Миряне

— Я не вижу ваших рук! — отмахнулся от надоедливого стрельца владелец бродячего циркуса.

Однако окончательное превращение чемпионата по мордобойке в танцевально-пьяную вечеринку, одним властным поднятием правой руки вверх прекратил сам князь Игорь Всесветович. И лекарский магик сэр Пилигрим за пару секунд привёл в чувство, полностью избавив от опьянения, главного судью соревнований.

— Для финального боя на манеж приглашаются команды стрельцов и купцов! — тут же пропел в громкоговоритель директор циркуса.

— Так пить только деньги зря переводить, — тихо и недовольно он пробурчал сэру Пилигриму на ухо, — можно же было хоть половину хмеля оставить! Я, между прочим, выпил бутылку своего лучшего вина.

— На половину лечить не приучен, — обиделся дедушка в смешном колпаке звездочёта.

Я со своими «колобками» и одним «штакетником» построился на арене. Напротив нас весело похохатывая, выстроились стрельцы. Особенно их забавлял худущий Севастьян.

— Емеля, это ты что ли со страху схуднул? — усмехнулся кто-то из кудрявых братьев.

— Не, это евойный брательник, который родился недоношенным, — хохотнул другой.

Заулыбались почти все стрельцы, и даже с вечно каменным лицом бородач Агафон изобразил что-то наподобие ухмылки. Лишь Федот прожигал меня своим серьезным немигающим взглядом. А Севастьян не зная чем ответить, обижено засопел.

— Мужики, — обратился я к кудрявым шутникам, — а вы бигуди накручиваете с вечера или с утра? А то моя подруга этим делом очень интересуется.

— Ты это, шути да не перешучивай, — обиделся один из братьев, — это наши кудри настоящие.

— Настоящие? — удивился я, — ну всё ждите теперь сватов из белого города, там до таких красивых мальчиков желающие имеются.

— Федот, давай местами поменяемся, я его сейчас в опилки мигом урою! — зашипел второй кудрявенький брат.

— Цыц я сказал, цыц! — шикнул капитан стрелецкой команды, — не видишь он специально вас заводит. Хитрый гад! Я его сейчас сам здесь урою!

— Бой! — неожиданно выкрикнул главный судья, не дав нам стандартных тридцати секунд на подготовку.

Но мои ребята не растерялись, как и договаривались, кинулись спасться бегством от более мастеровитых в различных единоборствах бойцов. Что происходит на арене, не сразу сообразили стрельцы. А когда они поняли, что свою жертву для того чтобы, как следует попинать ногами сначала нужно догнать, уже пролетело несколько секунд. За эти мгновения я успел вырубить одного из братьев шутников. И тут же мимо меня пробежал самый молодой стрелец. Я, замедлил для себя время, и легко нагнав ещё одного соперника, двинул ему со спины в челюсть. Федот же пытаясь понять, куда все бегут замер в центре манежа и просто крутил головой. Нечего было пиво хлебать литрами перед финалом, усмехнулся я и настиг второго кудрявого брата. Точнее он сам налетел на мой кулак, догоняя худущего Севастьяна. Ещё один прыжок и я ударом слева вырубил непробиваемого бородача Агафона, который даже не обратил на меня внимания, так как гнался за Булатом. Здоровенная туша отличного бойца вылетела за пределы манежа и врезалась в толпу болельщиков стрелецкой команды, повалив человек семь.

— Убей! Убей! У-у-у…, - затих вдруг весь зал, который привык болеть за своих многолетних чемпионов.

Мои бойцовские «колобки» перестали носиться вокруг арены, так как буквально за минуту, кроме Федота никого на ней не осталось. И вся наша великолепная пятёрка, правда без вратаря, посмотрела на центр манежа, на одинокого миниатюрного и длинноусого капитана стрельцов.

— Врежь им Федя! — раздался истошный крик одинокого болельщика.

Что случилось дальше, я разглядеть не успел, потому что Федот включил свою замедлялку времени на такую скорость, которая мне была не подвластна. Сначала упал Булат, затем Гаврила. Севастьян чисто интуитивно отскочил в сторону. Поэтому третьим лег в опилки с открытым переломом челюсти Аристарх.

— Руки держите выше балбесы! — заорала от кулис Иримэ.

Но боевой клич моей подруги не спас шустрого Севастьяна, который через пару секунд улетел к её ногам со сломанной рукой.

— Убей! Убей! Веселее в морду бей! — вновь завелись трибуны.

Федот встал напротив меня и приготовился к решавшей атаке. Я поднял руку вверх.

— Подожди, пусть раненых унесут, — громко, чтобы услышал директор циркуса, сказал я.

Стрелец, хищно улыбнувшись, кивнул головой. Когда кроме крови и нас на манеже больше ничего не осталось, Федя молниеносно бросился в атаку. Я тоже успел замедлить время, но для меня он всё равно двигался очень быстро. Хлоп, у меня что-то хрустнуло в спине, и я полетел в сторону ВИП трибуны. Несколько рёбер сломал, гад такой, мысленно выругался я.

— Да-а-а! — заорали на стоячих трибунах.

Я в доли секунды провел рукой над теми местами своего тела, где было особенно больно, и, поклонившись знатной публике, до которой я не долетел всего пару метров, пошёл обратно на центр манежа. Хлоп, хлоп, и я опять не заметил, как заскользил по воздуху, но уже в другом направлении. На этот раз, поднимаясь, я увидел растерянное лицо своей Иримэ.

— Всё нормально, я в норме, — выдавил я из себя улыбку.

— Пробей ему череп, Федотушка! — заорал какой-то псих, — я тебя умоляю, пробей!

— Пусть сначала переломает ему ноги! — заорали «доброжелатели» с другой трибуны.

Я же вновь вернулся на центр к улыбающемуся недоброй улыбкой Федоту и приготовился дать хоть какой-то отпор стрельцу. Но внезапно новое мельтешение перед глазами и я почему-то поднимаюсь уже из ВИП ложи.

— Мой рыцарь! — всхлипнула княжна Миранда.

Кстати, я только сейчас заметил, что Хелена Ярославна во время антракта пересела на почётное место рядом с князем Карлом Игоревичем. Её глаза без единого испуга вопрошали, выходить мне завтра на работу или как?

— Завтра чтоб без опозданий, — прохрипел я, залечивая перелом правой руки, и снова вернулся на кровавый манеж.

Ничего, ничего, в школе пока я на бокс не записался, меня ещё не так били. Сейчас главное перетерпеть, ведь каждое волшебство отнимает и силу и энергию. Не сможет меня Федот ломать до бесконечности. Кстати, посмотрим, поднимется ли у него рука на голую женщину, точнее на Памелу Андерсен без, мешающего нормальному кровообращению, купальника. Я подошёл на расстояние трёх метров и нарисовал своим воображением спасательницу из Малибу. Наконец-то Федя на мгновение застыл и приоткрыл рот. Другого момента не будет, мелькнуло в голове, и я свой кулак, потяжелевший до пудовой гири, воткнул в челюсть прыткого бойца. Однако с необъяснимой для меня скоростью Федот успел откинуть голову назад, и кулак вместо челюсти зацепил нос. Раздался громкий хруст ломающихся хрящей, и брызнула струя крови. В следующее мгновение стрелец исчез из поля зрения и со спины вышел на удушающий приём, сомкнув руки на моей шее. То, что надо — усмехнулся я, так как продавить стальное горло не возможно, главное чтобы хватило магической энергии. Но дышать почему-то сразу стало очень тяжело, наверное, как-то не так колдонул, радужные круги тут же поплыли перед глазами. Плохо соображая из-за затруднённого доступа кислорода, я почему-то поплёлся, таща на своей спине, как туристический рюкзак, капитана стрелецкой команды, к ВИП трибуне. Пусть посмотрят первые лица города, как честных людей в циркусе душат.

— Мишенька, вы мой герой, врежьте ему, как следует! — подпрыгнула на своём мягком кресле Миранда.

— Михаил Андреевич, — обратилась ко мне Хелена с очень «актуальным» сейчас вопросом, — а можно я завтра на работу опоздаю? А то у меня состоится утренняя прогулка на лошадях.

— Если меня сейчас насмерть задушат, — прохрипел я, — можете хоть совсем не являться.

От ВИП мест неизвестная сила потянула меня почему-то влево, я и потащил Федота на себе вдоль барьера по окружности манежа. С первого ряда купеческих, дорогих трибун подскочил, Сигизмунд Олегович Мироедов.

— Михаил держитесь, я на вас деньги поставил, много! — громко зашептал купец.