Сердце моё

Но тут же голос совести укоряет- и Лера тебе нравится. Нравилась. Не как женщина - как кто-то близкий, родной. Сперва- ребенок, чью судьбу ты изменил, затем- молодая девушка, за чьи успехи радовался не меньше, чем какой-то раздувающийся от гордости отец за свое чадо. А теперь...кто она для меня? Больная стерва, готовая на всё ради денег и дури? Но почему сейчас она не трясется на полу в конвульсиях, с пеной у рта? Шарится по дому как вполне здоровая - ей явно что-то нужно от меня. Так и есть. Скорее всего, это не я забрал её к себе, это она, стерва ушлая, быстро обстряпала в своей больной головенке новый план. Естественно, не одна. В компании с теми, кто едва не отправил и меня следом за Аленой и дочерью.

Башка раскалывается, хоть и алкоголь потихоньку выветривается. Беру телефон, с минуту решая, стоит ли. Но затем набираю Леху.

Тот радостно и не особо внятно приветствует меня. Он еще гудит, рядом с ним женские голоса. Вот кто никогда не теряется- Леха. В любой ситуации может найти что-то позитивное. Или кого-то позитивного. ПозитивнУЮ. Так вернее. Сокол- бабник ещё тот.

-Приезжай, Свят. Че дома тухнуть- басит он в трубку- давай, тут у тебя, оказывается, так здорово, девочки отменные, хавка - рекламирует он мне моё же заведение.

Черт бы с ним, хватаю ключи от машины, пошатываясь, выхожу из дома. Звоню охране, чтобы открыли ворота. "Нельзя за руль пьяным!"- вспыхивает в моей голове красный маячок, и тут же гаснет.

***

Evening

Валерия:

Я уже две недели в плену. Время тянется словно старая жвачка, в доме одиноко- персонал, что видит меня, либо и вправду не понимают, либо спешит сделать вид, что не понял, чтобы не было нужды вступать в любое взаимодействие с моей всеми презираемой персоной.

Больше никаких указаний насчет уборки, помощи. Наоборот - все словно забыли обо мне, будто я- бестелесный призрак, слоняющийся по большому замку, от которого слуги в ужасе шарахаются. Меня кормят, приносят всё необходимое, но не более.

Никто больше не ограничивает меня в передвижениях - я побывала почти везде в доме. В кабинет после того раза я не захожу, и даже рядом с ним стараюсь ускорить шаг. То же самое чувство и рядом с дверью в подвал. Ноги подкашиваются, едва вспоминаю те сутки, что провела там. Меня выпустили в обед следующего дня, испуганную, замёрзшую, готовую согласиться на всё, лишь бы выйти. Но новый охранник лишь на чистом русскому велел мне встать и идти за ним. Приведя меня в комнату, он передал мне указания моего мучителя- по дому ходить можно, еда будет готовиться три раза. Я могу спускаться, либо мне могут приносить все в комнату. Разрешается выходить во двор, гулять. Чтобы не было скучно- внизу телевизор, ещё библиотека. Телефон запрещен. Если я пожелаю- и в моей комнате установят телевизор. Но каналы будут ограничены, вернее, цифровые записи одобренных хозяином передач.

Все просьбы я могу передать через охрану, либо просто написать их на листе и передать любому из слуг. Необходимое купят и привезут в дом.

Таблетки принимаю исправно - всё же, шрам и самочувствие, заметно улучшающееся после их приема, вынудили согласиться с версией про операцию.

***

-This is eyes- насмешливо прищурилась на меня Лолита, та самая смуглая девушка, что когда-то с интересом поглядывала на меня в спальне. За время, что прошло с отъезда Святослава, примерно три с половиной недели, мы успели если не подружиться, то наладить какое-то подобие общения. Я держалась за нашу связь как сумасшедшая- девушка была буквально моим лучиком света в темном царстве. Человеком, помогающим не сойти с ума от одиночества м неизвестности. Пару раз Лолита даже тайком давала мне свой телефон, но разобраться мне было сложно- все там было на английском, которого я, увы, почти не знала - в школе нам до пятого класса преподавали французский, а потом место учителя иностранных языков и вовсе стало вакантно. Никто особо не горел желанием его занимать за те копейки, что предлагались в виде оклада. Поэтому и уроков у нас не было- их заменяли или игрой в волейбол, если спортивный зал был свободен, или гнали весь класс в библиотеку, наказывая сидеть тише воды.

-А это?- я показала пальцем на нос, другой рукой ухватив с блюда в центре столешницы спелую зелёную виноградину.

-Nose- Лолита, предвосхитив мои дальнейшие расспросы, сама стала указывать на своё лицо, называя его составляющие на английском - eyebrows, forehead, chicks, mouth, teeth- широко улыбнулась она, показывая зубы- this is hear- двумя пальчиками ухватила она прядь своих темных волос- and this is- обрисовала она круг вокруг головы

-Head- раздался мужской голос позади меня. Лолита так и застыла, испуганно глядя сквозь меня, за мою спину.

-Leave us- произнес мужчина.

Лолита, бросив на меня виноватый взгляд, кивнула, выскользнув из кухни.

Святослав! Сидя на высоком барном стуле, повёрнутом спинкой вперёд, к столешнице, я с ужасом слушала звук его шагов. Ближе, ещё ближе. Наконец, сильные руки в одно движение развернули меня к нему вместе со стулом. Он выглядел уставшим, слегка осунувшимся. Даже спортивный костюм был словно на размер больше, хоть фигура и оставалась по прежнему мощной. Да что там " мощной"- при желании он бы мог прищелкнуть, придавить меня одним пальцем, как букашку, особо не утруждаясь.

-Смотрю, ты как кошка: куда не брось- приземляешься на все четыре лапы, да, Талова? Живучая, стерва?- хрипло бросая мне очередные обвинения, он жадно всматривался в моё лицо, будто что-то пытаясь найти. Неожиданно он провел большим пальцем по моим губам, стирая капельку сладкого виноградного сока, а затем сделал то, что удивило меня не меньше - наклонился ко мне и... поцеловал. Его губы сминали мои, брали, не спрашивая. Руками он упирался в столешницу по обеим сторонам от меня, отрезая мне путь к отступлению. Он будто завоевывал меня этим поцелуем, пытаясь вобрать в себя без остатка, его жадный язык творил с моим такие вещи, что внизу живота стало покалывать от желания, соски под тонкой футболкой напряглись, заныли, мучаясь от отсутствия прикосновений. "Что со мной происходит? Я ведь ненавижу его?"- мелькнуло и тут же погасло удивление в затуманенном происходящим разуме.

-Lo siento Señor- раздалось позади нас. Святослав отпустил меня, краем глаза я увидела в проеме осуждающее лицо домработницы, старой Марии, которая теперь точно уверилась в своем отношении ко мне. Для нее с этих пор я окончательно и бесповоротно- " prostituta". Я хмыкнула, улыбнувшись мысли, что хоть кто-то может дать мне точную характеристику. Для Святослава я - то последняя сволочь, то - предмет для посягательств. Он думает, я не вижу, какое пламя полыхает в его глазах, когда он смотрит на меня? Я потеряла память, а не разум!

Мария будто растворилась в воздухе, оставив нас наедине. Святослав, глядя на меня так, будто стыдился своего порыва, отошел на пару шагов назад.

-Слезай, нам с тобой нужно будет кое-куда съездить.

Как собаке. Ни объяснений, ни просьб. Просто приказ. Отчего-то ещё более обидным он прозвучал на фоне того, что мы еще каких-нибудь пару минут назад страстно целовались. А сейчас..

-Я никуда не поеду!- тихо ответила я, слезая со стула. Выставив его перед собой как щит, я отступила назад, уперевшись спиной в холод каменной столешницы.

Скривившись, будто само прикосновение ко мне ему неприятно, он больно ухватил за плечо:

-Лера, не зли. Ты нужна мне сегодня- будет благотворительный вечер, я должен показать тебя. Пошли слухи...- он не продолжил, хоть я жадно, едва дыша, пытаюсь вобрать в себя каждую крупицу информации. Что за слухи? Зачем я ему? Но Святослав лишь потащил меня за собой, заставляя семенить быстрым шагом.

Уже наверху, в моей комнате, я притормаживаю, пытаясь отдышаться. Святослав отпустил меня.

-Зачем мне нужно ехать?- я подняла глаза, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу.

-Потому что я так решил!- оборвал он меня, окинув долгим оценивающим взглядом- Сейчас приедет стилист и этот...- он слегка запинается- Который лицо красит. Хер знает как он там у вас называется - мне кажется, или он действительно смутился?