Миряне

* * *

Футбольный марш, сыгранный на трубе моим соседом вызвал первый вал оваций. Затем на поле выбежали мы, спартаковцы. Бело-красные футболки, белые трусы и красные гетры, то есть чулки, подвязанные чуть ниже колена, вызвали в болельщиках одобрительный гул. Впереди бежала капитан команды Иримэ, далее Ханарр, Ванюха, Севастьян и я, замыкающий. На поле в двадцать в ширину и сорок в длину метров много футболистов не поместится, поэтому мы заранее договорились, что играем пять на пять. Подражая нам, следом выдвинулись армейцы, они же стрельцы. Капитан команды Федот, однорукий ветеран Натанович, бородатый здоровяк Агафон, молодой стрелец из мордобойской команды Глеб, последним бежал тоже не высокий, чуть повыше миниатюрного Федота усатый парень. Между собой они называли его Елисей, и был не то родной брат, не то двоюродный стрелецкому старшине. Форма команды ЦСКА, где каждый надел, что не жалко, тоже вызвала гул, но скорее с другим знаком. Старшина стрельцов бросил на меня взгляд полный дружеской ненависти.

— Эй, рванина, куды побежали? — орали одни весельчаки с бровки.

— Федот, ты чего драньё надел, причиндалы потеряешь! — кричали другие.

Наконец, держа мяч на вытянутых руках, на центр поля вышел сэр Пилигрим в смешном синем колпаке, как у звездочёта.

— Первый матч по голямбойке между командами ЦСКА, центральным стрелецким клубом армии и «Спартак», спортивным клубом купцов, объявляется открытым! — торжественно объявил Пилигрим, используя карманное волшебное устройство для громкой речи, — победа по истечении двух таймов по двадцать минут будет присуждена тому, кто больше забьёт голов в ворота! Просьба во избежание жертв на поле не выходить!

Потом магик поставил мяч на центр и дунул в свисток. Всё-таки перепутал старик правила, бросил я в сердцах, ни мяч не успели разыграть, ни ворота. Но охать было некогда, я первым бросился к мячу и отпасовал его на Ханарра.

— Ири, беги на ближайшие ворота! — крикнул я своей любимой эльфийке, — Хан, пасуй обратно!

Однако коренастик настолько потерялся, что ударил в направлении наших же ворот. Причём зараза так удачно и сильно пнул, что голямба просвистела по пологой траектории и со свистом влетела под перекладину. Иримэ даже не успела развернуться, как счёт стал один ноль в пользу ЦСКА. Конечно, на поле для мини-футбола с центра забить не сложно, но всё равно обидно!

— Гол! — запрыгали радостные стрельцы.

— Я сейчас кого-то убью! — бросилась лесовица с кулаками, одетыми в перчатки для стрельбы из лука, обратно на центр поля.

Вообще Иримэ конечно хотела надеть на голое тело тоже, что и мы, футболку, трусы и гетры. Но я еле-еле её уговорил, чтобы под форму она всё же поддела лосины и черную водолазку. Ведь не известно, куда придётся прыгать.

— Ири, это я перепутал немного, — виновато пробубнил Ханарр.

Так как коренастик для эльфийки был как брат, она лишь обреченно махнула рукой. А вот Ванюхе и Севастьяну могло бы конкретно и перепасть.

— Счёт один — ноль в пользу ЦСКА! — объявил в громкоговоритель сэр Пилигрим, — голямбу с центра поля разыгрывает команда, пропустившая гол, «Спартак»!

— Парни играем в пас, отдал, открылся, — скомандовал я и снова отпасовал на коренастика, второй раз он вряд ли залепит по нашим воротам.

Ханарр аккуратно переправил мяч на Севастьяна, которому тоже выпало играть в полузащите. Я оттянулся поближе к своим воротам. Стрельцы, кроме Федота, который встал в рамку, толпой бросились в отбор.

— Сева дай мне! — крикнул я партнёру, — Хан уйди в край, Ваня куда прёшь, останься впереди!

Севастьян быстро смекнул, что я от него требую, он дождался, когда армейцы, как кони кинутся на него, и отпихнул мяч мне. Я с голямбой оттянулся ещё ближе к своим воротам. И тоже дождался стрельцов.

— Мне, мне, мне, мне! — скороговоркой затребовала пас Ири.

Что я и сделал, эффектно подцепив мяч носком, удобно подкинул его в руки лесовицы.

— Кинь в край Хану! — подсказал я эльфийке следующий игровой ход.

Однако упрямая Иримэ дождалась, когда четверо игроков ЦСКА добегут уже до неё. И лишь тогда голямба полетела на коренастика. Ханарр с трудом остановил мяч и уже сам догадался, что его лучше отдать на одинокого Ванюху.

— Ванечка держи! — пробасил Хан.

— А-а-а! — завелись трибуны, так как Ванюха выскочил один на один с вратарём.

— Гол давай! Гол! — заорали наши первые спартаковские фанаты.

Однако Ванюха решил блеснуть дриблингом и вместо простого удара в угол, пошёл в обводку. Но на какой-то кочке он запнулся и прямо лицом нырнул в песок. Голямба медленно подкатилась к Федоту.

— Мазила! — тут же отреагировали болельщики, — не можешь пинать, не берись!

— Сколько тебе ЦСКА заплатил? — выкрикнул какой-то мужик, намекая на наглый договорняк.

— Вы чё толпой бегаете? — Федот взял мяч в руки, — играйте шире, как они. Натанович будь рядом, молодые в полузащиту, Агафон, а ты иди, атакуй!

— Атакуй, не атакуй, всё равно получишь…, - пробубнил Агафон.

Старшина стрельцов катнул голямбу в ноги однорукого ветерана. Однако что такое комбинационный футбол армейцы ещё не осознали, поэтому Натанович ломанулся в атаку сам, расталкивая одной очень здоровой рукой своих же одноклубников.

— Чё толкаешься, я же свой! — крикнул в след, отлетевший в пыль Глеб.

— Пас, пас! — рядом параллельным курсом бежал брательник Федота Елисей, пока не воткнулся в здоровяка Агафона, и они вместе рухнули на землю.

Под хохот толпы, оба стрельца, прежде чем подняться, пару раз двинули друг другу в грудь.

— Сева встречай нападающего! — скомандовал я Севастьяну.

— Дайте, дайте, дайте ему пробить! — прыгала в воротах, как кошка Иримэ, — пусть пробьёт, всё равно не забьет!

Но Севастьян уже сблизился с Натановичем, получил от того локтем в глаз, но выбил мяч в мою сторону. Пора сравнивать счёт, решил я, и легко, как на крыльях любви помчался к чужим воротам. По ходу движения я обманул Натановича, прокинул мяч между Агафоном и Елисеем, которые вновь столкнулись друг с другом, пытаясь преградить мне путь. Простеньким финтом убрал в сторону Глеба и когда уже Федот, как Лев Яшин бросился в ноги, чтобы выцарапать драгоценную голямбу, отпасовал на, стоящего в стороне, печального Ванюху. Слава всем Святым в пустые ворота тот не промахнулся.

— Го-о-ол! — заорали зрители и первые наши спартаковские фанаты.

— Я забил! — заверещал Иван, бросившись меня обнимать, — Михаил Андреевич, я забил!

* * *

Иоганн Бухенвальд стоял, открыв рот. Взирая на игру, он почувствовал себя вновь маленьким ребёнком, который в коротких штанишках запускает в луже первый в своей жизни кораблик, сделанный из деревянной щепки. Иоганн даже помотал головой, чтобы наваждение всемирного беззаботного счастья вновь испарилось. Не помогло! Эта проклятая голямбойка захватила с головой.

— Что вы бегаете, как бараны! — подпрыгивал на месте сатуровский пятиколонник, — шире играй, шире! Бей по воротам, мазло!

Да, игра была не совсем равных соперников. Если одетые в красивую форму купцы играли широко и в пас, то стрельцы в обносках носились, как угорелые без всякой системы. Двое даже успели пару раз на потеху болельщиков подраться. Но особенно на поле выделялся спартаковец Миха, по крайней мере, его так все окликали. Он стоял ближе всех к своим воротам, и руководил игрой. Сева сместись в край, Хан помоги Ивану в атаке, держим голямбу, пусть побегают им полезно, покрикивал он на партнёров. А потом сам подхватывал непослушный кожаный кругляш и индивидуально обводил всех игроков ЦСКА. И если бы не корявость спартаковского нападающего Вани, то счёт давно бы стал пять или даже шесть один.

* * *

— Иван, оттянись в полузащиту, — сказал я Ванюхе, когда он в очередной раз промахнулся в пустые ворота, — Сева, а ты наоборот иди в атаку.