Страница 46 из 92
Чингиз-хан, по словам Джувайни, еще при жизни выделил «особые земли, называемые йуртом», каждому из своих сыновей. В исследовательской литературе розданные Чингиз-ханом земли принято именовать уделами или улусами. Степень отдаленности уделов соответствовала при этом возрасту сыновей; оттого младший сын Тулуй получил коренной йурт Чингиз-хана — собственно Монголию, а также 101 тысячу из 129 тысяч человек монгольской регулярной армии. Обширные территории, завоеванные к западу от Монголии, были поделены между старшими сыновьями, причем каждому из них было пожаловано только по 4 тысячи человек из регулярной армии. Йурт третьего сына Чингиз-хана, Угедея, находился в пределах Эмиля и Кобака. Владения Чагатая, второго сына Чингиз-хана, простирались от Южного Алтая до Аму-Дарьи и «от области уйгуров до Самарканда и Бухары», т. е. включали Восточный Туркестан, большую часть Семиречья и Мавераннахр. По Джамалю Карши, область, составлявшая основную часть владений Чагатая, называлась Иль-Аларгу; главным городом ее был Алмалык. Летней резиденцией Чагатая была местность Куяш в долине реки Или, вблизи высоких гор Кок. Около Куяша он устроил селение Кутлук («Счастливое»). Зиму Чагатай обычно проводил также в долине р. Или, в местности Мераузик-Ила. В состав владений Чагатая и его преемников входили также области Балх и Хорасан. Удел старшего сына Чингиз-хана, Джучи, по словам Джувайни, занимал обширные земли к западу от Иртыша и от границ Каялыка (в Семиречье) и Хорезма до мест Саксин и Булгар, вплоть до тех пределов, куда доходили копыта татарских коней.
Таким образом, территория Казахстана вошла в состав трех монгольских улусов: большая часть — степные просторы севера страны и вся местность от верховьев Иртыша к оз. Ала-Куль и дальше на запад к Или и Сыр-Дарье входила в состав улуса Джучи, Южный и Юго-Восточный Казахстан — в улус Чагатая, а северо-восточные земли — в улус Угедея. Для нашей темы наибольший интерес представляет улус Джучи, поскольку именно на этой территории складывалась и развивалась собственно казахская государственность.
Все три царевича, в качестве наместников отца, осуществляли свою власть в местности, составлявшей их удел, строя дороги, возводя мосты и подавляя то и дело вспыхивающие мятежи. Уделы должны были служить для них только источником дохода и оставаться подчиненными главе империи. Но положение постепенно менялось. Обширность монгольской державы, удаленность от общеимперского центра на Орхоне вели к тому, что действительной властью была только власть на местах. Династийное начало удельной системы возбуждало у улусных Чингизидов, в распоряжении которых находилась значительная военная сила, стремление сделать свою династию полностью самостоятельной, а улус — независимым владением.
С притязанием на государство, независимое от центра империи, первым открыто выступил Джучи, что явилось причиной столкновения между отцом и сыном. Джузджани в своем «Табакат-и Насири», написанном в 1260 г., передает следующее. Джучи настолько полюбил Кипчак, что решил избавить эту страну от разорения. Мой отец, Чингиз-хан, потерял рассудок, сказал он своим приближенным, так как он губит столько земель и изводит столько народу; потому он, Джучи, хочет убить Чингиз-хана во время охоты. Чагатай, узнав об этом коварном плане, рассказал отцу, который велел тайно отравить Джучи. Иная версия столкновения между сыном и отцом приводится в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина (начало XIV в.). Чингиз-хан, пишет он, поручил Джучи покорить «северные страны, как-то: Келар, Башгирд, Урус, Черкес, Дешт-и Кипчак и другие области тех краев». Сын не исполнил поручения отца. Чингиз-хан крайне рассердился и вызвал сына в свою орду (ставку). Тот ответил, что его постигла кручина болезни и он не может отправиться в Монголию. Между тем, один монгол из племени мангыт, прибывший из западных границ империи, рассказал, что-де видел Джучи на охоте у «одной горы». «По этой причине воспламенился огонь ярости Чингиз-хана, и, вообразив, что Джучи, очевидно, взбунтовался, что он не обращает внимания на слова отца», он послал против него Чагатая и Удегея с войском, намереваясь идти вслед за ними; в это время пришло роковое известие о кончине Джучи.
Дата смерти Джучи у Рашид ад-Дина не указывается; согласно источнику XV в. «Шаджарат ал-атрак», он умер за 6 месяцев до смерти отца, т. е. в феврале 1227 г. В этом же сочинении содержится поэтический рассказ о том, как Улуг-Джирчи, который был приближенным и одним из великих эмиров двора, сообщил Чингиз-хану известие о смерти его старшего сына. Чингиз-хан в ответ Улуг-Джирчи будто бы произнес тюркский джир:
То есть:
Когда от Чингиз-хана изошли такие слова, все эмиры и нойоны, находившиеся в ставке, встали, выполнили обычай соболезнования и стали причитать. Через 6 месяцев после смерти Джучи-хана, пишет автор «Шаджарат ал-атрак», Чингиз-хан также распростился с миром.
По ранним источникам, Джучи был похоронен на Верхнем Иртыше; по преданию, приведенному автором XVI в. Хафиз-и Танышем, гробница Джучи находилась в Центральном Казахстане, в бассейне Сары-Су, близ речки Сарайлы, несколько севернее речки Терс-Кендерлик.
Джучи имел много жен и наложниц. Как об этом передают достойные доверия повествования, читаем в источнике, у него было около 40 сыновей и от них «народилось несметное количество внуков». В «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина приводятся имена 14 сыновей Джучи в следующем порядке: первый сын — Орда, второй — Бату, третий — Берке, четвертый — Беркечар, пятый — Шибан, шестой — Тангут, седьмой — Бувал, восьмой — Чилаукун, девятый — Шингкур, десятый — Чимпай, одиннадцатый — Мухаммад, двенадцатый — У дур, тринадцатый — Тукай-Тимур, четырнадцатый сын — Шингкум. В «Муизз ал-ансаб» приводятся имена 18 сыновей Джучи. Вот начало этого списка: Орда, Бату, Берке, Эсен, Буре. При этом говорится, что Берке, Буре и Беркечар (десятый сын), все трое, родились от одной матери по имени Султан-хатун, а матерью Орды и Эсена была женщина из рода конграт (имя ее не приводится).
После смерти Джучи из всех его сыновей второй, Бату (Батый), был признан войсками на западе наследником отца, и этот выбор был утвержден Чингиз-ханом. Нарративные источники XIII–XIV вв. упоминают об этом лишь вскользь; некоторые подробности вопроса содержат более поздние источники. Так, у Абу-л-Гази приводятся два рассказа. Согласно первому, Чингиз-хан, услышав о смерти Джучи, крайне опечалился. По окончании траурных дней, он сказал своему младшему брату Отчигину: «Отправляйся в Дешт-и Кипчак и второго сына Джучи-хана, Бату, по прозвищу (лакаб) Саин-хан, возвели на отцовский престол». Когда Бату узнал о том, что к его орде (ставке) приближается Отчигин, выслал для встречи его своих сыновей и младших братьев, а вслед за ними и сам выехал для встречи высокого гостя. Встретились. По прошествии трех дней Отчигин, соблюдая все обычаи, посадил Бату на отцовский престол. По случаю коронации устроили большой пир (той). В это время из ставки Чингиз-хана прибыл нарочный с известием, что хан умер. Второй рассказ короткий. Когда Джучи заболел и умер, говорится в нем, Чингиз-хан был еще жив; он вызвал к себе в орду своего внука Бату, до прозвищу Саин-хан, и сказал ему: «Прими на себя власть отца и отправляйся в земли, которые хотел идти он»; когда Саин-хан собирал войско для похода, умер и Чингиз-хан.
Подробный рассказ о передаче верховной власти в Дешт-и Кипчаке Бату приводится в «Чингиз-наме», написанном в XVI в. в Хорезме Утемишем-хаджжи. Этот рассказ интересен для нашей темы во многих отношениях; приведем его с сохранением терминов и отдельных выражений автора «Чингиз-наме». Когда умер Джучи, пишет он, между двумя старшими братьями — Орда-Эдженом и Бату — произошел спор, кому из них быть главой улуса; каждый хотел уступить престол другому. Для разрешения спора о власти два сына Джучи, родившиеся от одной матери, и 17 сыновей, родившиеся от других матерей, все вместе отправились к Чингиз-хану. «Великий» дед, принимая царевичей, велел поставить три юрты (ургэ): белую юрту с золотым порогом (алтун босагалы ак ургэ) для Саин-хана (т. е. Бату), синюю юрту с серебряным порогом (кумуш босагалы кок орда) для Эджена (т. е. Орда-Эджена), серую юрту со стальным порогом (болат босагалы боз орда) для Шибана; для Тукай-Тимура он не поставил и крытой повозки (телеген).