Страница 111 из 111
Макс использовал эти счета, он участвовал в этих процессах. Вместе с банкиром. Это те самые деньги, что складировались в лондонской квартире, вот почему он точно знал где банкир. Вот почему ему так нужно было закрыть этот вопрос. Он запугивал меня этим человеком, его наличием на белом свете. Он медленно и методично подводил меня к этому. Сверил несколько дат. Не могу понять, совпадают ли они, но, возможно, да. Но он и отговаривал меня… Не в те же моменты, когда должны были поступить деньги, а потом снова, он натравливал меня на него. Он говорил часто об алчности банкира, говорил о том, насколько он жаден и коварен.
Но сам ловко отправил меня в мясорубку, где выжить, должен был только один. Ведь банкир убил… И мой мозг полосонуло остриё мысли «а кто на самом деле его убил? Его, того человека от которого остались лишь обрывки паспорта на дне чёрного пакета среди остатков гигиены человеческой жизни.
Осознание о того, что я был жертвенным агнцем алчного человека, меня стало подташнивать. Мне стало плохо, и слёзы заполнив глаза покатились крупными каплями по щекам. Я плачу второй раз за этот месяц, хотя не делал этого уже бог знает сколько времени».
Объявили о взлёте. Пристегнув ремень и отложив документы, размазал слёзы по лицу, но они снова поплыли, прочерчивая тонкие бороздки. Стюардесса принесла бокал вина и кофе, заодно и стопку салфеток. Времени в полёте было достаточно, чтобы пролистать все сорок восемь листов. Последний транш на имя Влада был за две недели до отлёта в Австрию, то есть аккурат возвращение Макса в Лондон.
Не найдя ничего подходящего, за исключением, скрепки для бумаг, вскрыл телефон и вынув сим-карту из телефона, и покрутив её в пальцах, утопил в остатках на дне чашки с кофе. Стало ли мне от этого легче? Конечно, же нет. Но мосты в прошлое были подожжены.
Сгорят ли они? Покажет время.
«P’S»
Стоило бы подумать о том, что пока переодеваешься в одной кабинке, чья-то тень почти беззвучно нырнёт в соседнюю кабинку, и твой разговор по телефону будет услышан. А когда ты выйдешь из туалета, тень скользнёт обратно, отбрасывая силуэт мужчины ростом чуть выше среднего. Его голова скрыта капюшоном чёрного спортивного костюма и видно лишь тусклые усталые глаза, тёмная щетина поверх кожи, которые лезвие не трогало несколько дней и серые почти бесцветные губы от усталости.
И он дождётся, когда входная дверь скрипнет и твой силуэт в светлом джемпере и светло-серых брюках выше щиколотки щегольнёт в кроссовках на объёмной подошве прямо к трапу-коридору. Выйдя из соседней кабинки посмотрев в то же самое зеркало со схожим выражением лица и подойдя к злополучной урне-пепельнице, подхватит край цепочки и вытащит на поверхность подвеску иероглиф на цепочке, что ты выбросил минуту назад. Потянет вверх, опустит на клетчатый платок и свернув уберёт в карман. Открыв пакет и оценив содержимое, подпихнёт его ногой ближе к урне и выйдет, скрипнув дверью. Стоило бы тебе обернуться, ты увидел бы его, но ты этого никогда не делаешь, и он это прекрасно знает. И он прекрасно знает твоё первое имя, и то имя, которое у тебя сейчас, когда ты ещё здесь в зоне вылета и какое имя у тебя будет, когда самолёт коснётся своими шасси взлётной полосы. Он даже знает, почему теперь ты SVO, только он не знает одного, кому ты звонил. Это его и пугает…