Миряне

— Гони хозяин три серебряных гроша, — я улыбнулся и еле-еле встал.

— Мое слово купеческое крепкое, — мужик похлопал меня по плечу и отсчитал деньги.

На берегу я получил еще один серебряный от Семена.

— Нужна будет работа, завсегда буду рад, — здоровяк грустно улыбнулся.

— А я ведь чуть было не проиграл, — признался я, — сейчас ополоснусь, с меня пиво.

— Разве только по одной, — бригадир местных грузчиков махнул рукой, — мы обычно в «Пенной кружке» заседаем, подходи.

Когда мужики двинулись в свое увеселительное заведение, я в тряпицу к десяти медякам сунул четыре серебряника, и покрепче все это привязал к шее. Свои дырявые обноски бросил на бревна и пошел в реку в чем мать родила. Вода показалась мне как парное молоко. Интересно, какая здесь средняя погода стоит? И еще интересней, какой сейчас год и время года? Я взял со дна горсть глины и решил еще немного поколдовать, закрыл глаза, сосредоточился и представил, что у меня в руках шампунь. Через секунд десять я посмотрел, что у меня вышло. Непонятного цвета субстанция, однозначно была уже не глиной, но стала ли она шампунем, я принюхался. Вместо болотной тины в нос ударил запах мяты. Если волосы выпадут, то не придется тратиться на парикмахера, философски заметил я и намылил этим желе свою шевелюру. Желе приятно вспенилось, этой же пеной я намылил и тело.

— Красота, — сказал я сам себе, выйдя из Каменки, — как же мне теперь надевать эти обноски на тело?

Я посмотрел на солнце, оно было еще высоко, значит, рынок работает, сейчас сбегаю на барахолку, или как она тут называется, а потом в «Пенную кружку». Ну, не прилично даже в таком сомнительном заведении светить голой попой. Не так меня родители воспитали. И я обходными тропками легким прогулочным бегом вернулся к городскому торговому центру под открытым небом.

— Барышня, — обратился я к толстой тетке, — где у вас здесь секонд-хенд? Мне бы джинсы, кроссовки и пару футболок прикупить.

— Чего? — не поняла тетка простого вопроса, — какой сичиэнд? Здесь отродясь такого не было!

— Хорошо, — согласился я, — а штаны простые, где купить можно?

— Хосподи, да вон там для всякой голытьбы тряпками торгуют, — отмахнулась она и пошла по своим делам.

— Благодарю вас миледи! — крикнул я вслед, и услышал, как тетка громко захохотала.

Через двадцать метров в нужном направлении действительно раскинулся павильон винтажной одежды на каждый день.

— Чего тебе паря? — окликнул меня бойкий старичок.

— Да мне штаны нужны, — замялся я, — попроще, Монтана, Вранглер, Хуго Босс, можно Дизель, Колинз. Я не прихотлив.

— Значит так, — старичок почесал затылок, — вот тебе мондана с заплатами, — дед вытащил из кучи штаны мышиного серого цвета с заплатами на коленях, — есть еще одна мондана без заплат, и с карманами. Сносу не будет, — старик тряхнул перед моим лицом другими брюками в клоунский горошек.

— Погоди отец, — я сам без спросу влез в кучу старых тряпок и вытащил вполне приличные штаны, из ткани похожей на брезентуху с четырьмя карманами, два на бедре и еще два на коленях, — так и быть беру эту Дольче и Габбану.

— У тебя на хабану грошей не хватит, — погрустнел старичок, — два серебряника.

— Десять — я протянул руку деду, он тут же в нее ухватился мертвой хваткой, — десять медных монет модной императорской чеканки.

— Отпусти руку окаянный! — взвыл торгаш, — два и не монетой меньше!

— Одиннадцать и не монетой больше! — я так же стал подвывать, передразнивая деда, — это юбилейные монеты в честь Олимпиады восемьдесят, хоть бы что в этом понимал!

— Одна серебряная и десять медяшек! — голос старика перешел на высокие визгливые ноты, — иначе стрельцов позову!

— Нет, это я стрельцов позову! — я огляделся по сторонам, — всем расскажу, как ты ворованное толкаешь, — шепнул я старичку, — одна серебряная и две медных!

— Три, — прошептал дед, — и чтоб я тебя больше здесь не видел.

— Так бы сразу и сказал, — я отпустил ладонь старого скандалиста, и снова углубился в его тряпки.

— Ты чего творишь, вражина? — зашипел дед.

— Вот тебе два серебряных, — я достал из кучи тряпья неплохую зеленую рубаху с длинным рукавом, — к Дольче и Габбане я беру вот эту сорочку от Кристин Диора. И попробуй только стрельцов позови. Враз узнают, как ты контрабандой спекулируешь, — я подмигнул старичку.

Тут же, не отходя от кассы, я укоротил двумя резкими рывками, свои драные штаны до уровня семейных трусов и надел поверх них обновку. Дырявую старую рубаху я же решил приберечь для грязных работ. Поэтому я ее снял и свернул в сверток, а на голое тело надел новую. Дед же попробовал на зуб мои серебряные монеты.

— Эй, паря, ты это, того не обижайся, — старичок заулыбался, когда мои монетки скрылись в его кошельке, — я пошутил, ты пошутил, чего в шутейном разговоре не наговоришь друг другу. Надо чего, обращайся.

— Может, подскажешь, где комнату можно снять не дорого? — спросил я, не надеясь на ответ.

— Тю, — дед разочаровано махнул рукой, — книгочей из торгового квартала комнату сдает, с питанием, дела у него идут не важно, торгуйся смело. Хотя кого я учу, — хохотнул старик, — кстати, а енто чего такое лимпиада твоя?

— Олимпиада восемьдесят, — поправил я торгаша, — это праздник, на котором бегают, прыгают, в футбол играют, веселье, в общем.

— Ишь ты, — усмехнулся дед, — это как наша мордобойка еженедельная? Там тоже бегают и прыгают.

— Что и морды бьют? — удивился я.

— Так в этом все веселье, паря! — загоготал он.

Ну и мирок мне достался, по воздуху скользят, иного слова не подобрать, непонятные летательные аппараты, людей за долги сдают в рабство, и при всем при этом развлекаются коллективным мордобоем. Однако есть и бонус, сила воображения материализуется в неожиданные ништяки. Волшебство одним словом.

Глава 4

Прежде чем искать этого книгочея, я решил забежать в «Пенную кружку», раз обещал слово нужно держать, а то здесь народ простой, могут и по лицу пнуть.

В питейном портовом заведении табачный дым стоял коромыслом, и от недостатка света зал был виден фрагментарно. В целом же обстановка мало чем отличалась от «Кабаньей головы», те же тяжелые дубовые столы, лавки и бревенчатый засаленный пол. В спертом воздухе портовой забегаловки витал запах браги, табака и рыбы. Несмотря на плохую видимость, бригадир грузчиков меня разглядел.

— О, задохлик! — заревел Семен, которому, скорее всего уже попало алкогольное зелье на ус.

Я в ответ помахал рукой. Кроме него за столом сидело еще трое коллег по цеху и пару гулящих девок.

— Сколько сегодня пиво стоит? — спросил я бармена «Пивной кружки», толстого парня моих лет.

— Как обычно, три пол литры медяк, — услужливо улыбнулся толстячок.

Вот что значит, по одежде встречают, улыбнулся и я, — а сколько раки стоят?

— Килограмм вареных, один медяк. Вам за какой столик подать? — бармен вновь скорчил улыбку.

— Вот пять монет, — я выложил всю сумму сразу, — за тот стол двенадцать кружек пива и килограмм раков.

— Леди и джентльмены! — объявил я за столом, — я как человек, не употребляющий алкоголь, буду есть раков, за ваше здоровье, а вы будет пить пиво, за мое, возражение есть?

— Миня, ты отличный парень, — ответил за всех Семен, — за твое здоровье!

Мужики за один присест опрокинули сразу по кружке, сильны бродяги, подумал я, налегая на раков. Дамы же первой древнейшей профессии, лишь немного отпили пива и утащили из моей тарелки по одному вареному членистоногому существу. Я бегло оглядел спутниц портовых грузчиков, возраст дам затерялся между тридцатью и сорока пятью годами. Хотя учитывая гулящий образ жизни, они могли быть и младше. Полноватые фигуры были затянуты в тугие корсеты, наверное, чтобы выпуклые прелести третьего размера казались более упругими. На лицах даже при таком скверном освещении можно было разглядеть толстый слой пудры.

— А почему морячок не пьет? — заинтересовалась моей персоной одна из ночных бабочек.