-то понял вообще! Я же и без того была вся, как оголённый нерв, а тут ещё эти новости! Психанула чутка. Но стоило мне подуспокоиться и уже более внятно объяснить, что именно заставило меня чуть ли не снести с петель двери ректорского кабинета, как Верховные и, что странно, Модсогнир резко подобрались. Переглянулись между собой. И, наконец, кивнув невысказанным мыслям друг друга, объявили (тоном строгим и непреклонным, адресованным, готова поспорить, ректору) о необходимости срочно посетить развалины Ракутки.
Собственно, именно по этой причине мы с ведьмами, оседлав драконов (для того, чтобы обеспечить летательным средством госпожу Линштейм выдернули тренера по драконьим полётам, ибо ректор как-то чересчур поспешно объявил о том, что повезёт мою Верховную), плавно пикируем сейчас над распростёртой под нами широкой поляной - местом, ставшим двести лет назад могилой для целой деревни.
Я сильнее обвилась вокруг ребристого шипа. Удивительно, но на поверку чешуя дракона оказалась вовсе не скользкой и гадкой, каковой она была у змей и ящериц, а вполне себе приятной на ощупь. Я бы сказала, что она чем-то напоминает каменистую поверхность: немного жестковатая, с острыми выступами, но живая и очень тёплая. Заходящее солнце мягко касается её черноты, заставляя переливаться тёмно-изумрудным цветом, подобно огромному драгоценному камню.
Трое драконов аккуратно опускаются на землю, причём получается это у них почти синхронно. Обернувшись, наблюдаю за тем, как Верховные ловко спрыгивают со своих "жеребцов" и сглатываю.
Нет, залезть-то я залезла сюда. Не без трудностей, конечно, но сдюжила. А вот со спуском... как-то что-то проблематично у меня. В смысле, драконы как бы огромные! А соскакивать с такой высоты, рискуя переломать себе все важные части тела, я немного побаиваюсь.
Та-а-ак, пришла беда, откуда не ждали. Давай, Варька, продолжай трястись. Щас ещё часа два будем с мужика своего слезать, что б уж точно стемнеть успело.
Шевелись, тряпка! Мы сестру спасаем!
Выдыхаю.
Ну, с богом.
Расцепляю руки и... очень бы мне хотелось сказать "грациозно, с достоинством спускаюсь вниз, сражая всех наповал своей ловкостью и элегантностью", но нет. Грохаюсь, как тумбочка с начёсом, позорно и в раскорячку, приземляясь, как и водится, на самое мягкое местечко. Супер просто.
А больно как!
Да уж... Явилась, прости господи, спасительница! Какая уж тут сестричка, самой как бы не убиться!
- Варвара, ты не ушиблась? - Ну капец просто.
То есть мало того, что я навернулась, так ещё сделала это при Модсогнире!
Ну и стыдуха.
- Нет, всё в порядке, - героически поднимаюсь с земли, выдавливая улыбочку.
Обтираю форменные брюки, оглядываясь вокруг.
Прародительница...
Почему... почему здесь всё выглядит... так?
Из полуразвалившихся, редких домов, от многих из которых остался лишь один фундамент, торчат невысокие деревья и кустарники. Настойчиво пробившиеся, в том числе и сквозь каменные дорожки, они изменили всю архитектуру деревни настолько сильно, что я даже приблизительно не смогла бы сориентироваться и соотнести хранившиеся в моей памяти картинки с удручающей реальностью. Тропинки, некогда протоптанные регулярными прогулками, теперь невозможно было даже разглядеть в гуще покрывавшей землю низкой травы. Всё здесь носит отпечаток запустения и разрухи, причём создававшийся не один десяток лет.
Неужели это место выглядело живым каких-то полгода назад?
Но как? Как подобное возможно?
- Варвара, - я вздрагиваю, когда на моё плечо опускается рука госпожи Рокзанской. - Ты говорила, что это место было жилым, когда вы с сестрой здесь находились.
- И оно было! - Мои ладони начинают дрожать.
Похоже, мой мозг до последнего отказывался принимать эту безумную теорию о мертвецах, и я против воли надеялась, что всё это - просто неудачное совпадение. Обман зрения, ошибка восприятия.